После совещания мне и некоторым другим товарищам сказали, чтобы на следующий день в десять часов утра мы прибыли в Кремль за получением правительственных наград.
Утром я проснулся рано. От волнения не спалось. Москву-то увидел впервые, а здесь вдруг в Кремль. Помню, за нами пришли легковые машины, но мы решили выйти пораньше пешком. Хотелось получше осмотреть столицу. Никогда не забудется этот майский день сорок третьего года. Весеннее солнце, голубое небо. На широких улицах десятки автобусов, грузовых и легковых автомашин. Звенят трамваи. В скверах — веселые голоса играющих детишек. Фашисты болтали, что Москва в руинах. Здесь же — никаких следов войны, только на улицах много военных. Невольно вспомнилась песня, которую так часто напевал наш отрядный орленок Коля Горячев:
Присядь-ка рядом, что-то мне не спится.
Письмо я нынче другу написал,
Письмо в Москву, в далекую столицу,
Которой я ни разу не видал…
Да, не пришлось Николаю повидать Москву, не увидел он и той прекрасной жизни, о которой так мечтал. Значительно позже, после войны, находясь на работе в Афганистане, я с большой радостью узнал о присвоении Николаю Горячеву высокого звания Героя Советского Союза. Родина достойно оценила подвиг юного разведчика.
Вот и Кремль!
Получив пропуск в комендатуре Кремля, я прошел меж часовых в ворота Спасской башни. Эту башню с курантами и Мавзолей Владимира Ильича видел раньше только на картинках.
В помещении, куда я вошел, собралось более двадцати человек. Там были люди в гражданской одежде вроде меня и военные, в основном генералы.
В назначенное время нас пригласили в просторный, освещенный люминесцентными лампами зал. Работник Президиума Верховного Совета СССР сообщил нам, что награды будет вручать М. И. Калинин. Нас также попросили, чтобы мы не очень крепко жали руку Михаилу Ивановичу.
Спустя несколько минут в зал вошел сам Калинин. Мы стоя приветствовали его, а он, прищурив глаза, отвечал нам доброй улыбкой.
Первыми получали награды воины Советской Армии. Затем после небольшой паузы секретарь президиума Верховного Совета А. Ф. Горкин объявил:
— Товарищи! Сейчас ордена и медали будут вручены народным мстителям, нашим партизанам.
В зале зааплодировали. Назвали мою фамилию. Робея, я пошел к столу.
Михаил Иванович пошутил:
— Смелее, смелее, не трусь…
Он протянул мне красную коробочку, сверху которой лежал орден Красного Знамени, пожал руку и по-отечески похлопал по плечу.
После вручения наград нас пригласили сфотографироваться на память. Обратив внимание на мою молодость (мне тогда было девятнадцать лет), Калинин, улыбаясь, спросил:
— Ты откуда же будешь, партизанчик?
Узнав, что я из Калининской области, Михаил Иванович обрадованно заговорил:
— Земляк, значит! А ну, рассказывай, давно ли из вражеского тыла? В каких районах действует отряд? Как настроены там советские люди? Как ведут себя оккупанты?…
Я едва успевал отвечать на его вопросы. Фотокорреспонденты забеспокоились. Им хотелось сделать общий снимок.
— Михаил Иванович, одну минуточку! — просили они.
Но Калинин так увлекся разговором, что не сразу выполнил их просьбу.
Время приема истекало. Михаил Иванович, придерживая меня за рукав, сказал на прощание:
— Передай, дружок, привет землякам. Скажи, пусть бьют врагов без пощады. Победа не за горами.
Наказ Михаила Ивановича я исполнил. Вскоре нас вновь послали в тыл противника, и мне довелось рассказывать партизанам разных отрядов и населению деревень о встрече в Кремле. Люди внимательно слушали рассказ, всем любопытно было узнать из первых уст подробности о Москве и тем более о встрече с М. И. Калининым.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Бригада особого назначения
В июне сорок третьего года наш отряд «Земляки» после отдыха прибыл из Кувшинова в деревню Шатры, расположенную на берегу небольшого озера близ города Торопца. Стоял солнечный день. Над водой низко носились ласточки, на краю деревни голосисто распевал петух, и квакала в осоке лягушка. Здесь шла мирная жизнь.
Ребята разделись, разлеглись на пологом зеленом берегу.
— А ну, Павлик, ныряй сюда! — звал из воды пулеметчик Василий Беценко.
Павел Поповцев подошел к берегу, поплескал ладонью прохладную водицу.
— Пусть Петя Зеленый нырнет, он на озере родился.
Ребята, поеживаясь, один за другим плюхались в воду.
Над озером раздались смех и радостные голоса.
В это время на берегу появился Сергей Иванович Павлов. Он подошел ко мне, присел рядом, посмотрел с усмешкой на бултыхающихся в воде партизан и тихо проговорил:
— Из Торопца прибыл связной. Велено нам с тобой, Виктор, прибыть в горотдел НКВД.
