— А чего, были прецеденты? — подскочил на кровати Мирон.
Ага, как его проняло! Правильно, Мирон! Нехрен к нам в комнату всякую заразу тащить!
— Да ты охренел, братская чувырла? — Чича шутливо стукнул однокашника кулаком в плечо. — Не ловил я никаких мандавошек! К слову, просто, пришлось…
— Ладно, пацаны, будет и на вашей улице праздник! — Я рассмеялся. — А мне бежать пора!
— Ты это, Серый, если после одиннадцати заявишься — общагу закроют, — предупредил меня Мироненский. — Ты тогда нас свистни через окно. Там внизу на первом решетки, а сюда мы тебя легко затянем!
— Тут все так делают, — подтвердил Алеха.
— Пацаны, понял! — кивнул я. — Если опоздаю и негде будет кости бросить — обязательно свистну!
— И это, девок красивых, — произнес Чича, — местных, приводи… Ну… там, есть же у твоей девчонки подружки?
— Тоже через окно будешь затягивать? — подковырнул я его.
— А то! Я это легко, было б кого… — не остался он в долгу.
— Алеха, я тебя услышал! — Я рассмеялся. — Для таких крутых перцев обязательно пошукаю среди местных и красивых! Все, побежал! — Я сжал ладонь в кулак и осталютовал пацанам известным жестом «рот фронт».
— Давай, Серый! Не прощаемся! — Зеркально ответил мне вскинутым кулаком Чича. — Но пива тебе явно не останется…
— Пацаны, вы пейте на здоровье! Обо мне не беспокойтесь — если понадобиться еще возьмем… Увидимся! — И я вышел из комнаты в коридор.
Проходя мимо тридцать второй комнаты я помимо воли прислушался. Теперь в из бл. дхаты не доносилось ни звука. Похоже все: укатали Сивку крутые горки! Я усмехнулся и сбежал по лестнице на первый этаж, нащупывая в кармане мелочь: где-то здесь на стене я видел таксофон. Точно, вот и искомый аппарат! Не ошибся! Я сунул медяшку в монетоприемник и набрал служебный телефон Зябликова. Он ответил на первом длинном гудке:
— Майор Зябликов у аппарата!
— Степан Филиппович…
— Сережка, — тут же узнал меня мент, — случилось чего?
— Не-не-не, — поспешил я его успокоить, — все хорошо! Не волнуйтесь! Просто я все дела сделал и хотел заехать к вам, подарки посмотреть… Можно?
— Сережа, о чем разговор? — прогудел Степан Филиппович. — Давай, жду!
— Хорошо, скоро буду! — произнес я, а затем повесил трубку обратно на рычаг.
Ну что ж, посмотрим, на что же расщедрился мой «приятель»? О любопытства меня так и распирало.
[1]
«Химия» — разговорноеслово, существующее в публицистике и обыденной лексике; распространённоессередины1960-хгодов, название принудительных работ. Официальное название, согласноУК РСФСР — исправительные работы без лишения свободы. После этапирования заключенного в спецкомендатуру, он был обязан жить в специальном общежитиии и работать на определенном предприятии. На эти работы направлялись осужденные за незначительные преступления. Вначале1990-хгодов этот вид наказаний в большинстве стран бывшего СССР был отменён.
Глава 11
На мое счастье день был в самом разгаре, и до часа пик было еще далеко. Так что я доехал до «Второй речки» в относительно свободном автобусе. Правда, на этот раз стоя и изнывая от жары. Погода была просто чудесной, я просто был обязан сегодня залезть в море! И я это сделаю, вот только чутка разберусь с наследством, оставленным мне «пришельцем из будущего». Уж очень меня интриговало, чего он мне там подбросил от щедрот своих.
До отделения я дошел, вымокнув от пота, как гребаная мышь, и оставляя четкие следы от башмаков в податливом асфальте. Мое появление возле ментовки не осталось незамеченным — Зябликов курил у открытого настежь окна своего кабинета.
— Сережа, подожди меня у входа! — окликнул меня майор, когда наши взгляды пересеклись.
— Хорошо, Степан Филиппович! — отозвался я, останавливаясь в теньке под деревом, росшим возле крыльца в отделение.
Фух, с непривычки меня слегка раскумарило от жары и влажности, превратив в потного и неповоротливого слизняка. Такой бани у нас в деревне никогда не было. Тут без привычки тяжеловато приходится! Ну, ничего, это мелочи по сравнению с мировой революцией!
Выскочивший из отделения Зябликов, напротив, оказался бодр, подвижен и весел.
— Пошли! — Он махнул мне рукой и потопал куда-то за здание.
Я вздохнул, промокнул лоб полой и без того мокрой рубахи и вприпрыжку помчался за майором. Мы подошли к внутреннему дворику, перегороженному большими распашными металлическими воротами.
— Тут у нас гараж, — пояснил майор, — я твои эти… гидроциклы покуда здесь оставил. Потом разберешься, где их хранить. Я помогу…
Мы проскочили сквозь маленькую дверку и вошли в гараж. В котором кроме пары ментовских «козликов»[1] сине-желтой расцветки и одного «Зилка», оборудованного спецкузовом для перевозки заключенных, стояли и мои водные мотоциклы.
— А автозак[2]-то вам зачем? — удивился я, узнав знакомые очертания — именно в таких собирали у нас в деревне «загулявшихся» зэков, находящихся на химии, но не вернувшихся в общагу к определенному часу.
