Трудно было определить, каким образом фашисты узнали о дислокации нашей бригады в этой деревне. То ли на немецких самолетах была установлена очень сильная оптическая аппаратура, то ли оперативно работали вражеские шпионы.
Когда с очередным рейсом доставили к нам противотанковое ружье, Лопуховский предложил использовать его против немецких стервятников, назойливо круживших днем на небольшой высоте.
— Давай пальнем для смеха по аэропланам. Авось сшибем, для смеха, нахалюгу-гитлеровца, — говорил Сан Саныч, как всегда употребляя полюбившуюся ему вставку «для смеха».
Мы решили испробовать свое грозное оружие. При появлении вражеской «рамы» два наших богатыря — начхоз Евгений Крашенинников и пулеметчик Сергей Алексеев, пристроив ружье на колесе от телеги, сделали по самолету несколько выстрелов. «Раму» сбить не удалось, но, очевидно, повредили ее. После этого она стала летать значительно выше.
Несмотря на сложную обстановку, жизнь в Россонском партизанском крае шла своим чередом: колхозники сеяли и убирали хлеб, работали различные мастерские, в деревнях ребятишки ходили в школу. Возрожденные Советы решали гражданские дела. Все органы Советской власти во вражеском тылу работали под руководством партийных организаций, которые, в свою очередь, получали постоянную помощь от центральных комитетов своих республик.
Мирный труд людей освобожденного края зорко охранялся силами партизанских бригад и отрядов. В южной и юго-западной частях находились белорусские бригады под командованием Г. П. Герасимова, И. К. Захарова, Р. А. Охотина, А. В. Романова, М. С. Прудникова, в западной — латышские партизаны под командованием В. Самсонса, О. Ошкална, П. Ратыньша. Северную и восточную части края защищали калининские бригады под командованием В. И. Марго, А. М. Гаврилова, Ф. Т. Бойдина, С. Д. Буторина, В. М. Лисовского, В. Г. Семина, П. В. Рындина.
Мы не стали долго засиживаться на берегах Селявского озера. Кроме личного желания скорее взяться за боевые дела, нас поджимали сроки. Бригаде поручалось вести разведывательно-диверсионную и контрразведывательную работу в оккупированных врагом западных районах Калининской области и в сопредельных районах Белоруссии и Латвии. В нашу задачу входило также установление связей и контактов с чекистскими группами и отдельными разведчиками, действовавшими в тылу врага по заданию органов госбезопасности.
Перед самым вылетом в тыл противника комбригу
Назарову поручили еще одно сюрпризное задание. Оно касалось розыска пресловутого изменника-генерала А. А. Власова, который подло переметнулся в стан врага летом сорок второго года на Волховском фронте в районе Новгорода. С его именем связаны отвратительные дела. Кто из фронтовиков и партизан не слышал о власовцах, этих презренных предателях, получивших название по фамилии их гнусного командующего!
Рассказывали, что, попав в сложную обстановку на лужском направлении, Власов забрался в избу в деревне Туховежи Оредежского района и стал спокойно поджидать прихода немцев. Когда гитлеровцы вошли в избу, он поднял руки и громко сказал. «Не убивайте, я — генерал Власов!»
Встав на путь предательства, Власов организовал и возглавил с благословения Гитлера так называемую «Русскую освободительную армию» — РОА.
По данным разведки, Власов, его начальник штаба Малышкин и весь штаб РОА пристроились в районе Витебска.
Нам удалось обнаружить след фашистского прислужника. Мы даже получили фотографию, на которой предатель с физиономией маньяка-самурая в очках бесстыже позировал в кругу гитлеровцев на перроне станции Себеж, где он побывал однажды проездом на Ленинградский фронт.
Нам, однако, не пришлось взять подлеца. Он оказался в другом районе действий. Его схватили в 1945 году наши воины в Чехословакии. Они и передали Власова в руки советского правосудия. Изменник был приговорен к смертной казни.
Мы много раз встречались с перебежчиками из власовского обманутого войска. Нам не раз приходилось выслушивать горькие рассказы людей, принявших однажды по недомыслию оружие из рук врага. Честные люди при первом удобном случае сразу переходили на нашу сторону. У Власова оставались служить лишь бывшие преступники, авантюристы и прочий сброд.
В деревне Двор Черепето
Перелет бригады был завершен. Первым делом нам следовало войти в контакт с партизанами, дислоцирующимися в северной части братского края. Мы знали, что не так далеко, возле райцентра Россоны, в деревне Двор Черепето, располагалась оперативная группа по руководству боевыми действиями партизан Калининской области. Возглавлял эту группу наш старый знакомый батальонный комиссар Алексей Иванович Штрахов. Там же, в Черепето, стоял штаб 3-й Калининской бригады Алексея Гаврилова.
Мы с Назаровым и начальником штаба бригады Венчаговым побывали там.
