— Так ведь сгниют мешки, — усомнился Рыбаков.
— Не сгниют. Опробовано, — успокоил его начштаба Венчагов.
— Попробуем и мы изобразить такой маскарад, — с улыбкой проговорил Василий Филиппович.
Рыбаков сдержал слово: он не только помог нам продовольствием, но и выделил пять верховых коней.
Нам долгое время потом пришлось действовать совместно с партизанским отрядом Рыбакова, который среди местных жителей пользовался завидной репутацией.
Забегая вперед, хочется рассказать о своей послевоенной поездке с Василием Филипповичем по боевым памятным местам. От дня Победы нас отделял тридцатилетний срок. Мы ехали с корреспондентами на автомашине. Рыбаков посоветовал заглянуть к его бывшему адъютанту Ивану Павловичу Михайлову. Уже давно стемнело, когда машина свернула с большака и запрыгала по ухабам проселочной дороги. Свет автомобильных фар осветил деревенские избы. Мы остановились.
— Надо спросить. Где-то здесь, — сказал Рыбаков.
Он направился к черневшей у дороги избе и негромко постучал в окно. Скрипнула дверь, женский голос спросил:
— Кто здесь?
— Это я, Рыбаков… Помните, был у вас командиром партизанского отряда.
— Ох, лихо мое. Детеныш ты мой!
Послышались поцелуи. Старушка пригласила нас в дом, но мы не хотели ее беспокоить и попросили только показать дорогу к Михайлову.
— Вот по этой стежине так и идите, родные. Здесь теперь просохло, не намокнете. Вон его дом…
Рыбаков вернулся к машине. Его высокая, крепко сбитая фигура загородила дверцу. «Ничего себе детеныш», — подумал я.
Иван Павлович встретил нас радушно. Его жена, бывшая партизанка, ныне учительница, принялась готовить ужин.
— Накорми ребят получше, Маруся, — наказал ей хозяин.
На столе тотчас появилась коврига свежего деревенского хлеба, огромные куски сала, яйца, сметана, молоко — видимо, все, что было в доме. Эта ночная сцена напомнила нам годы войны. Точно так же от всей души угощали нас тогда местные жители, и разница лишь в том, что теперь хозяева не занавешивали окна и стол был накрыт несравненно богаче.
На другой день, проезжая мимо деревни Лавищи, мы решили сделать короткую остановку. Рыбаков рассказывал корреспондентам об обстановке военной поры. Рядом косил траву одинокий пожилой мужчина. Он заинтересовался нами, положил на землю косу, подошел, прислушался к разговору.
— А я ведь тоже воевал в партизанах, — сказал мужчина.
— В каком отряде? — спросили мы.
— Я был у Рыбакова. Мы тогда с ним захватили здесь, возле Лавищ, немецкий мотоцикл с люлькой.
Мы переглянулись.
— Так вот же перед вами стоит Рыбаков! — весело проговорил один из корреспондентов.
Рыбаков в это время, сняв соломенную шляпу, вытирал пот с бритой головы.
Мужчина внимательно осмотрел Василия Филипповича и отрицательно повел головой.
— Нет. Это не Рыбаков. Рыбаков был молодой, интересный и весь в ремнях.
Мы захохотали.
— Милый человек, так это было тридцать лет тому назад, — посмеиваясь, объяснил Василий Филиппович и, в свою очередь, спросил: — А вас-то как величают?
— Морозов.
— Василий?
— Да, Василий.
— Ну, здравствуй, Вася. Я — Рыбаков.
Мужчина нерешительно подал руку, растерянно проговорил:
— А ведь и вправду Рыбаков!
Он обнял Василия Филипповича, а затем с радостным криком пустился к своей избе:
— Нюра! Нюра! Смотри, кто к нам приехал!
Эти два трогательных момента еще раз подтверждали, каким уважением пользовались здесь отряд Рыбакова и его командир.
Однажды проездом из деревни Церковки остановился у нас комиссар 10-й Калининской бригады Павел Гаврилович Романов. Смелый в боях, хороший организатор, он пользовался большим авторитетом у партизан. Романов рассказал о боевых делах своей бригады, которая была закреплена обкомом партии за Красногородским районом. Только за последнее время она разгромила сильно укрепленный неприятельский гарнизон в Сутоках, совершила нападение на немецкую часть в селе Балтине, провела десятки диверсий и отважных вылазок. Ведущий отряд под командованием И. В. Жукова действовал в Красногородском районе до полного освобождения Калининской области от фашистских захватчиков. Совместно с частями Советской Армии партизаны вошли в районный центр и водрузили там красный флаг. За смелые боевые действия Илья Владимирович Жуков награжден орденом Ленина.
Когда уехал комиссар Романов и мы собрались вместе помозговать о своих делах, Назаров с восхищением сказал:
— Видите, какие мужественные люди к нам наведываются! Могут ли одолеть их фашисты? Никогда!
Не только удачи
Деревня Морозовка, где мы разместились, была удобной для стоянки, но опасной из-за близости двух большаков, ведущих к Идрице и Себежу. Из того или другого гарнизона гитлеровцы могли нагрянуть в любое время.
И они не заставили себя долго ждать. Враги пожаловали к нам ранним утром. Пришлось держать бой. Карателям мы всыпали и прогнали их, но и у нас были потери: убит политрук второго отряда Федор Спиридонович Новиков, трое ранено. Вместе с нами отважно сражалась группа бойцов из отряда имени Суворова во главе с политруком Михаилом Павловичем Павловым.
