ткромсал у нее рукава и вырезал поглубже горловину. И еще в нескольких местах надрезал, чтобы Наташе было легче ее на мне разорвать.
Я посмотрел на свою напарницу. Она сидела на колонке и качалась в такт музыке, закрыв глаза. Оживший метроном. Как же ей не подходит имя Наташа! Наташа — это что-то такое мягкое и уютное. Домашнее. С плавными линиями и полной комнатой мягких игрушек. А не вот это сумасбродное нечто, состоящее из сплошных острых углов… Такую девушку ну никак не могут звать Наташей!
— Володя, можно тебя на пару слов? — раздался над моим ухом голос Жени Банкина.
Глава 15
— О чем он тебе говорил? — спросил Бельфегор, когда Банкин от меня отошёл.
— Не помню! — я пожал плечами. Вообще не соврал. Слова отца новокиневского рока выветрились из моей головы, даже не задержавшись. — Надо после «Каганата» его на сцену вызвать, а то сбежит еще.
— Подыграю тогда что-нибудь торжественное! — радостно прокричал Бельфегор и поднял большой палец вверх. Наш рыжий клавишник был настолько счастлив, что аж светился и подпрыгивал. Я покрутил головой в поисках остальных «ангелочков». Ага, Бегемот тоже недалеко, вон он сидит рядом со столом Светы и о чем-то с ней переговаривается. И трескает сайку всухомятку. Наверное, Света-Эклер его подкормила. Стеганый плащ из кожзама стянул, остался в жилете и промокшей от пота футболке. Полосы грима на лице поплыли и размазались.
Кирилл… О, даже неожиданно! Кирюха-Каббал радостно скакал в первых рядах беснующихся у сцены поклонников «Каганата». Машет «козой», что-то орет самозабвенно.
Астарот… Ага, отсек. Нашего фронтмена происходящее на сцене интересовало слабо, потому что он был занят тем, что самозабвенно целовался с Надей-Пантерой. Похоже, наша юная бэквокалистка поддалась-таки бурным эмоциям момента и подпустила Астарота ближе, чем на пионерское расстояние. А может он ей и правда нравится, кто знает…
Какие все-таки юные вокруг лица! Почему-то в памяти из старшей школы суровы рокеры сохранились такими взрослыми и матерыми дядьками. А может это уже воспоминания двадцать первого века делают свое дело. Там, в будущем, все эти рокеры уже состарились, обзавелись морщинами и пузиками, стали этакими «боевыми пенсионерами» хрипло ревущими в микрофоны свои когда-то культовые песни. А сейчас они пацаны еще. На гладких мордахах — детский такой еще задор и азарт. Смотрите, мол, взрослые! Я протестую против вашей скучной массовой культуры!
Света подняла над головой картонку с крупно нарисованной цифрой три.
Я встряхнулся. Всякие там мысли умные — это хорошо, конечно, но пора вернуться к своим обязанностям.
— «Секс-агрессор»? В натуре? — заржал я. — На прослушивании его не было.
— Ты не сказал, что кого-то надо не пускать! — развела руками Света.
— Да все пучком! — махнул рукой я. — У нас демократия!
«Но Банкина лучше представить прямо сейчас, — подумал про себя. — А то он и так напрягается, что у нас на концерте не учтено его ценное мнение насчет обязательного членства выступающих в рок-клубе…»
К своей третьей песне Алишер, активно прикладывавшийся к бутылке на протяжении всего выступления, заметно поплыл. Язык у него начал заплетаться, он то и дело совал микрофон в лица публике, которая немелодично орала, не попадая в слова и ноты. Пару раз его занесло слишком близко к колонке, что вызвало режущий уши визг. Нда, по ходу, еще одну песню он не потянет…
Так что я полез на сцену и помахал рукой Наташе, которая неподалеку кокетничала с какими-то тремя говнарями — закатывала глаза, задирала подол платья, выгибалась в устрашающе тонкой талии. Со стороны бы точно подумал, что она бухая или под кайфом. Но черта с два! Она просто всегда такая.
— Чингисхааааан! — проревел в микрофон Алишер.
— Уооооо! — взвыли его поклонники.
Я приобнял «сына степей» за талию, махнул музыкантам, чтобы они не разгонялись, мол, все, ваш дозор окончен. И аккуратно отнял у Алишера микрофон. Тот сфокусировал на мне мутный взгляд и полез целоваться.
— Веееелиал, ты такой классный! — заголосил он. — Обожжжаю тебя!
— Какой задор, какая стрррррасть! — рыкнул я, аккуратно придерживая внезапно воспылавшего ко мне нежными чувствами Алишера. — Группе «Каганат» благодарочка с кисточкой, а наше рок-кабаре продолжает свою работу!
Сделал знак Бельфегору, тот понятливо кивнул, и они с Бегемотом ловко стащили Алишера со сцены.
Фух. Выдох.
Я оглядел публику и наше глазами Банкина. Отлично, никуда не ушел. На лице — не самая довольная мина, но оно у него всегда такое.
— И вот сейчас, когда вы уже достаточно разогрелись, я хочу вызвать на эту сцену того, без кого бы мы так и продолжали влачить свое жалкое существование и слушать попсу с родителями, — хрипло и с придыханием сказал я.
— О, наш богоподобный герой! — подключилась Наташа. — Наш блистательный гений, о котором в тайне мечтают все девчонки и видят его в эротических снах…
— И небеса рыдают, потому что не могут восхищаться им настолько, насколько он этого достоин! — я пафосно вскинул подбородок и вытянул руку вперед, по направлению к стоящему у дальней стены Жене. И поманил его жестом Морфеуса. Или Нео. Не помню уже, кто там в «Матрице» делал этот знак ладонью.
