, охранявшие рубежи бывшего буржуазного государства. Они имели телефонную связь с гитлеровскими гарнизонами и стремились не пропускать на территорию Латвии никого. Поэтому мы и ждали ночи.
Немецкие оккупанты сулили латышам полную самостоятельность и хорошую жизнь, а на самом деле уничтожили всякую государственность Латвии. Фашисты покрыли латышскую территорию сетью концлагерей и тюрем. Страну включили в состав имперской провинции Остланд. В нее входили Прибалтика, часть Белоруссии и России до реки Ловать. Рейхскомиссаром Остланда назначили гаулейтера Лозе, а матерого фашиста Дрекслера поставили генеральным комиссаром Латвии. Руководил ими имперский министр по делам оккупированных восточных областей грабитель Альфред Розенберг. Полицейские и карательные органы Остланда были подчинены обергруппенфюреру СС генералу полиции Еккельну. Народы Белоруссии и Прибалтики никогда не забудут зверств карателей, которыми руководил палач Еккельн.
Ожидая темноты, партизаны столпились вокруг летчика. Всех интересовал вопрос об открытии второго фронта. Из рассказа пилота мы поняли, что американцы и англичане не спешат с боевыми действиями и умышленно тянут время.
— Все они, эти господа, одного покроя, — молвил Эдуард Талин.
— Капиталисты — це тижь фашисты, тильки, мабудь, клыки у них корочши, — сказал пулеметчик Василий Беценко.
— Второй фронт остается пока за партизанами, — высказался Ваня Хабаров.
Незаметно сгустились синеватые мартовские сумерки. На землю легла темень.
Партизаны из бригады Самсонса провели нас незаметной тропой через границу, и скоро мы шагали по территории Латвии. На пути то здесь, то там попадались многочисленные хутора, называемые мызами.
— Вот она, столыпинщина, — кивал в сторону одиноких домиков комиссар Новиков.
Айзсарги — члены военизированных формирований типа гитлеровских штурмовых отрядов. Они были опорой фашистской диктатуры Ульманиса, а в годы Великой Отечественной войны — фашистского гестапо в оккупированной Латвии.
По сторонам изредка раздавались винтовочные выстрелы. Айзсарги давали знать о себе.
В полночь приблизились к реке Зилупе близ волостного центра Бриги. Отсюда комбриг выслал разведку к железнодорожной станции Нирза, к Бригам и к местечку Лиель Пикова. С одной из разведывательных групп пошел и летчик Кулагин.
К утру все сошлись в условленном месте — в хвойном лесу. Здесь было безветренно и не так холодно. Мы разожгли костры и, наломав еловых веток, расположились вокруг огня. Пригревшись, люди засыпали.
Один Кулагин не мог заснуть долго, все рассказывал кому-то о ночной вылазке. Он восхищался смелостью партизан, которые на его глазах перебили охрану волостного центра, а затем забрали там документы.
В Латвии мы провели еще три ночи. Наши разведывательные группы побывали у железнодорожной станции Лудза и возле местечка Карсава на железной дороге Резекне — Псков. Их возглавили Василий Верещагин и Анатолий Нейман.
Группа Верещагина, следовавшая в Лудзу, оделась под вражеских солдат и полицейских. С нею шел Адольф Иваныч. Собрав нужные сведения, партизаны заглянули на вокзал. Им очень хотелось прихватить с собой такого пассажира, за которого сам комбриг сказал бы спасибо, но как на грех в зале ожидания таких не оказалось. К утру партизаны покинули Лудзу.
Наши разведчики донесли, что в населенные пункты стали стекаться шуцманы и айзсарги. Мы ушли на свою базу.
Пока ожидали летной погоды, пока другой самолет доставил лыжу, прошло восемь дней. Вечером отремонтированную машину выкатили из кустов. Партизаны отступили от самолета и с интересом стали наблюдать, как пилот заведет двигатель. Евгений Луковников с трудом поворачивал винт, но мотор фыркал, а не заводился.
— Давай на буксире попробуем, — предложил Юрий Соколов.
— Не получится, — сказал летчик, — ты лучше крутани.
— Я слабоватый, вон пусть Андрюха Пятницын попробует.
Пятницын плюнул на ладони и, взявшись обеими руками за винт, рванул его вниз. Двигатель чихнул раз, другой, пропеллер качнулся из стороны в сторону и вдруг закрутился быстрее, пока не слился в сплошной серебристый круг.
— Ура! — закричали партизаны. — Молодец, Андрюха! Легкая у тебя рука!
Самолет улетел.
А на следующее утро со стороны Борисенок мы услышали частую ружейно-пулеметную стрельбу. Туда срочно выслали разведку. Следом за ней наш отряд выдвинулся к сожженной деревне Лубьево, чтобы встретить там оккупантов.
Когда мы подходили к Лубьеву, навстречу отряду выбежали из землянок местные жители.
— Немцы идут! Каратели! — кричали они в панике.
— Не бойтесь, товарищи. Мы не пустим их сюда, — пробовал успокоить их Богданов.
Но уговоры не помогли. Люди, столько натерпевшиеся от карателей, искали спасения в лесу. Одетые кое-как, они тащили свой немудреный скарб. Даже маленькие детишки несли ведра, лукошки, ухваты. Худенькая черноглазая девочка лет восьми запихивала за пазуху крохотного котенка. Напуганный, он не слушался хозяйку, норовил выскочить и убежать.