В один из ясных октябрьских дней бригадная разведка принесла тревожную весть: в нашу сторону с большака от деревни Выгородки двигался крупный карательный отряд гитлеровцев.
Назаров срочно вызвал нас с Лопуховским в штаб. Пояснив, что к чему, комбриг согласовал с нами план операции по встрече карателей.
— Ты, Сан Саныч, выдвинешься вперед к лесу за деревню Симаново, к Горюшину, а ты, Виктор, займешь оборону в деревне Ермолова Гора. В случае чего прикроешь отряд Лопуховского.
Лопуховский с отрядом вышел первым, а несколько минут спустя двинулись и мы. Уверенные в успехе предпринятого маневра партизаны пришли к намеченному рубежу.
Деревня Ермолова Гора, дотла сожженная гитлеровцами, оправдывала свое название. Не без усилий взобрались мы на высокий косогор. Слева в полукилометре стояли разбросанные по лугам крестьянские избы. Справа простиралось огромное болото, поросшее хилыми желто-зелеными сосенками. Оно было похоже на мягкий ковер гигантских размеров и выглядело отсюда довольно красиво.
За болотом зеленел бескрайний лесной массив под названием Лоховня. Лесное урочище Лоховня было известно здесь каждому человеку. В нем находили приют и отсюда отправлялись на боевые дела многие партизанские отряды. Впереди, в полутора километрах от нас, за голой равниной возвышался поросший соснами холм. Там перед деревней Горюшино должен быть отряд Лопуховского. Оттуда мы ждали противника.
Рассыпавшись цепью по горе, отряд быстро занял оборону. Рядом со мною, укрывшись за фундаментом сгоревшего дома, залегли Георгий Богданов, Павел Поповцев, Виктор Соколов и Владимир Соловьев — Академик, как окрестили его бойцы за сконструированную им мину для подрыва поездов. Отсюда нам надлежало выслать связного в отряд Лопуховского.
— Кто пойдет? — спросил я.
Никому из ребят не хотелось покидать отряд. К тому же и задание не ахти какое важное. Добровольцев не нашлось. Все молчали.
— Пойдет Колокольчиков.
Виктор поморщился, поднялся с земли, сбросил вещевой мешок и, вскинув на плечо автомат, стал спускаться по косогору.
— Будь осторожен! — крикнул ему вдогонку Богданов.
— Ладно, доберусь! — ответил Виктор.
Привлекательный щупленький парнишка из Кувшинова, Колокольчиков Витя прибыл к нам в отряд из ремесленного училища. Скромный, исполнительный и неунывающий, он всегда тихонько напевал разные мелодии из песен и как бы оправдывал свою фамилию. Мы заметили: где бы ни стояли, на него всегда с интересом посматривали молоденькие девчата, и бойцы немного завидовали ему. Из разговоров можно было понять, что Виктору очень хотелось совершить какой-либо подвиг. Но благоприятный случай никак не подходил. В тот день Колокольчиков был почему-то грустным и молчаливым.
Сидя в обороне, мы осматривали в бинокль местность, однако ничего тревожного не замечали. Отряда Лопуховского тоже не было видно. От нечего делать Владимир Соловьев стал объяснять нам устройство нового подрывного механизма, над которым вот уже восьмой день он кропотливо трудился. Со слов Академика мы поняли, что им задумана заманчивая, но слишком сложная конструкция.
— Давай делай, — сказали мы ему.
Колокольчиков между тем миновал равнину, стал приближаться к возвышенности, поросшей соснами.
Вдруг оттуда донеслись автоматные очереди. Мы отчетливо увидели бегущего обратно Виктора.
Что такое? Неожиданно из лесу выбежала и погналась за Колокольчиковым группа людей. Это были немцы. Они вели огонь из автоматов.
Мы видели, как Виктор упал. Тут же из лесу показалось пять танков. Один из них на всем ходу устремился к тому месту, где лежал партизан. Там уже толпились вражеские солдаты. Танк затормозил, немцы открыли люк и бросили Виктора в машину. Все это произошло так быстро и неожиданно, что мы даже растерялись, не зная, что предпринять. Стрелять с дальнего расстояния не было смысла. Вслед за танками из лесу вышли цепи автоматчиков. Каратели полумесяцем охватили две ближайшие деревушки — Сляново и Симаново. Танки открыли огонь из орудий, и вскоре обе деревни заволокло дымом.
Мы стали готовить гранаты. Все волновались: еще бы, ведь нам никогда раньше не приходилось встречаться с танками. Расстояние между нами сокращалось. Каратели, занятые кровавым делом, нас не замечали. Все пять танков осторожно вползли в объятые пламенем деревни, скрывшись в дыму. Фашисты поливали из автоматов бегущих прочь жителей. Основные вражеские силы находились от нас не более чем в пятистах метрах. Далековато, но мы все же открыли огонь из пулеметов и автоматов: ведь каратели могут уйти безнаказанно.
Забегали, засуетились гитлеровцы, несколько человек, сраженные, упали на землю. Из-за треска собственных автоматов и рева танковых моторов немцы не слышали наших выстрелов, поэтому сначала ничего не могли понять. Только спустя несколько минут они определили, откуда идет стрельба. Тогда их танки один за другим вышли из дымовой завесы и неглубоким оврагом двинулись в обход Ермоловой Горы.