Браток завертелся ужом на песке, пытаясь увернуться от ударов, но сцепленные на затылке руки не отпускал — помнил, что Зябликов продолжает держать его на мушке. Хоть сержант и мудошил бандюгана со всей дури, но особого опыта у него в этом деле не было. Да еще и ноги босые. Майор не прерывал подчиненного, предоставив ему возможность хоть немного, но спустить пар.
Подстреленного уродца уже успешно скрутил прапор, заломав вопящему быку руки за спину.
— Петров, перевяжи этого дебила, — небрежно распорядился Степан Филиппович, — а то еще истечет кровью и ласты склеит — отписывайся потом!
— Так точно, тащ майор! Ща перевяжу! — произнес парпор, неожиданным резким ударом кулака в висок вырубая дух из подранка. — Анестезия, тащ майор! — Ощерился Петров, увидев недопонимание на лице начальства. — Чтобы на перевязке не дергался!
— Не пришиб хоть? — спросил майор, однако в его голосе не было ни грамма сопереживания.
— Живой, — нащупав пульс на шее, ответил Петров. — У этих же голова — сплошная кость! Че ему сделается? Честно говоря, я бы его еще кастрировал… На всякий пожарный! — И он заржал в полный голос.
— Колыванов, достаточно! — остановил затянувшуюся экзекуцию Степан Филиппович. — Вяжите этих отморозков — и пихайте в автозак!
Сержант остановился, вытер со лба выступивший пот и довольно улыбнулся, сверкая окровавленными зубами.
— Скажи спасибо, майору, тварь! — злобно выдохнул он, наклонившись к подрагивающему бандиту. — Убил бы, нахрен…
— Доволен, Колыванов? — поинтересовался Зябликов.
— Спасибо, тащ майор! — Сержант уперся коленом между лопаток злодея и заломил ему одну из рук. — Встать!
Вскоре оба налетчика оказались загруженными в автозак, где и затихли, зализывая полученные раны.
— Че за возню вы тут устроили, балбесы? — по-отечески строго поинтересовался майор.
— Так это, тащ майор, — смывая морской водой кровь с разбитого лица, первым ответил на вопрос начальства Колыванов, — эти два урода хотели у нас ваши мотоциклетки по беспределу отжать!
— Чего? — не поверил майор. — Вот так, внаглую? Средь бела дня? У сотрудников милиции?
— Ага, — подтвердил сержант. — Только они не знали, что мы менты. Мы уже до трусов раздеться успели. А автозак у нас без опознавательных так-то…
— Понятно… — вздохнул Зябликов, засовывая пистолет под ремень. — Все у вас, дятлов, не как у людей!
[1] Побережье бухты Тихая находится в одноименном районе Владивостока.
[2] Пирамиды — джинсы турецкого бренда «Pyramid», популярного на советских и постсоветских просторах в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века. Отличительной особенностью джинсов «Pyramid» был особый эргономичный крой — высокая посадка на талии, узкие на бедрах штанины расширялись ниже карманов и вновь сужались книзу. Это было удобно и уменьшало истирание, поэтому джинсы носились дольше. Обычно «пирамиды» шились из денима светло-голубого цвета, но более поздние версии могли быть и яркого синего или беловатого «вареного» оттенка. При всей разнообразной палитре, фасон оставался неизменным. Интересно, что маленький кармашек для монет у джинсов-пирамид находился не спереди, а сзади, на правом заднем кармане. На заднем кармане поверх кармашка для монет был пришит патч белого цвета с изображением верблюда и надписями «King of desert» («Король пустыни») и «Pyramid» (собственно название бренда).
Глава 14
Пока майор распекал сержанта Колыванова, его напарник Петров с деловым видом обошел по кругу осиротевший «Крузак». Как настоящий прирожденный прапорщик он терпеть не мог «бесхозных» вещей. Если что-то, хотя бы теоретически, не имело хозяина, то такую вещь запасливый прапорщик обязательно бы попытался утащить в свою нору. В хозяйстве, ведь как оно? Все сгодится! Было бы чего…
Вот и сейчас умудренный опытом «хомяк», встрепенувшийся в преддверии замаячившей халявы, решил, так сказать, осмотреться с целью «наживы». Нет, не подумайте чего, отнюдь не личной — семьи у Петрова отродясь не было. Детдомовский он. И своей семьей он привык считать сначала армию, которой отдал без малого десяток лет, дослужившись до прапорщика, а после родное отделение милиции, куда он удачно пристроился, списанный из войск по состоянию здоровья — контузии.
Зная характер своего неподкупного начальника, Петров резонно понимал, что наехавшим на майора бандосам, придется несладко. И свой блатной ипонский внедорожник они нескоро увидят. Кто бы за ними не стоял!
Нагнуть начальника Советского РОВД города Владивостока пытались многие, но пока еще ни у кого не получилось. Был у него один закадычный друг детства, сделавший себе неплохую карьеру и осевший со временем где в Москве, среди прочих партийных и министерских кресел. Обращаться к нему за помощью и продвижением по службе Зябликов считал ниже своего достоинства, хоть дружок на это и не раз намекал. Но вот когда на Зябликова действительно насели местные партийные крысы, едва не засадив несговорчивого и справедливого мента за решетку, московский товарищ, тоже, оказывается, не позабывший о старой дружбе, сам протянул майору руку помощи. И выдернул приятеля детства из глубокой задницы!