— Я сейчас упаду в обморок только потому что буду стоять с ним на одной сцене! — Наташа взвизгнула и картинно повалилась на меня. Я подхватил ее свободной рукой за талию, успев на секунду удивиться, насколько она легкая. В натуре, как хрупкое насекомое держу!
— Бессменный глава и основатель рок-клуба! — заревел я, держа типа бесчувственную Наташу перед собой. — Евгениииииий Банкин! Пропустите нашего скромного гения к сцене, что вы встали, как оцепление?!
Черт, а голос-то уже заметно охрип. Ору тут, как оглашенный, а связки-то нетренированные, как бы до конца концерта продержаться и не сорвать связки окончательно. Завтра, понятно, смогу говорить только шепотом, но завтра — хре с ним. А вот сегодня…
Кто-то среди зрителей помог пинками и тычками, и публика возле сцены расступилась, образвав неширокий коридор. Наше экспрессивное представление сработало, так что по залу Женя шел практически триумфатором. Его норовили потрогать, пожать ему руку, хлопнуть по плечу. Глава рок-клуба скромненько кивал во все стороны, иногда отвечал на рукопожатия, на лице его проступил румянец. И даже улыбка какая-то появилась.
Я подал Банкину руку, помогая взбираться на сцену. Наташа съехала по моему бедру и села прямо на доски, вскинув руки вверх. Я по-быстрому забрал у нее микрофон… Да блин! Долбучий провод пришлось выдергивать из-под ее острой коленки! Надеюсь, он все еще работает.
— Раз-раз! — механически сказал я, проверяя не выдернула ли Наташа штекер, устраивая тут это представление. Работает! — Я как тот ненужный слуга, который пробует блюдо короля, перед тем как его отведает венценосный рот! Евгений! Скажи же нам свое слово!
Банкин забрал у меня микрофон и потоптался на сцене, оглядывая публику. Поливокс Бельфегора ожил и выдал залихватский какой-то торжественный туш. Молодца, рыжий!
— Спасибо, дорогие друзья! — сказал Банкин. Оказывается, если говорить в микрофон нормальным голосом, а не рычать, реветь и хрипеть, как я, то слышно, насколько мерзко он передает звук. — Спасибо, да. Очень неожиданно и очень лестно. И я очень рад, что мои скромные заслуги удостоились столь серьезной оценки.
«Иронизирует? — подумал я, бросив на него испытующий взгляд. — Не похоже…»
Публика заулюлюкала и замахала «козами».
— Еще хочется сказать, что мне приятно видеть, что дело всей моей жизни кому-то небезразлично, — продолжил он. Заложил руку за спину, несколько раз шагнул взад и вперед. По ходу, настроился двигать долгую речь. — Многих из вас наверняка не понимают. Родители, однокурсники. Они считают, что рок-музыка — это блажь, которой надо перебеситься и потом вернуться к так называемой нормальной жизни. Но что я хочу сказать…
Так, надо было срочно спасать положение! Иначе сейчас только-только разогревшаяся публика заскучает и разбредется по залу в поисках более интересных развлечений.
— Рррррррок! — прорычал я в свой микрофон. — Рок-рок-рок!
И замахал руками, как бы дирижируя. Публика радостно подхватила вопль.
Подскочил к Жене, ухватил его за кисть и поднял его руку вверх. Поднес к лице микрофон и хриплым голосом проговорил:
— Евгений, скажите, только честно… — Я приблизил свое лицо к его лицу почти вплотную. — Вы нам доверяете?
Не дожидаясь его ответа, я шагнул к краю сцены и жизнерадостно взревел:
— Качать короля рок-н-ролла!
Разводить Банкина на падение в толпу я не стал. Хрен знает, уронят еще, вот будет жопа. Но на призыв «качать короля!» первые ряды отозвались с энтузиазмом — ломанулись на сцену, подхватили Банкина под локти и колени, стащили вниз и принялись азартно подбрасывать его в воздух.
Поливокс Бельфегора заиграл ровно то, что надо.
«We will
We will
Rock you!»
Кто-то из публики даже заорал слова «Квинов», потом другие подхватили, и все слилось в задорную какофонию, в центре которой главные энтузиасты подбрасывали в воздух оторопевшего Банкина.
Наташа подобрала микрофон, который в суматохе уронил наш рок-н-ролльный король и повысила градус абсурда, начав издавать громкие эротичные стоны.
«А неплохо получилось…» — мысленно фыркнул я и оглянулся, чтобы убедиться, что «Секс-агрессоры» с их толстеньким творожком-вокалистом дисциплинированно готовятся к своему выступлению.
— Йоу, пипл! — прохрипел в микрофон я. — Под эту гостеприимную крышу снова возвращается рок-музыка! Готовьте ваши тазобедренные суставы и глубокие глотки, потому что на сцене — «Секс-агрессор»!
Я отвесил шутовской поклон и высунул по-собачьи язык, уступая место у микрофона. «Творожок» важно поднес свое пузико к стойке и помахал всем руками.
Публика отреагировала. Часть народа радостно заорали, но явно просто потому что они пришли сюда колбаситься, и им вообще было пофиг, под кого это делать. Часть скорчила разочарованные физиономии. Эти явно видели предыдущее выступление группы. А еще часть продолжала топтаться где-то поодаль.