— А, у ГУИТУвцев[3] по случаю выменял, — отмахнулся майор. — Иногда бывает нужно что-нибудь крупногабаритное перевезти, а не на чем. Не положено, дескать… Вот и маялись, пока случай не представился… Ну, пойдем, посмотришь на своих красавцев, — предложил он мне, двигаясь в тот угол гаража, где были аккуратно составлены мои водные мотоциклы.
Было видно, что и у майора глаза сверкают, что ему тоже страсть как охота испытать это чудо «враждебной техники».
— Вот умеют же, сука, капиталисты, делать и красиво и надежно! — вздохнул он, когда мы подошли к гидроциклам. — Боюсь, что у нас такой красоты не слепят… Мы только вон, — он указал на ЗИЛок и «козликов», — только такую технику клепать и умеем.
— Зато, как говорят, простая, как три копейки, и надежная — «на коленке» починить можно. И проходимая к тому ж…
— Вот-вот, — печально усмехнулся майор, — и на этом все достоинства заканчиваются! Я тут не так давно у начальства побывал… Прокатился с местным генералитетом на охоту на «Сафаре»[4]… Вот это, я скажу тебе, техника!
— А тут и спорить нефиг, — согласно закивал я. — У нас на деревне всё Леспромхозовское начальство на «Патролах», да «Паджерах» раскатывает — насмотрелся. Гонят в Японию лес, да щепу, падлы! Жируют за наше народное достояние! А народу, как обычно, шиш! Да без масла! — с горечью в голосе произнес я. — На те бабки, что на заводе башляют, даже на «копейку» не накопить… А теперь еще и задерживают месяцами, уроды!
— Наслышан, — согласился со мной майор. — Хорошо еще, что нас на хозрасчет никто не надумал переводить. А то многие из «наших», что с головой не дружат… могут подумать — дали ствол, и крутись, как можешь!
— А так и будет, Степан Филиппович, — невольно вырвалось у меня. — Совсем немного осталось!
— Да знаю, знаю! — с горечью в голосе воскликнул майор, воровато оглядевшись по сторонам. Но в гараже кроме нас никого не было. — Мне Вадимыч уже рассказал… Погоди-ка, а ты все наши разговоры… э-э-э…
— Подслушивал? Вы это хотели сказать, Степан Филиппович?
— Да ты что, Сережа, — смутился мент, нервно подергав себя за ус, — конечно нет!
Но я понял, что он именно это и имел ввиду.
— Степан Филиппович, да бросьте вы! Я же все прекрасно понимаю! — постарался успокоить я своего великовозрастного… кого? Приятеля? Друга? Товарища? Может быть, он и стал другом моему «сожителю», обязанным ему спасением самого дорогого в мире человека. А вот для меня он кем сейчас является? Чтобы сильно не заморачиваться, я решил для себя считать его партнером. Человеком, к которому в любой момент можно обратиться за помощью, и он не откажет. А это в наше время дорогого стоит! К тому же, он единственный, кто знает обо мне всю подноготную. Решено — партнер!
— Так, значит, слышал? — Зябликов успокоился и перестал нервничать.
— Кое-что, да — слышал. Но так — урывками. Но вы знаете, Степан Филиппович, — после небольшой паузы продолжил я, — чем дольше я с ним… Как бы это сказать? Живу… Нет! Сосуществую! — Я, наконец, подобрал наиболее подходящее определение. — Так вот, чем дольше я с ним сосуществую, тем больше мне… открывается… что ли? Понимаете, если я иногда сосредотачиваюсь на чем-то, мне ранее неизвестном… — путано объяснял я майору. — То иногда меня словно озаряет… как будто я это знаю! Давно знаю! Понимаете, Степан Филиппович?
— Это, конечно, звучит странно, — ответил Зябликов, — но после нашего с тобой знакомства… Вернее с вами… обеими, хоть Вадимыч и утверждает, что вы с ним один и тот же человек. Но у меня тоже это в голове не укладывается! Так вот, после этого знакомства, и известных тебе событий, для меня в этом мире не осталось ничего необычного! А все происходящее со мной — вообще пик ненормального и неестественного хода вещей, какие со мной могли бы приключиться! Но если бы не наша встреча…
— Степан Филиппович, замнем эту тему? Не дай бог, нас кто-то слушает! — Я тоже внимательно огляделся. Мало ли? Лучше перебдеть, чем недобдеть!
— Согласен, Сережа! — согласился майор. — Посмотрел на свое богатство? — сменил он тему.
Я вновь оглядел сверкающие свежей краской и лаком новенькие водные мотоциклы. Просто охренительное приобретение!
— Блин, а как на них ездить-то? — Я шумно почесал затылок. — На простом мотоцикле гонял, а вот на таких… Я их вообще в первый раз увидел, — признался я майору.
— А опробовать не хочешь? — неожиданно предложил он.
— Вы еще спрашиваете? Конечно хочу!
— Тогда у меня вот какое предложение: сейчас припрягу своих бойцов — они нам пару мотоциклеток в автозак запихают. Я их уже заправил под самое горлышко. А после выедем на море — есть у меня одно укромное местечко, где народа почти не бывает. Там и опробуем. Согласен?
— Еще бы! — Я нервно потер вспотевшие ладошки.
— Да вот еще… — Он указал в дальний угол гаража, где я поначалу и не рассмотрел большую цветную картонную упаковку. — Банан, мать его, надувной! Нахрена тебе такая штуковина, Сереж? Ведь абсолютно бесполезная в хозяйстве вещь!