Да, пытаться подмять Зябликова под себя, во Владивостоке перестали. Однако о карьерной лестнице ему предстояло забыть навсегда. До самого конца службы ему предстояло оставаться лишь начальником небольшого отделения милиции, хотя в самом начале службы он подавал большие надежды…
Раз увидят они свой дырчик нескоро, резонно рассуждал прижимыстый прапор, его всяко отправят в отстой на городскую арестплощадку. А там таких же хитрых жуков, просто плюнуть некуда — обдерут «Крузак» до талого, и не докажет потом собственник ничего… Если, конечно, будет, кому доказывать. А может эта тачка и вообще в угоне. Так что самое время пошуровать в ней на предмет незапланированных добряков. Импортный насос в хозяйстве тоже сгодится! И домкрат! И трос… Да и вообще — в хорошем хозяйстве сгодиться все!
Петров распахнул водительскую дверь и заглянул для начала в салон внедорожника. Пахло в машине непередаваемо — это те не ёлочка! Прапорщик сразу заприметил приклеенную к торпеде большую заграничную «вонючку», выполненную в форме этакой массивной императорской короны.
Раз! — мысленно загнул первый палец Петр. — Вонючка! — А память прапорщика, когда дело касалось всяких халявных ништяков, никогда не подводила.
Он перегнулся через водительское кресло и аккуратно подцепил пальцем защелку бардачка.
— Ох, еп! — громко выругался он, когда оценил его наполнение.
— Ты чего это там делаешь, братская чувырла? — Зябликов перестал распекать Колыванова и перевел строгий взгляд на Петрова. — Опять крысятничаешь?
— Никак нет, тащ майор! — Преданно глядя в лицо майора, и не подумал оправдываться Петров. — Произвожу досмотр транспортного средства на налицие запрещенных предметов! Уж слишком борзо они себя вели, Степан Филиппович!
— И как, — Зябликов прищурился, закрываясь ладонью от слепящего полуденного солнца, — нашел?
— Так точно! Нашел!
— Твою же, сука, дивизию! — присвистнул Зябликов, оценив находку Петрова. — Это же, бля…
— Фенюша, — нежно произнес прапорщик, любуясь рубчатым корпусом «лимонки». — Ф-1, ручная оборонительная граната. Боевая, — наметанным глазом определил Петр. — Сколько я таких в армии перевел… — Его глаза затуманились ностальгической пеленой. Так же в бардачке джипа вместе с лимонкой обнаружился еще и пистолет. — А это, товарищ майор, самозарядный пистолет Марголина — МСМ. Предназначен для начального обучения стрельбе по мишеням на дистанции до двадцати пяти метров. Однако, на близком расстоянии черепушку легко можно прострелить!
— Повезло нам, оказывается, тащ майор! — возбужденно произнес Колыванов, заглядывая начальству через плечо. — Поленились, видать, козлины с волынами по жаре ходить…
— Так, Колыванов, дуй на метеостанцию, к начальнику… Павел Васильевич его зовут! — Развел суету майор. — Скажешь я попросил… Будет понятым. Ну и Сережку понятым оформим! Вызовешь по телефону бригаду криминалистов, пусть пальчики везде откатают — мало ли чего еще выскочит… Давай, не задерживай!
— Есть, тащ майор! — Сержант рванул с места в галоп, только струйки горячего песка из-под голых пяток брызнули в разные стороны.
— Колыванов! Стой! — заорал ему вслед Зябликов. — Балбеса кусок, ты хоть штаны надень! Там же люди работают… И женщины среди них имеются!
— Ага! — Митька резко развернулся на триста шестьдесят градусов и кинулся к кабине ЗИЛа, в которой они с прапором сложили форму.
Пока Колыванов бегал за понятыми, Петров продолжил осмотр автомобиля преступников. Правда действовал он куда более неспешно и аккуратно, стараясь не оставлять своих пальчиков где попало. После найденных гранаты с пистолетом, прапор понял, что браткам машины точно не видать, как своих ушей, и поэтому до приезда опергруппы искал чего бы незаметно умыкнуть. После того, как содержимое джипа опишут, экспроприировать понравившиеся плюшки не удастся вообще.
Открыв дверцу вместительно багажника, Петров присвистнул еще раз, обнаружив в картонной коробке из-под сливочного масла обрез и россыпь патронов к нему. Рядом с коробкой валялся еще и огромный охотничий тесак в потертых кожаных ножнах.
— Блин, Степан Филиппыч, — произнес Петров, — ну тут им по самые помидоры!
— Угу, — подошедший майор заглянул в багажник и довольно кивнул лысой головой, — двести восемнадцатая[1] корячится.
— До пяти лет, — довольно отметил Петров, продолжая внимательно осматривать цепким взглядом багажник. Пока не появились понятые, и не приехала опергруппа с криминалистом, нужно было срочно действовать, но мешал маячивший рядом начальник. — А если еще и замазаны в чем…
Помощь пришла, откуда не ждали — из автозака неожиданно подал голос один из бандюков.
— Э! — заорал он из запертой будки. — Мусор! Чего тянешь? Мне, мля, в больничку надо, а то кровью истеку!
— Не бзди, придурок! — прокричал в ответ Петров, не отходя от джипа. — Я пулевые раны отлично бинтую! Чай, не впервой! А кость у тебя не задета! Переколотишься!