Место, выбранное партизанами, оказалось уютным и красивым. Старинный барский парк и сама небольшая деревня Двор Черепето были опоясаны лесом. До войны эти земли принадлежали колхозу «Авангард». Теперь же здесь, на белорусской земле, разместился крупный партизанский штаб. Сюда в Черепето приезжали командиры белорусских и латышских подразделений, прибывали представители штабов партизанского движения и разведотделов фронта, сюда верхом на конях мчались с донесениями связные и посыльные, стекались со всех сторон для решения своих насущных вопросов местные жители. Каким образом калининские бригады обосновались здесь, в северной части Белоруссии, на Витебщине?
На осень 1942 года штаб охранных войск фашистских армий группы «Север» готовил карательную экспедицию против местных партизан. В это время Калининский обком ВКП(б) и оперативная группа при Военном совете 3-й ударной армии сформировали в селе Урицком под Невелем партизанский корпус из нескольких бригад и отрядов. Командиром корпуса был назначен капитан Василий Разумов, тот самый Разумов, который в январе сорок второго года под Великими Луками на наших глазах разгромил фашистский карательный отряд и отомстил за гибель разведчиков и расстрелянных мирных жителей. Это был отважный воин.
В августе 1942 года в журнале «Огонёк» была помещена его фотография с надписью:
«Командир истребительного отряда Василий Васильевич Разумов награжден орденом Красного Знамени. Отряд под его командованием много раз бывал в операциях в тылу врага, уничтожил более тысячи гитлеровцев. Разумов лично истребил около 150 фашистов, доставил их документы командованию».
Комиссаром корпуса стал батальонный комиссар Штрахов.
В сентябре, проникнув с боем на оккупированную врагом территорию южнее города Невеля, партизанский корпус устремился к железной дороге Невель — Полоцк, где с ходу разгромил ставшие на его пути фашистские гарнизоны на станции Новохованск и разъезде Железница. Партизаны взорвали здесь все железнодорожные сооружения и мосты.
Попытки трехтысячного вражеского войска окружить и разбить основные силы корпуса не увенчались успехом. Больше того, в середине сентября белорусские и калининские партизаны, объединившись, начали наступление на немецкий гарнизон, расположенный в районном центре Россоны. После упорного боя партизаны ворвались в поселок и водрузили красный флаг над зданием райисполкома.
Партизаны Калининского рейдового корпуса за короткое время провели свыше пятидесяти боев с противником. Были разгромлены гарнизоны в Долосцах, Дубровке, Щукине и других населенных пунктах.
Численный состав корпуса вырос почти вдвое. Его рейд сыграл большую роль в создании братского партизанского края, показал возросшую силу народной борьбы с врагом.
Выполнив свою задачу, корпус был расформирован в конце сорок второго года. К сожалению, на заключительном этапе нелепый случай оборвал жизнь командира корпуса Василия Разумова. Во время боевого перехода случайно выдернулась чека гранаты-лимонки, висевшей на его ремне. Услышав щелчок, Разумов попытался освободить и отбросить гранату, но не успел. Раздался взрыв. Отважного воина схоронили с почестями у деревни Двор Черепето Россонского района.
После расформирования корпуса входившие в него бригады согласно приказу члена Военного совета Калининского фронта С. С. Бельченко стали действовать под руководством оперативной группы. Ее начальником был назначен А. И. Штрахов, который имел постоянную радиосвязь со штабом партизанского движения.
Некоторые из калининских бригад после двух крупных вражеских карательных экспедиций располагались теперь здесь, возле Россон.
Когда мы прибыли в Двор Черепето, Штрахов и Гаврилов стояли на крыльце штаба, о чем-то разговаривая. На ступеньке крыльца грелся на солнышке бывший разведчик нашего отряда Володя Баранов. Он заметил нас издали.
— Смотрите, кто прибыл! — радостно воскликнул Владимир.
Штрахов с Гавриловым сошли с крыльца, и мы крепко пожали друг другу руки.
— Каким ветром занесло? — с улыбкой спросил Штрахов.
— Родным, московским, — ответил я.
— Вижу, вижу. А ведь мы с тобой, Витя, одним указом награждены, — сказал Штрахов, дотронувшись до моего ордена.
Назаров отрекомендовался. Состоялось дружеское знакомство боевых командиров.
— Много о вас наслышан. Очень рад воочию познакомиться, — говорил Назаров, внимательно посматривая то на Гаврилова, то на Штрахова.
— А не вас ли люди считают здесь москвичами? — поинтересовался Гаврилов.
— Нас, — улыбнулся Назаров.
— Это хорошо.
— Ну а раз так, Алеша, скажи — пусть ставят самовар, — посоветовал Штрахов, присаживаясь с Назаровым на бревнах возле дома. Им было о чем поговорить.
Мы с Венчаговым поднялись следом за Гавриловым на крыльцо штаба. Не отходил от нас и Володя Баранов — адъютант Штрахова. Он донял меня вопросами:
— Как там наши ребята? Давно ли были в Кувшинове? Как воюет Колька Горячев?..
Владимир с болью воспринял известие о гибели своего верного друга. На его лице угасла улыбка, и он, опустив голову, присел на ступеньку крыльца.