От деревни Шатры до Торопца четыре километра. По дороге я поинтересовался, не знает ли капитан о предстоящем задании. Павлов высказал предположение, что в тыл противника, возможно, будет направлено более крупное подразделение.
По указанию партийных органов Калининское областное управление НКВД с первого дня войны приступило к осуществлению мероприятий, которые предусматривали организацию и подготовку чекистских групп и отрядов для выполнения специальных заданий на оккупированной врагом территории области. Эти группы и отряды формировались, как правило, на добровольных началах из коммунистов, комсомольцев и молодежи, прошедших военную подготовку в армии или в организациях Осоавиахима. В тылу врага чекистские группы и отряды выполняли разведывательные и контрразведывательные задания, уничтожали фашистских пособников и предателей Родины, совершали диверсии на коммуникациях врага, распространяли советски газеты и листовки, обеспечивали переправу через линию фронта и сопровождали на оккупированной территории ответственных партийных работников и представителей крупных штабов, выводили с временно захваченной территории семьи партийно-советского актива, детей, родители которых были замучены фашистами.
В просторном кабинете начальника городского отдела НКВД собралось более десяти человек. Здесь находились уже знакомые мне чекисты: заместитель начальника областного управления НКВД М. В. Крашенинников, работники управления В. А. Максимов, В. Д. Котлов, Г. К. Рассадов и еще несколько товарищей. Рядом со мной на стульях сидели командиры партизанских групп Игорь Венчагов и Александр Лопуховский.
Совещание открыл Михаил Васильевич Крашенинников. Он ознакомил присутствующих с военной обстановкой, пояснил, что фронт в районе Невеля и Новосокольников стабилизировался. Гитлеровцы создали здесь глубоко эшелонированную оборону. Партизанским формированиям, в том числе и чекистам, стало крайне трудно переходить линию фронта без боя.
Исходя из многих соображений, руководство областного управления НКВД, и в частности его начальник генерал-майор Дмитрий Степанович Токарев, приняло решение о создании в Торопце специальной чекистской партизанской бригады. В ее состав должны были войти бойцы и командиры групп, неоднократно выполнявших задания в тылу врага. Бригада должна состоять из двух хорошо вооруженных, немногочисленных мобильных отрядов.
Крашенинников тут же зачитал приказ о назначении командиром бригады старшего лейтенанта госбезопасности Александра Владимировича Назарова, занимавшегося до этого переброской спецгрупп через линию фронта. Комиссаром бригады назначался капитан Вениамин Яковлевич Новиков, также выполнявший ранее ответственные задания в тылу противника, начальником штаба — бывший командир разведывательно-диверсионной группы Игорь Ильич Венчагов, культурный, душевный товарищ из Вышнего Волочка.
Надо заметить, что Венчагов по состоянию здоровья не подлежал призыву в армию. Но горячее сердце патриота не мирилось с бездействием, и он настоял, чтобы ему дозволили взять в руки оружие.
Командирами отрядов назначили Александра Лопуховского и меня.
Я знал Лопуховского как человека предприимчивого и очень веселого. Он был старше меня лет на двенадцать. За выполнение боевых заданий Александр Александрович (или Сан Саныч, как звали его партизаны) был удостоен ордена Красной Звезды.
То, о чем рассказал М. В. Крашенинников, заставило нас задуматься. В кабинете воцарилась минутная тишина.
— Что притихли? Если вопросов нет, то приступайте, товарищ Назаров, к своим обязанностям. Забот много, да и время не терпит, — сказал Крашенинников.
Чекиста Назарова я дважды встречал до этого. Осенью сорок второго года он присутствовал при разработке боевого задания нашему отряду и переводил нас через линию фронта. В другой раз мы встретились с ним, когда наш отряд вырвался из окружения.
Невысокий ростом, смугловатый на лицо Назаров держал себя исключительно просто. Он разговаривал спокойным, ровным голосом. В его глазах светились ум, хитринка и доброта.
Назаров рос в шахтерском поселке Буденновского района Донецкой области. С четвертого курса Рубежанского химико-технологического института его направили на службу в органы госбезопасности. По окончании спецшколы получил направление в Калинин. Здесь и застала его война. Когда фашисты вторглись в пределы Калининской области, было принято решение направить чекиста Назарова в тыл противника. Его появлению в оккупированном городе Нелидове предшествовал короткий, но напряженный курс подготовки к работе в тылу врага — обучение тайнописи, вживание в роль антисоветского элемента-уголовника. Назаров кропотливо заучивал детали легенды, привыкал к новой фамилии, к документам, по которым ему предстояло жить.
Никому из покупателей райцентра и в голову не приходило, что продавец хлеба одного из нелидовских магазинов сухощавый молодой парень Александр Петров был не кто иной, как чекист Александр Назаров. Позже Назаров возглавил партизанский отряд.
Учитывая его практический опыт и способности, руководство управления госбезопасности, надо полагать, и решило поставить во главе спецбригады чекиста Назарова, выбрав теперь для него псевдоним Руднев.