ий у обоих супругов, Хуану Мигелю и Элисабет спустя восемь напряженных и оттого не особо радостных лет уже не надо было объяснять, что означает ущербность и обреченность.
Многие семьи во всех уголках планеты испытывают похожее томление при повторяющихся из года в год неудачных попытках завести малыша. Кто-то находит повод для ссоры и доводит дело до развода, пряча истинные мотивы разрыва за дежурными фразами типа: «Не сошлись характерами». Кто-то впадает в жуткую депрессию и ищет расслабления в романтических интрижках на стороне. А кое-кто, подобно Хуану Мигелю и Элисабет, быть может, окончательно утратив остроту чисто животной страсти, продолжают идти к цели во что бы то ни стало, уверенные в том, что ее достижение осчастливит на порядок сильнее любого известного в мире удовольствия.
Они сосредоточились на главном вместе. И достигли цели вдвоем. Их малыш Элиансито – живое существо, их любимый сыночек, стал новым гражданином страны, в которую они были одинаково сильно влюблены.
В них было столько общего. Пойми они это пораньше, не случилось бы того, что произошло спустя шесть лет после рождения их мальчика…
Полиция быстро нашла Ласаро. Его решили арестовать прямо на выходе из дискотеки «Ла Румба» – мекке туристической резервации Варадеро.
Вход сюда кубинкам, промышляющим проституцией, был строго-настрого заказан. Если только они не умудрялись обойти кордоны секьюрити под ручку с кубинским бойфрендом…
Ласаро искусно справлялся с ролью ухажера роскошной мулатки Иослайне с золотыми клыками. Гаванские модницы не преминули перенять этот атрибут стиля из пуэрто-риканских и майамских видеоклипов и распространить моду на золотые коронки на все крупные города от табачной столицы Пинар-дель-Рио до карнавального Сантьяго и колониального Тринидада.
Задача у парочки была простой. Сперва они проходят на дискотеку, изображая из себя влюбленных. Затем Иослайне находит иностранца и договаривается встретиться с клиентом на улице. Ласаро выводит ее из клуба и сажает в машину туриста. Она вручает ему за услугу десять песо «конвертибле», из которых пару песо придется вложить в «клюв» охраннику. В итоге все довольны.
Эту нехитрую процедуру Ласаро Мунеро Гарсиа проворачивал неоднократно. Охранники «Ла Румбы» его узнали и были ему сдержанно рады в предвкушении положенных чаевых.
Основная часть маршрута путаны, что простиралась вокруг забитого разномастной публикой танцпола, была преодолена. Ласаро успел даже осушить три бокала «Куба Либре». Благо за вход заплатила спутница.
Нельзя сказать, что Ласаро налакался до невменяемости, но его задиристая натура начала проявлять активность в поисках применения разученных еще в школе приемов дзюдо. Однако жажда легких денег и страх перед дюжиной секьюрити притушили поползновения к дебошу. Зато выплеснулась наружу страсть вечного спорщика к дискуссиям. Говорят, в споре рождается истина. А что, если оба спорщика уверены в своей правоте и глухи к аргументам оппонента? Знатоки утверждают, что в таких спорах истина умирает…
– Ты так долго будешь клиента искать! – раздраженно гаркнул Ласаро на Иослайне, прилипшую к барной стойке в ожидании симпатичного туриста. Ей не хотелось продаваться какому-нибудь толстяку, пьянице или уроду.
– Так дела не делаются, – побуждаемый к разглагольствованиям очередным коктейлем из светлого рома и колы, продолжил Ласаро. – Надо смотреть не на молодых повес, которым охота потанцевать. Он может еще пару часов отплясывать, не помышляя о чике! Вон те двое. Они сидят с конкретной целью – кого-нибудь подцепить. Хочешь, я сам им все объясню? Только цена за мои услуги удвоится. Договорились? Двадцатка. О'к?
– Договаривайся лучше со своей Элисабет. Как она тебя терпит?! – процедила сквозь зубы Иослайне. – Она знает, что ты – обыкновенное животное?
– Ты такая смелая, потому что тут полно охранников, – злобно рявкнул Ласаро, съязвив при этом. – А то я вернул бы твой острый язычок на то единственное место, для которого он предназначен.
– Да, обыкновенное животное, – повторила Иослайне, одновременно улыбаясь итальянцу. Тот как-то странно отреагировал на улыбку и призывные жесты мулатки, из чего стало понятно, что он – гей.
– Во-первых, не она меня терпит, а я ее. Я на шесть лет моложе, и я – красавчик, как видишь, – самоуверенно рекламировал себя Ласаро. – Во-вторых, она от меня без ума и уверена, что я ее люблю.
– Ты ее уже бил? – вставила путана естественный в отношении Ласаро вопрос.
– Нет, – ответил он.
– Значит, у нее есть деньги или что-то, что тебе очень нужно, – сделала свой вывод проститутка. – Ну, конечно, она же официантка в Варадеро. Ты кормишься за ее счет!
– Я в состоянии сам себя прокормить, – не согласился Ласаро.
– Да, но только за счет женщин или грязных делишек.
– И это говорит обычная пута!
– Она говорит это обычному хинетеро.
– Скоро я утру нос вам всем, продажные сучки!
– Снова отчалишь в Майами и снова отправишься в тюрьму? Она знает, что ты нелегально побывал в Штатах, что тебя сцапали и что сейчас ты под надзором полиции?
