— Я же вам говорю, что фигня это — разводить в рок-клубе, который по определению место свободы и музыки, такую демагогию! — с надрывом провозгласил Бармалей.
Ну а пока он говорил, я размахивал руками, изображая сурдоперевод, и корчил рожи, как тот ведущий омерзительного цирка. Зал ржал и на Бармалея все смотреть перестали.
Бармалей сначала не мог понять, что происходит, но потом его кучерявый друг ему что-то прошептал и тот повернулся ко мне. Глаза его налились кровью.
Глава 26
«Сейчас бросится!» — подумал я и незаметно собрался. Бить Бармалея был глупо, все-таки толпа зрителей. Идея была в том, чтобы превратить происходящее на сцене в балаган, а не в смертоубийство. Бармалей зарычал и ринулся на меня.
Завизжала Света, зал ахнул.
Но напал Бармалей как дурак. Просто ломанулся в мою сторону раненым лосем. Хрен знает, как он себе это представлял. Видимо, думал, что сейчас свалит меня с ног и отбуцкает. Ага, три раза. Я едва заметно уклонился от его траектории и подставил ногу. Бармалей всем собой с грохотом грянулся об сцену. Я оскалился в улыбке и отвесил всем шутовской поклон.
— Зарррраза… — прошипел-прорычал Бармалей, приподнимаясь на руках. Но чуваки с первых рядов уже сориентировались, повскакивали, и трое из них залезли на сцену.
— Бармалей, успокойся! — его ухватили за руки и плечи, не давая встать. Один из миротворцев принялся что-то втолковывать ему на ухо. Остальной народ в зале облегченно ржал. Я огляделся и остановил взгляд на кучерявом, который все еще топтался неподалеку. Я залихватски ему подмигнул и пальцами изобразил на голове рога. Ну что, парень, кинешься в драку?
Какое там. Басист «Горящих в танке» покраснел и попятился за кулисы. Тем временем Бармалея увлекли со сцены обратно в зал.
Я перестал кривляться, подошел к Банкину, пожал ему руку и спрыгнул со сцены тоже. Женя откашлялся.
— Еще раз с наступающим всех Новым годом, — сказал он хрипло и неуверенно. — И до встречи в будущем году.
В зале захлопали. Банкин шагнул, было, в сторону, но потом вернулся к микрофону и проговорил:
— Вова, зайди ко мне, пожалуйста.
До своего места я дойти так и не успел, так что махнул рукой Лариске, мол, пойдем уже. И направился к выходу из зала.
Дверь в кабинет Банкина была закрыта. Рядом с ней стояла, прислонившись спиной к стене, Света.
— Привет, Эклерчик, — я чмокнул девушку в щеку. Она вздохнула и кинула косой взгляд на дверь Банкина. — Милая, это Лариса, моя сестра. Почирикайте тут, пока я с биг-боссом пообщаюсь, хорошо?
Я проскользнул в дверь и сел на стул напротив Банкина. Вид он имел хмурый и недовольный. Как и почти всегда в последнее время.
— Что за балаган ты устроил на сцене? — мрачно бросил он, наградив меня больным взглядом.
«Во дурак…» — подумал я и вздохнул.
— Серьезно? — хмыкнул я и приподнял бровь. — Лучше было не вмешиваться?
— Вот что у тебя за манеры, влезать везде, где не просят, а? — раздраженно проговорил Банкин. — Понимать надо все-таки. Новый год, в стране перемены, все на нервах, а тебе все шуточки?
— Женя, а может ты уже достанешь голову из жопы? — меланхолично, не меняя тональности, сказал я.
— Что?! — оторопел он.
— Что слышал, — хмыкнул я. — Ты вроде умный мужик, может уже до тебя дойдет, кто на твоей стороне, а кто нет?
— Как ты со мной разговариваешь, мальчишка?! — почти взвизгнул Банкин.
— Гораздо мягче, чем ты заслуживаешь, — усмехнулся я. — Я, может, и младше, но это ты ведешь себя как истеричная малолетка.
— Да много ты понимаешь… — фыркнул он. — На мне огромная ответственность, весь этот ваш рок-клуб, и если я перестану выполнять свои обязательства, то все развалится нахрен.
— Все верно, — кивнул я. — Поэтому я здесь, а не прыгаю вокруг Бармалея сейчас.
Банкин вдруг поник, как будто одним махом растерял весь свой бойцовский пыл. Плечи ссутулились, взгляд потух.
— Вова, ну зачем они так, а? — с тоской спросил он. — Я же правда все для них делаю. Неужели они не понимают, что руководство ДК спит и видит, чтобы нас отсюда вышвырнуть?
— Не понимает, Женя, — я покачал головой. — Бармалей дурак, и дальше ближайшей бутылки не видит. Но ты-то не дурак?
— Спасибо, — пробормотал Банкин и потер ладонями глаза. — Что-то я в самом деле…
— Да ничего, перенервничал, бывает, — я наклонился через стол и похлопал его по плечу. — Просто делай свое дело. И нормально все будет.
Я встал. Женя посмотрел на меня долгим тоскливым взглядом. Но уже не таким больным, как в начале разговора.
— С наступающим, — улыбнулся я. — Ладно, мне пора! Заскочу послезавтра, обсудим всякие планы.
Я махнул рукой и вышел за дверь. Света тут же вскинулась и бросилась ко мне.
— Ну как он? — тихо спросила она.
— Нормально, жить будет, — подмигнул я.
— Блин, на него что-то так сразу все навалилось, — Света вздохнула. — От него ведь жена ушла, ты же знаешь?
