Хозяйка дома, пожилая женщина, рассказала, что накануне вечером на санях подъехали двое партизан. Они зашли обогреться. Один из них, очевидно Комков, много шутил. Когда партизаны вышли на крыльцо, раздались выстрелы и крики. Дом был окружен. Лайзана убили на месте, а раненого Комкова немцы увезли в Звоны. После мы узнали, что его подвергли страшным пыткам, а затем расстреляли.
Обстановка заставляла нас покинуть Авденково. Ночью мы сделали ложный маневр и остановились возле Рясина, в деревнях Казаморово и Лаврихино, расположенных недалеко от леса.
На северной стороне от нас простиралось поле с разбросанными на нем избами. За полем виднелась часовня рясинского погоста. Мы решили выставить боевые охранения в Рясине и в деревне Смешове.
Не теряя времени, наши разведгруппы приступили к делу. Вместе с нами в разведывательных и боевых операциях участвовали немцы Адольф и Иозеф. Они сами просились на задания и действовали добросовестно, смело. Все мы скоро к ним привыкли. Поскольку Адольф говорил по-русски, ребята стали называть его Адольфом Иванычем, и это ему очень нравилось. Он считал себя полноправным партизаном.
Там под Опочкой Адольф Иваныч отличился. Одна из боевых групп бригады, возглавляемая Евгением Крашенинниковым, вышла к шоссе Пустошка — Опочка для захвата «языка». Все предпринятые ранее попытки кончились неудачей. Наши засады из-за укрытий гранатами и автоматным огнем иногда подбивали легковые автомашины, шедшие на большой скорости. Но такие операции давали только документы. Нам же следовало взять «языка». Для этой цели и была выслана — в который раз! — группа захвата. Вошел в нее и немец Адольф.
Вдоль шоссе на расстоянии нескольких метров друг от друга еще засветло разместились три засады партизан: средняя — захватывающая и две крайние, обеспечивающие успех в случае появления вражеских автомашин слева и справа.
Движение в тот день было интенсивным, и ребята, как говорится, не могли высунуть носа на шоссе. Дождавшись вечера, когда поток машин схлынул, Крашенинников выслал на дорогу Адольфа Иваныча. Тот, одетый в немецкую форму, должен был остановить легковую машину. Ждать пришлось недолго. Вскоре на шоссе появился шикарный «мерседес», мчавшийся с бешеной скоростью. Когда автомобиль приблизился, Адольф поднял руку.
— Хальт! Хальт! — закричал он.
Водитель нажал на тормоза, но машина скользнула мимо и остановилась в нескольких десятков метров от основной засады. Адольф побежал к машине. Он увидел там высокое начальство, и это заставило его по привычке стать «на вытяжку». В «мерседесе» кроме шофера сидели генерал, подполковник, гауптман — капитан и два обер-лейтенанта в форме войск СС с автоматами наготове.
— Что случилось? — высокомерно спросил генерал.
— Герр генерал, там за поворотом бандиты обстреляли машину, — взволнованно сказал Адольф. — Все убиты. Мне чудом удалось спастись…
— Когда это произошло?
— Минут десять назад, герр… Вперед ехать опасно. Я советую сдать машину назад. — Адольфу очень хотелось приблизить машину к засаде.
— А почему у вас русский автомат? — вдруг спросил обер-лейтенант.
Адольф не растерялся:
— Я захватил его у советских партизан. У нас многие имеют такое оружие.
— Какой вы части? Где расположен ваш гарнизон? — спросили из машины. Разговор затягивался. Партизаны, заметив неладное, подползли ближе и ударили из автоматов по «мерседесу». С первых же выстрелов были убиты шофер и генерал. Остальные гитлеровцы поспешно выскочили из машины в кювет. С ними побежал и Адольф. Немцы стали отстреливаться, но партизаны наседали. Потеряв обер-лейтенанта и подполковника, оставшиеся два гитлеровца вместе с Адольфом сумели укрыться в придорожном ельнике.
Группа захвата вернулась с задания ночью. Ребята принесли взятый в «мерседесе» багаж, документы и оружие убитых. Они сообщили нам тревожную весть об исчезновении Адольфа. Это быстро стало известно бригаде. Каждый по-своему истолковывал причину ухода нашего немца. Многие предлагали держать теперь ухо востро.
— Приведет сюда карателей, тогда увидим своего Адольфа Иваныча, — говорили партизаны.
Иозеф с недоумением смотрел на всех и не мог понять случившегося.
— Подвел нас твой землячок, — с обидой говорил ему Коля Ершов.
На всякий случай мы приготовились к появлению неприятеля.
Утром, когда над лесом поднялось солнце, партизаны, сидевшие в дозоре, увидели человека. Из лесу шел Адольф. Ребята не верили своим глазам, а Иозеф от радости захлопал в ладоши. Адольф рассказал, что произошло с ним.
Когда гитлеровцы стали у машины его допрашивать, он решил расстрелять всех, кроме генерала. Адольф нажал на спусковой крючок автомата, а выстрелов не последовало — перекосило патрон. В это время партизаны ударили по машине. Чтобы не быть убитым, он вынужден был бежать с двумя гитлеровскими офицерами.
Сидя в кустах, Адольф слышал, как Евгений Крашенинников крикнул несколько раз:
— Адольф Иваныч! Адольф Иваныч!