– Знает.
– Очень сомневаюсь… Хотя шила в мешке не утаишь, а ты – настоящее шило, так и норовишь вляпаться в неприятности и потянуть за собой окружающих.
– Дура! Я самый перспективный мучачо во всей округе! Я четыре месяца грелся на пляжах Майами-Бич. И знаешь, что я понял? Здесь мне нечего терять! Я здесь антиобщественный элемент, вот кто. Отброс. Уголовник. Тунеядец. Как я их всех ненавижу!
– Зачем тогда вернулся? Чтобы пограничники приняли и упрятали за решетку? Чтобы потом откупаться за деньги сердобольных девок?
– Вернулся, потому что в той системе трудно подняться без стартового капитала. Начинать с посудомоя не для меня. Там посудомоем можно остаться навсегда. Первые деньги можно заработать и здесь. Вернее, с помощью тех, кто живет здесь, но имеет богатых родственников там. Ты помогаешь им – они помогают тебе.
– Проще и безопаснее красть, – как в воду глядела Иослайне, сама подворовывающая у клиентов.
– Это мелочь, – разоткровенничался уже изрядно выпивший горе-бизнесмен. – У меня будет целая флотилия, занимающаяся нелегальной доставкой кубинцев в Майами. Я даже сам не буду бороздить воды Флоридского залива. Только снаряжать суда, набирать команды и собирать деньги с американских богатеев за переправку их несчастных родственничков с Кубы.
– А ты не боишься? Ведь я являюсь членом Комитета защитников революции. – Девушка нисколько не удивилась грандиозным планам Ласаро, но, как обычно, не приняла их всерьез…
…А удивляться подобным прожектам действительно было нечего. Эмбарго и визовые ограничения США для кубинцев делали невозможным легальное перемещение в «рай» таких, как Ласаро Мунеро.
Во-первых, таких никогда не выпустили бы «свои» – у Фиделя собственная очередь. Во-вторых, подобных беженцев не хотели принимать там – кому нужен тип с репутацией уголовника.
Однако в Штатах кое-что не просчитали. Скорее даже не посчитали то количество желающих, которое хлынет к «молочным рекам с кисельными берегами», если Дядя Сэм откроет шлюзы. Пусть даже неофициальные. Ну и, конечно, никто в сытой Америке не смог предугадать реакцию команданте на радушный прием Соединенными Штатами незаконных мигрантов с его Острова. В 80-м году грянул «гром среди ясного неба», имя которому «Мариэль»…
Действуя в русле своей политики по дискредитации диктаторского режима Кастро и заигрывая с набирающей силу флоридской кубано-диаспорой, американцы принимали с распростертыми объятиями всех беглецов с Кубы. Всех, кто достигал их берегов незаконно – на угнанных баркасах и самодельных суденышках, на плотах, лодках, обветшалых катерах и скрипящих яхтах, даже на захваченных силой пассажирских самолетах.
Те, кому ранее отказывали в визах сами США, поняли, что получат желаемое, если будут вершить свои преступления под благовидным предлогом инакомыслия. Ступивших на благодатный берег Флориды граждан Кубы тут же поднимали на щит политических беженцев, предоставляли вид на жительство, работу и пособие.
Тут-то и случилось непредвиденное. Цель – показать американскому люду, что социализм – это нечто запредельно плохое, что от него все бегут, соединенная с навязчивой идеей насолить Кастро лично, дала неожиданный сбой. Фидель открыл порт Мариэль для всех желающих покинуть Остров. Их набралось 125 тысяч…
Во Флориду устремились все, кто штурмовал зарубежные посольства в надежде ускорить свой отъезд с Острова свободы на континент американской мечты о ней, не ведая, что большинству из них доведется грезить о лучшей доле, натирая полы и перемывая тарелки новым хозяевам. Они будут говорить о Свободе, не зная ее и теряя ее навсегда. Ведь по-настоящему свободен только тот, кто чувствует себя свободным везде. Они не ощущали себя свободными на родине, Америка же давала шансы далеко не всем. И вряд ли в категорию избранных попадали те, кто никогда бы не оценил свободу, потому что не понял бы ее. Те, кто безоговорочно согласился бы утратить ее «за банку варенья и пачку печенья».
Вместе с диссидентами, самых ретивых из них по такому случаю даже выпустили из психушек, Кастро посадил на баржи тысячи уголовников, которых устал кормить в своих тюрьмах.
Иммиграционные власти США схватились за голову, но было уже поздно. Дикая приливная волна с отбросами наводнила улицы курортного Майами, пополнив ряды попрошаек и маргиналов и одновременно уличные банды, корпорации убийц и синдикаты наркоторговцев. Лишь братья Кастро смогли бы держать кубинских гангстеров в ежовых рукавицах.
Майами для амбициозных бандитов кубинского происхождения в большинстве случаев стал либо небом в клетку, но уже в американской тюрьме, либо некрополем. Были и исключения. Для некоторых Майами поначалу превратился в трамплин к стремительному восхождению на высшие ступени гангстерской иерархии и только после этого стал некрополем. Именно поэтому подобные повороты и хитросплетения в судьбах уголовников уместнее назвать правилом без исключений. Финал здесь всегда ожидаем и прогнозируем, как конец голливудского блокбастера «Лицо со шрамом» с Пачино в роли кубинского наркобарона Тони Монтана, не осознавшего под воздействием кокаина собственную смертность даже после отправки в мир иной.