Спохватились лопуховцы лишь утром, когда хотели подоить корову. Они гурьбой бросились на розыски, но их Пеструхи и след простыл. Она стояла у нас, заботливо напоенная и накормленная. Мы даже успели попить молочка. Сан Саныч взбудоражил всех.
— Корову стащили! — кричал он.
Когда почти все дворы были проверены, Лопуховский пришел к нам.
— Это вы, наверное, подчудили, — сказал он.
— Зачем она нам? У нас молоко никто не любит, — серьезно ответил я.
— Брешешь, Витя.
— Не веришь — обыщи.
Лопуховский хотел было уходить, но в это время во дворе замычала корова.
— Ага! — встрепенулся Сан Саныч. — А это что?
— Батюшки! — удивились ребята. — Как это она сюда попала?
Все захохотали, а лопуховцы, чертыхаясь, повели Пеструху на свой двор.
Опочецкая эпопея
В начале января, когда нами была подготовлена разведгруппа для отправки в Опочецкий район, оттуда явились посыльные Владимир Комков (Фогель) и Эдуард Лайзан. Их появлению все были рады, но ребята оказались настолько измученными, что, коротко поведав нам о делах группы Богданова, тут же улеглись на пол и уснули мертвым сном.
Как выяснилось, местом своего базирования Богданов выбрал сосновый бор близ села Рясина, в двадцати километрах от Опочки. Там, недалеко от старой мельницы, находили убежище от фашистских карателей местные жители и небольшие партизанские группы.
Разведоперации проходили довольно удачно. В Опочке работал часовщиком свой человек под псевдонимом Профессор Рыжик. У него была явка, оттуда осуществлялась связь со многими подпольщиками. От него Богданов получил подробный план города с указанием мест расположения немецких войсковых частей и огневых точек. В декабре наши товарищи встретились с подпольщиками Яшиным из Заречья, Зуевым из Наволок, Василием Ивановым из деревни Смешова и Нонной Эрдман из Киселева. От них были также получены сведения о расположении немецких частей в Опочке и о работах на строительстве оборонительной полосы «Пантера». Сразу после Нового года Богданов намеревался вернуться в бригаду, но гитлеровцы выследили разведгруппу. В завязавшемся у деревни Авденково бою Богданов и боец Евгений Козлов были тяжело ранены. Боевым друзьям удалось вынести их и укрыть в лесной землянке. Николай Орлов и Евгений Иващенко срочно начали искать в деревнях перевязочные средства и лекарства. Владимир Соловьев стал за фельдшера.
Обстановка сложилась трудная. Разведчики знали, что немцы не оставят их в покое. Решили послать двоих бойцов с донесением к нам в бригаду. Как и ожидали ребята, в Рясино нагрянули немцы. Они блокировали лесной массив и начали его прочесывать. Перенести раненых в более безопасное место уже было нельзя. Пришлось оставить их в землянке под присмотром Владимира Соловьева. Укрытие надежно замаскировали.
Евгений Иващенко и Николай Орлов сумели вырваться из кольца, но, плутая по лесу, они потеряли ориентировку. Морозной ночью, продрогшие до костей партизаны неожиданно для себя вышли к занятому врагом селу Рясину. К счастью, немцы их не заметили. Хозяин одной избы, куда они постучались, предложил им укрыться в сарае с сеном. Мучительно долго тянулась для них эта ночь. Но ребятам повезло: с рассветом немцы покинули село. Иващенко и Орлов вернулись к землянке. Велика была их радость, когда они обнаружили ребят живыми.
Назаров, учитывая обстановку, принял решение передислоцироваться в район села Рясина. Надо было выручать из беды Богданова и его бойцов. К тому же там, под Опочкой, надлежало собрать сведения о появившемся секретном подразделении противника, а заодно и выявить, в каких масштабах ведется строительство линии «Пантера».
Отряды стали основательно готовиться к переходу. Мы предвидели, что гитлеровцы будут атаковать нас, а поэтому еще раз проверили оружие и боеприпасы, привели в порядок одежду и обувь.
Перед нашим выходом в отряде Лопуховского случилось ЧП: бойцы Николай Жуков и Николай Емельянов, напившись пьяными, устроили в одной из деревень дебош со стрельбой. Когда их арестовали, оружия у них не оказалось, видимо утеряли.
Жуков и Емельянов ранее в боях показали, что не были трусами, но дисциплины они не признавали.
Учитывая тяжесть содеянного, командование бригады приняло решение расстрелять дебоширов.
Вечером бригада выстроилась за околицей. Туда привели и Жукова с Емельяновым. Они не предполагали, что так круто обернется дело. Первый с улыбкой подмигивал ребятам, второй подражал ему. Их поставили перед строем. Когда вперед вышли четверо бойцов с автоматами, воцарилась мертвая тишина. Начальник штаба зачитал приговор…
Тяжело было на душе, но суровый закон войны требовал железной дисциплины.
Некоторые люди представляют партизана в образе неорганизованного, анархически настроенного человека с бородой и винтовкой. Это глубокое заблуждение. В действительности все обстояло иначе. Ряды народных мстителей состояли в основном из молодежи, а порядок и дисциплина в партизанских отрядах были строжайшими и даже суровыми.