Он испугался: фашисты могли догадаться, что партизан кричит ему. Долго он сидел в кустах с немецкими офицерами. Когда стемнело и они трое изрядно промерзли, фашистский гауптман спросил:
— Кто сходит к автомашине?
Адольф, не задумываясь, вызвался первым.
За стволами деревьев догорал «мерседес». Адольф смело вышел на дорогу и, оглянувшись на кусты, где он оставил гитлеровских офицеров, приблизился к автомашине. Дверцы были распахнуты настежь. Внутри тлели перевернутые сиденья. Возле машины валялись убитые. Адольф с трудом в темноте нашел партизанский след и благополучно вернулся в бригаду. Позже, когда вспоминали этот случай, Адольф признался: в ту ночь он больше всего боялся волков, потому что у него плохо работал автомат.
Гибель гитлеровского генерала и офицеров взбудоражила вражеские гарнизоны. Немецкое командование поставило задачу во что бы то ни стало разыскать и уничтожить нашу бригаду. По настоянию начальника отделения СД капитана Крезера в Опочку прибыл крупный карательный отряд. Наши заслоны ежедневно задерживали подозрительных лиц, которые оказывались фашистскими лазутчиками. Они шли к нам с подлыми намерениями, и мы были к ним беспощадны.
15 января разведчики сообщили: неприятель большими силами охватывает район дислокации бригады. Немцы рассчитывали потеснить нас дальше на северо-восток — к Пушкинским Горам, Новоржеву или Кудевери. Там стояли крупные вражеские части.
Рано утром 16 января противник напал на наш заслон в селе Рясине. Там стояли опытные бойцы, которые наступление карателей отбили. Но вскоре враги вновь пошли в атаку. Они пустили в ход тяжелые минометы. На помощь рясинскому заслону вышла группа автоматчиков во главе с Альбертом Храмовым. Автоматчики преодолели снежное поле, соединились с партизанами, находившимися в Рясине, и, не останавливаясь, контратаковали вклинившихся в село карателей. Партизаны сражались с большой отвагой. Они отбросили неприятеля за околицу села.
Утром другого дня, когда над полями поднялось солнце, мы увидели вражеские цепи. Тремя колоннами немцы охватывали Рясино. Назаров распорядился эвакуировать больных и раненых в лес, а в Рясино послал верхового с приказом оставить село.
В это время со стороны деревни Терехово донеслась ружейно-пулеметная стрельба, а вскоре верхом на взмыленной лошади примчался связной. Он доложил, что с хутора Кобыльи Горы движется вражеская колонна. Неприятель сжимал бригаду в клещи. Партизаны подготовились к бою.
По цепи передается команда:
— Без приказа не стрелять!
Из Рясина двумя колоннами выходят каратели. Фашисты прикрывают движение своих сил пулеметно-минометным огнем. Мины противно шуршат над головами. Они с треском рвутся где-то за спиной, у леса. Свистят пули, бороздя искрящийся на солнце снег.
В этот напряженный момент слева, от деревни Терехово обрушивается на нас шквал пулеметного огня. Оттуда прибегает посыльный. Он сообщает, что заслон в Терехове смят и бойцы, отстреливаясь, отходят. Положение становится опасным. Комбриг принимает решение бить врага с расстояния, а затем повзводно отходить к лесу. Громко и неумолчно строчат наши пулеметы и автоматы. Огромная колонна одетых в белые халаты карателей растекается по снежному полю. Наступающие вынуждены залечь. Из Рясина усиленно бьют минометы. Не прекращая стрельбы, партизанские отделения одно за другим отходят к лесу. Последняя группа, дождавшись бойцов тереховского заслона, среди которых есть раненые, покидает деревню.
Мы уходим в лес, к землянкам. Петляя между деревьями, оставляем за собой противопехотные мины. Выставляем двойной заслон из автоматчиков.
— Ну, пусть теперь сунутся, — говорит комиссар Новиков.
В тот день немцы действительно к нам не сунулись, но зато на следующее утро, чуть свет, в лесу раздались частые очереди автоматов. Один из наших заслонов завязал горячий бой с противником. По интенсивности огня можно было определить, что враг силен и настойчив. Туда срочно выслали подкрепление во главе с Анатолием Нейманом. Комбриг приказал погрузить на повозки раненых.
Стрельба не прекращается. Она то затихает, то вновь разгорается. Вражеские пули цокают уже над лагерем. С деревьев падают срезанные ими ветки, отлетает на снег сосновая кора. Лошади, запряженные в сани с больными и ранеными, испуганно водят ушами и вздрагивают от близких хлопков разрывных пуль. Раненые, поднимаясь на локтях, с беспокойством прислушиваются к стрельбе, настойчиво требуют дать им на всякий случай гранаты.
Подхожу к повозке, где лежит Богданов.
— Как самочувствие, Юра?
Богданов подбрасывает на ладони гранату-лимонку и, подмигивая, говорит:
— Есть еще порох в пороховницах…
Мимо нас навстречу немцам торопливо проходят лопуховцы. Лица у них хмурые, сосредоточенные. Оружие наготове. Впереди за Сан Санычем шагает с пулеметом Сергей Алексеев — Душечка, за ним, сжимая в руках автоматы, идут Альберт Храмов и его боевые товарищи Василий Верещагин, Иван Хабаров, Федор Шилин, Виктор Корольков и другие.