Болванки просто шьют встречные преграды, не взрываясь. По свидетельству очевидца Бабаева, находившегося тогда в доме Советов, «слышны стрельба, взрывы… В какой-то момент мы ощущаем мощнейший взрыв, потрясающий здание, нужен действительно мощный заряд, чтобы его поколебать… в 8.40 с Калининского моста стали стрелять танки прямой наводкой из 120-мм орудий. Но может ли разрыв такого снаряда поколебать здание?.. Таких исключительно мощных взрывов я зафиксировал 3 или 4» (Бронислав Бабаев. Расстрел Белого Дома. Иваново, 1994. С.111–112)…
А тут болванки, которые вообще не должны были вызывать заметных разрушений. Ну, а раз болванки, то впору говорить и о сотнях «пластмассовых» трупов. Ведь писали тогда, в октябрьский расстрел, что правительственная сторона вела огонь пластиковыми пулями. Тогда условимся и будем толковать и о «пластиковом преступлении» тех дней. И вообще, были ли они, эти дни?..
Теперь о следующем пассаже господина Сванидзе, не просто о его желании выслужиться перед Борисом Николаевичем, а о новой легенде, создаваемой «демократами», о том мифе, что призван лечь совсем скоро в учебники по обществоведению, призванному заменить в школах историю России — миф о том, будто у президента не было выхода, никто не мог предложить какой-либо выход.
Нет, господа, у президента был выход: так называемый «нулевой» вариант. Этот вариант предполагал одновременные перевыборы и Съезда народных депутатов России, и самого президента. На это соглашался Съезд народных депутатов, но… не президент.
Вспомним, незадолго до кровавой бойни 3–5 октября 1993 года министр печати Полторанин обещал редакторам газет «события» с 4 по 10 октября, «на которые надо правильно отреагировать».
Предупреждение и своего рода оповещение о приближающемся преступлении — массовом убийстве защитников конституционного строя.
Они уже тогда все знали… и о мирных гражданах, и женщинах, и детях, что будут зверски расстреляны. Будет массовое кровавое действо для запугивания — на этом строился расчет. На всех этих господах кровь невинных жертв, не кровь, а потоки крови и слез.
Я хорошо помню: когда сообщили об этом заявлении Полторанина, на меня повеяло могильным холодом.
Кровью и жизнями людей «демократия» откупала право на беспрепятственное владение Россией. Устами министра печати она заявляла о необходимости сохранять спокойствие, когда начнется бойня.
На соучастие в преступлении звали прессу. И она в большинстве своем приняла это приглашение. К тому времени она уже вся перешла на службу к тем, у кого деньги.
Кстати, в те дни стране внушали, будто Верховный Совет не обладает законностью, поскольку избран еще в советской России. Но в таком случае и Ельцин был избран на президентский пост в советской России. А раз так, то и он не является законным главой государства, что есть сущая правда и только одна правда. Помимо того, согласно итогам референдума 25 апреля 1993 года президент Ельцин обязательно должен был пройти через процедуру новых выборов одновременно с выборами нового Съезда народных депутатов. Перевыборы означали утрату власти. Следовало расстрелять парламент, убить людей и сохранить свою власть — вот и все миролюбие Ельцина и вся его миротворческая миссия. Сверх того, Ельцин в дни расстрела дома Советов дал клятвенное обещание народу пойти на перевыборы 12 июня 1994 года.
Власть президента построена на обещаниях-посулах, у которых одна цель: обманом сбить волну общественного недовольства, получить поддержку — и не выполнить обещания. Год за годом власть эта шагает на длинных ногах лжи. И ложь эту ревниво оберегают дубинки, штыки и средства массовой информации.
Тем, кто стоит за властью президента, нужна Россия без власти народа, Россия без Советов, которые отныне заменены на безвластные, усеченные в правах думы различных уровней. И президент расстрелял власть народа. Недаром единственная так называемая научная конференция «демократов» в кремле, посвященная годовщине кровавой октябрьской бойни 1993 года, называлась «Год без власти Советов». Советы, как власть народа, были самым ненавистным государственным устройством России. Отныне самовластные администраторы творят произвол на ее просторах. И ничто не в состоянии им препятствовать.
Дабы узаконить подобный порядок, наряду с выборами Государственной думы, проходило утверждение новой конституции.
В конце мая 1994 г. «Вашингтон пост» сообщила о массовых подтасовках в ходе референдума по российской конституции. Эти данные официальные власти США получили от своей разведки. Из них явствует, что подтасовки имели широкомасштабный характер и осуществлялись местными должностными лицами. В указе Ельцина, изданном в прошлом году вскоре после расстрела дома Советов, содержалось положение, в соответствии с которым референдум по конституции считается состоявшимся, если в нем примет участие по меньшей мере половина всех зарегистрированных избирателей. В январе 1994 года центральная избирательная комиссия в Москве сообщила, что в декабрьском референдуме по новой конституции приняли участие 54,8 % избирателей, то есть конституцию можно считать утвержденной. Однако сразу возникли подозрения в подлогах. Ельцин назначил комиссию для проверки. Комиссия обнаружила, что в голосовании участвовали 41,6 % зарегистрированных избирателей, что значительно меньше необходимых 50 %.