— Неа, — я помотал головой. — Тогда сделай ему чайку что ли. И утащи к какому-нибудь Боржичу, чтобы он один не сидел.
— А ты куда? — спросила Света.
— Домой, — я пожал плечами. — Новый год же. Мама, папа, шампанское, елка, это вот все. Потопали, Лариска, нам еще оливьеху надо дорезать, а то мама нас с тобой под домашний арест посадит.
Мама выскочила в прихожую сразу же, как только мы вошли.
— Ну слава богу! — облегченно выдохнула она. — Мы проснулись, вас нет. Не знали уже, что и думать…
— Мам, я же пообещал, что не сбегу, ну что ты в самом деле! — укоризненно проговорил я, скидывая ботинки. — В рок-клуб сбегали по-быстрому, у нас там мероприятие было.
— А почему ты должен был сбежать? — удивилась Лариса.
— Да просто Грохотовы приезжают… — я пожал плечами, а мама бросила на меня «страшный» взгляд. Но было поздно.
— Грохотовы? — Лариса скривила нос. — Фу…
— Лара, перестань! — сказала мама, но никакого осуждения в ее голосе не было. — Думаешь, я сама очень рада? Свалились, как снег на голову, не выгонять же.
— А я бы выгнала, — сеструха повесила пальто в шкаф. — Я вообще думала, они насовсем уехали.
— Иногда они возвращаются, — пробормотал я. Наверное, у всех есть такие родственники или друзья семьи. Которым все не рады, и все равно улыбаются. Понятия не имею, чем в нашем случае прославились эти Грохотовы, но это и неважно. Улыбаемся и машем в этом случае — самый эффективный рецепт.
Мама запрягла нас с сеструхой резать картошку, колбасу и соленые огурцы, а сама поставила на плиту кастрюльку с бигудями.
— Мааам, — сказала сестра, ссыпая с доски нарезанную кубиками картошку в большую миску. — А чего они вообще вернулись-то? Дядя Слава же хвастался, что его на работу в Москве пригласили, а мы так и останемся гнить в своем Новокиневске.
— Понятия не имею, — пожала плечами мама. — Я с Мариной разговаривала, а она как обычно — туману напустила.
— Значит турнули дядю Славу с его работы, — язвительно заметила сеструха. — Так ему и надо.
— С чего ты взяла? — скептически заметила мама.
— Ну а как еще? — сеструха пожала плечами.
Ага. Из разговора все немного прояснилось. Грохотовы — старые друзья семьи. Дядя Слава работал с отцом на одном предприятии, и был активным общественным деятелем. Отца всегда шпынял, что тот не стремится активно карьеру сделать. А тетя Марина с нами сидела в детстве, когда мы были мелкими. Что-то поломалось между нашими семьями около четырех лет назад. Какая-то ссора, в которой я принимал довольно активное участие. И их дочь Лена тоже тут замешана. Внезапная подростковая беременность, хм?
А потом Грохотовы уехали. Наговорив нам напоследок гадостей. И с тех пор наши семьи не общались. До вчерашнего дня, когда маме вдруг позвонила тетя Марина и сообщила, что они снова в Новокиневске. И будут рады разделить с нами новогодний стол, «кстати, ты же помнишь, что у Славочки аллергия на рыбу и цитрусовые?»
К концу разговора интерес к Грохотовым я потерял. Никакой страшной тайны тут явно не было. Обычные дела.
Гости начали собираться в районе десяти вечера. Мы как раз успели накрыть на стол, только мама все еще наводила марафет в своей комнате. Народу сегодня предполагалось много, нашу квартиру, как самую большую, компания друзей родителей часто использовала как место для вечеринок. А на Новый год собирались, кажется, вообще все.
По телевизору показывали польский фильм «Ва-Банкъ», искусственная елочка в углу подмигивала цветными огоньками гирлянд, на столе искрились хрустальные салатники и праздничные бокалы. Как в детстве, натурально. Чуть не прослезился от ностальгии. Хотя здесь стол был побогаче, чем я помнил…
— Ларочка, принеси что-нибудь, мне надо салат переложить…
— Это как в «Что? Где? Когда?» утром! В первом лучше климат, а во втором — лучше компания, да?
— Так Горбачев же сказал сегодня, что слагает полномочия президента.
— И что?
— Ой, лучше бы вы футбол обсуждали…
— Ммм, Ниночка, ты должна срочно дать рецепт этого салата Наташе… Это же просто ам-бро-зи-я!
— Фу, звучит как-то по-дурацки! Как канализация!
— Ларочка, амброзия, чтобы ты знала, это пища богов, от которой они становились бессмертными и вечно молодыми.
— Не думаю, что картофельный салат…
— У меня есть тост! Вы все знаете, что у нас с Ниночкой в этом году появился новый, можно сказать, член семьи…
— Да-да, ты поэтому с этим новым членом семьи в гараже сидишь дольше, чем на работе!
— А помните в прошлый раз, когда собирались, кто-то приносил игру такую на карточках? Там еще нужно было вопросы тянуть из одного стакана, а из другого…
— Да-да, точно, мы еще смеялись очень. «Вы любите сосиски?» — «Только при закрытых шторах!»
Разговоры, тосты, воспиминания, лайтовые подтрунивания и старые анекдоты. Выпили за новое платье мамы, послушали историю про то, как Хромовы ездили в декабре на машине на Урал кататься на лыжах, поспорили, надо ли добавлять яблоко в селедку под шубой или нет. Периодически разговор з