Километрах в двух застрочили автоматы. Невдалеке начали рваться мины. В Лубьево верхом на конях примчались наши разведчики.
— Что там? — спросили мы старшего из них, Бориса Хаджиева.
— Идут по двум дорогам. Сотни три… не меньше. Слышали, как сейчас из минометов стукнули?
Разведчики поскакали в бригаду. Немцы прочесывали ближний лес, но мы их еще не видели из-за деревьев. В Лубьево верхом на коне прибыл Назаров, а следом за ним подошел отряд Лопуховского.
— Ты что, Витя, скучаешь здесь? — с озорной улыбкой спросил Сан Саныч. — Обожди, сейчас заставим фрицев танцевать полечку. А не захотят полечку, пусть пляшут цыганочку для смеха. Ха-ха!
Едва Лопуховский сказал это, как с противоположной стороны поляны показались люди в белых халатах.
— Идут, — пронеслось по цепочке.
— Вот тебе и цыганочка, — сказал Павел Поповцев.
Несколько гитлеровцев вышли вперед и, достигнув поляны, остановились, решая, куда двигаться дальше. Это была фашистская разведка. Через некоторое время стали скапливаться и основные силы. Немцы идти прямо боялись. Они двумя группами охватывали поляну. Мы не стали ждать, пока каратели подойдут вплотную к Лубьеву. Комбриг дал сигнал, и сразу заговорило наше оружие.
Немцы укрылись за деревьями, а через некоторое время из-за леса ударили вражеские минометы. Противник получил подкрепление и, видно было, собирался нас атаковать. Усиливался минометный огонь. С ближних дистанций заговорили вражеские пулеметы.
Каратели пытались обойти нас, но шквал автоматных очередей заставил их отступить. К месту боя начали подтягиваться другие партизанские отряды. Во фланг неприятелю зашел отряд Григория Заритовского. Вступил в бой отряд Рыбакова, а когда немцы собрались занять оборону, прибыли бригада Марго и большая группа латышских партизан.
Карателей общими силами прогнали, но они начали частенько тревожить нас. Товарищи из Себежа передали, что гитлеровцам стало известно о неоднократных посадках советских самолетов. Немецкие разведчики высказали своему начальству предположение о прибытии в Лоховню представителей командования советских войск. Вот почему так упорно лезли к нам каратели. Они вертелись близ Лоховни, как коты возле горячей каши.
Операция «Дети»
Весной 1944 года, перед своим отступлением, гитлеровцы особенно озверели. Они не щадили никого. В каждом советском человеке им чудился пособник партизан, и расправлялись они с людьми крайне жестоко. Местные жители прятались от карателей в заболоченных лесах. Находили сухой островок, строили землянки, шалаши и жили там, стараясь стерпеть все невзгоды и лишения, лишь бы избежать смерти.
Но беда разгуливала вдоль и поперек. В конце марта большая группа карателей, прочесывая местность возле Лубьевского леса, наткнулась на лагерь мирных жителей. Гитлеровцы выгнали всех из землянок и стали сортировать людей в отдельные группы. Дети не поняли, какая участь их ожидает, а взрослые догадались сразу. Первую партию подростков пулеметная очередь скосила на глазах у родных. Матери крепче прижали к себе детишек. Малыши цеплялись за подолы, плакали от страха. Старушки падали на колени перед палачами, срывали с себя нательные кресты, умоляли о пощаде, но тщетно. Гитлеровцы хладнокровно творили свое черное дело. На слезы, мольбы и рыдания они отвечали усмешками. Кто-то из девушек пытался бежать, но автоматная очередь скосила их тут же. И вновь строчил пулемет. Падали на землю, обливаясь кровью, старики и дети, гасли от пуль жизни ни в чем не повинных людей. Палачи добивали стонущих…
В партизанский отряд 3-й Калининской бригады вернулся из разведки отважный боец Денис Иванович Карпов. Он плакал. Выяснилось, что его семья — жена и двое маленьких сыновей — пряталась в лесу близ деревни Девицы Идрицкого района. Каратели обнаружили две землянки, где ютилось более пятидесяти человек. Старики и женщины стали упрашивать гитлеровцев не убивать их. Немецкий офицер с остроносой лисьей физиономией, ехидно улыбаясь заявил:
— Стреляйт не будем!
Солдаты тем временем долго что-то копались в землянках. Они якобы искали спрятавшихся партизан. Когда солдаты вылезли из землянок, офицер приказал жителям вернуться в них. Не предчувствуя подвоха, люди стали благодарить офицера за милосердие, а тот, зная, что его солдаты заложили в землянки заряды взрывчатки, отвечал, ухмыляясь:
— Гут! Гут!
Жители, радуясь благополучному исходу дела, вновь набились в тесные землянки. Стали приводить в порядок перевернутые немцами пожитки. Матери укладывали поудобнее детишек…
Через несколько минут в лесу громыхнули сильные раскатистые взрывы. Вверх взметнулись бревна, комья земли, куски разорванных человеческих тел.
Денис Карпов, не зная о трагедии, добрался до землянок на другой день. Ему очень хотелось повидаться с семьей, утешить жену, обнять сынков, а заодно передать жителям немного соли, найденной в подбитой немецкой автомашине.