Морозным январским вечером бригада снялась с места и двинулась на северо-восток, к Опочке. Шагая по безлесной возвышенности, мы уловили в звездном небе гул самолетов. Они шли на Идрицу. Вскоре в той стороне, над городом, вспыхнули осветительные шары. Задрожала земля от и взрыва авиабомб. Советские самолеты бомбили железнодорожный узел и гарнизон. Мы невольно остановились, чтобы полюбоваться внушительной иллюминацией. На путях горели эшелоны противника, подобно молнии, вспыхивали разрывы бомб, по небу бегали яркие лучи прожекторов, блистали разрывы зенитных снарядов, и десятки разноцветных трассирующих нитей от вражеских пушек-эрликонов тянулись вверх, стараясь попасть в невидимую цель. А самолеты смело летали над морем бушующего огня, сбрасывая бомбы на вражеский узел.
В организации налета авиации была и наша частица: ведь это разведчики бригады представили командованию Советской Армии план идрицкого гарнизона
Стараясь скорее добраться до назначенного пункта, бригада почти без отдыха двигалась по заснеженным дорогам. На пути изредка попадались полусгоревшие деревушки, и мы ненадолго останавливались, чтобы узнать у жителей о расположении неприятельских гарнизонов и их численности.
К исходу второй ночи бригада приблизилась к шоссе Опочка — Пустошка. Утро застало нас в пятистах метрах от крупного гарнизона противника. Раздумывать некогда — надо действовать быстро. Выдвигаем вперед автоматчиков во главе с Разгуловым. Вместе с ними идут немцы Адольф и Иозеф. В случае необходимости они должны задержать движение вражеского транспорта. Бригада подтягивается вплотную к дороге. Сквозь деревья мы видим, как мелькают проезжающие автомобили, тягачи с пушками. Они движутся бесконечным потоком, и в нас закрадывается предчувствие неминуемого боя. Все ждут сигнала.
Уже совсем рассвело. И здесь нам повезло. Шум автомобильных моторов на время стихает.
— Пошел! — звучит команда.
Преодолевая глубокие сугробы, партизаны бросаются вперед. Миновав укатанную полосу шоссе, мы вклиниваемся в густой ельник и, с треском ломая сухие сучья, не останавливаясь, пробиваемся вперед по снежной целине.
Все сильно устали, но настроение хорошее: самый опасный рубеж позади. Мы выходим на широкую просеку. Над вершинами деревьев, ярко подрумянивая высокие перистые облака, в морозной дымке поднимается оранжево-красное солнце. Пора отдохнуть. Просека выводит нас на небольшое поле, где виднеется деревня. Заманчиво клубится над избами дымок. Мирно кукарекают разноголосые петухи. Никаких признаков неприятеля.
— Деревня Бабинино, — говорит Назаров. — Вот здесь и отдохнем.
Выставив часовых, расходимся по домам. Со мной идут Поповцев, Беценко, Ворыхалов, Талин. Ребята, не раздеваясь, укладываются на пол, а я ложусь на широкую лавку у окна.
Хозяйка деловито копошится у русской печи, ворошит кочергой пылающие поленья. Из топки бьет светом пламя, оно красит лицо женщины ярким румянцем. От домашнего тепла невольно закрываю усталые глаза. Сон гасит мысли.
Звон упавшей на пол металлической миски заставляет вздрогнуть. С трудом раскрываю тяжелые веки, смотрю на занятую хлопотами хозяйку и невзначай спрашиваю ее:
— Кто с вами живет, хозяюшка?
— Мы с доцкой живем, — смешно цокая, охотно отвечает она местным опочецким говорком.
— А где же дочка?
— В школу утром пошла. Она в первом классе.
— А где школа?
— В Звонах, на большаке.
— Немцы есть там?
— Есть.
— А далеко до Звонов?
— Нет, недалеце.
В это время в избу вошла девочка. Она подошла к матери, и, озираясь по сторонам, стала что-то шептать. Хозяйка с испугом на лице обратилась ко мне:
— Ой, лихо! Уходите скорей, мальцы, немцы в Звонах запрягают лошадей. Сейчас приедут сюда.
Медлить нельзя. Пришлось разбудить товарищей и тотчас доложить обо всем комбригу. Минут через десять бригада была на ногах. Когда мы покидали деревню, с другого края в нее въезжал огромный обоз с немцами.
Мы направились по лесной дороге к группе Богданова в деревню Авденково. Здесь всюду чернел лес, и это нас радовало. В Авденкове решили остановиться. Сам Богданов с двумя бойцами находился в землянке в лесу, и мы встретились с ним только утром. Георгий чувствовал себя неважно. Ходить он не мог. Рана сильно гноилась. Бригадные медсестры Женя Крымская и Лена Ловикова принялись за перевязку раненых Богданова и Козлова.
Днем из Авденкова к Бабинину, где были накануне немцы, мы выслали на лошади разведку. Поехали Эдуард Лайзан и веселый парень Владимир Комков (Фогель). Прошла ночь. Наступил следующий день, а они не возвращались.
В полдень наше боевое охранение заметило большую группу вооруженных людей, пробиравшихся по краю леса к Авденкову. Вскоре выяснилось, что это вражеские лыжники. Сильный автоматный огонь рассеял отряд фашистов. Неприятель даже не пытался отстреливаться. Зато из густого ельника, куда тянулась зимняя дорога, застрочили сразу два пулемета. Они прикрывали отход немецких лыжников. Вражеские пулеметчики били неточно и скоро замолкли. Враг поспешно уходил. Вслед за противником мы выслали двадцать автоматчиков. Немцев партизаны не догнали. На одном из хуторов бойцы нашли тело Эдуарда Лайзана.