Следовательно, конституция была введена в действие при одобрении ее менее, чем четвертью населения. Когда стали известны указанные цифры, избирательные бюллетени были незамедлительно уничтожены, — поскольку вот так вдруг был введен новый срок их хранения (что за расторопность!). и теперь ступай, проверь… Газета «известия» назвала выводы комиссии «политическим динамитом».
Выводы из этой неприглядной истории следуют однозначные:
— конституция введена незаконно, народ ее не принял;
— президент совершил должностное преступление, введя в действие конституцию, отвергнутую народом;
— никто не понес наказание за подтасовку голосов;
— на основании новой конституции принимались указы, законы и постановления президентом. Государственной думой и правительством, и эти акты не имеют правовой силы, ибо действуют вопреки воли народа, высказанной законным путем;
— народ так и не узнал правду о выборах как в Государственную думу, так и итоги референдума по конституции.
Доныне не прояснен вопрос о правомерности действующей Конституции. Ни один официальный государственный орган, призванный следить за исполнением законов, не занялся этом делом. Скажем так: не посмел заняться…
Вот и вся правда об основном законе страны.
Все, что происходило в октябрьские дни 1993 года, основывалось на тех же беззаконии, произволе и непрерывных насилиях. И ведь эта та власть, которая не устает твердить о правах человека как самом большом своем достижении, и которая пользуется пламенной поддержкой главных капиталистических держав. Сам государственный переворот, кстати, проходил при невиданном вмешательстве иностранных государств, начиная со стрельбы снайперов из израильской террористической команды «Иерихон».
В те сентябрьские и октябрьские дни власть свирепостью стремилась вызвать отпор. Кровь — вот что нужно было президенту и тем, кто стоял за ним. Недаром снайперы (из команды «Иерихон» тоже) стреляли и в народ, и в ельцинских военнослужащих. Нужно было ожесточение, схватка двух сторон. Это открывало возможность сквитаться с оппозицией и доломать остатки народной власти. Кроме того, стране преподносился наглядный урок. Не согласится народ со своим положением — нуждой, болезнями и бесправием — будем убивать. В тех днях сфокусированно проявил себя и главный политический прием власти, пришедшей на смену советской, — ЛОЖЬ. Поставленная на государственный уровень, Ложь дни и ночи внедряется в сознание России. Именно этот прием дал «демократам» возможность удержаться у власти в шаткие для них дни 1993 года. Именно он позволяет сдерживать народное недовольство и сейчас. Телевидение наглухо прикрыто для правды, даже ничтожной части ее. Поездки по стране дают тому самые печальные свидетельства. Именно с учетом этого Государственная дума отрешена от телевидения. Ложь окрашивает любые информации о ее деятельности. Цель все та же: притравить на нее людей… на всякий случай (вдруг пригодится, пригодилось же однажды осенью), да и произвол президента тогда как бы оправдан. Власть эта целиком всходит на непрерывных нарушениях ею же составленных законов. Сейчас эта власть открыто переходит к опоре на международные полицейские силы в предположении, что с нею может произойти, когда ею разорена страна, а значительные массы народа опрокинуты в бедность.
Так шаг за шагом мы подбираемся к истокам нынешней власти. Прежде всего ее возникновение и укрепление связано с массовым предательством и подкупами. Мы можем обратиться к более позднему примеру, когда весной и летом прошлого года на глазах всей страны развернулась травля Верховного Совета России. Действие, безусловно, уголовное, ибо являлось подрывом высшего законодательного органа. И возглавил этот антигосударственный процесс сам президент. Затем на виду у всех начался подкуп депутатов. Президент и его соратники сулили должности, блага всем, кто сложит с себя полномочия или перейдет на сторону президента. Опять на глазах всей страны совершалось уголовное, антигосударственное дело. Таким путем происходило разложение страны, воспитание народа на презрении к государственным институтам власти.
В августовском выступлении 1993 года Ельцин обещает народу «артиллерийскую подготовку», то есть физическое подавление Верховного Совета России. Таким образом, уже тогда, до кровавых октябрьских дней, были намечены убийства людей. Президент — гарант законов, по своему положению призванный защищать институты государственной власти, публично угрожает высшему законодательному органу расправой — такова действительность, и не только тех дней, к прискорбию.
А расстрелы так называемых пленных? Ведь государство сохранялось в неприкосновенности, сохранялась и вся судебная система. Можно выявить причастность, вину или не вину каждого, хотя понятие «вина» в данных обстоятельствах не отвечает действительности. Президентом был совершен государственный переворот, прямое посягательство на орган высшей власти народа. Согласно конституции каждый гражданин обязан всеми доступными средствами препятствовать ему. Но оставим это. Пусть — суд, но ведь к нему не прибегли ни в одном случае. Десятки и десятки людей были застрелены в так называемом плену в центре огромного города, живущего по мирным законам. По всем меркам это тягчайшее военное преступление. В годы Второй мировой войны и сразу после войны именно за такое преступление были казнены сотни бывш