— Ну, пошли.
Магазин находился в до боли знакомом древнем (как говно мамонта, да-да) кирпичном здании недалеко от рынка. Причём на втором этаже, и чтобы попасть к ним, нужно было взобраться по довольно длинной лестнице. Зато отдельный вход!
— Ты, если что, не удивляйся, — предупредила я Вовку, — Там у них, наверное, трам-тарарам, отдел-то новый.
— Да уж как-нибудь.
Я толкнула дверь. Внутри, и правда, было несколько сумбурно, но из стадии ремонта уже переросло в расстановку стоек и развеску товара. Хотя большая часть одежды ещё лежала в огромных коробках и не менее огромных баулах посреди. Зато примерочные кабинки с модными джинсовыми шторами уже стоят.
— Па-ап?
Первой из-за куч появилась Алла Алексеевна, отцова компаньонка по бизнесу:
— Ой, Ольгуня! Привет!
— Посторонись! — папа зашёл следом за нами с очередной коробкой, пристроил её к гигантской куче и уж потом вернулся к нам, стрельнул глазами на Вовку, — Добрый день. А этого молодого человека я, кажется, помню.
— Да, знакомьтесь: это мой друг, Вова, а это мой папа, Александр Иванович, и Алла Алексеевна, у них общий бизнес.
Мужики солидно пожали руки:
— Владимир.
— Александр.
— Ну что, чай пить будем? — сразу спросила Алла Алексеевна.
— Ой, нет. Нам надо по городу пронестись. Можно у вас переодеться?
— Да конечно! — Алла Алексеевна всплеснула руками, — Я и плечики сейчас дам, повесите, чтоб не мялось. В подсобку уберём, чтоб вам с собой не таскать.
— Да не надо плечики, — отказался Вова, — Оставлять, я думаю, смысла нет. Вдруг нам далеко возвращаться будет?
— Ну, смотрите.
Пока Вовка зашёл в кабинку, я позвала отца:
— Пап, можно тебя на минутку?
Мы закрылись в их небольшой подсобке, и я вытащила завёрнутую в бумажку пачку:
— Считай.
Он посмотрел на меня недоверчиво, почти как мама, пересчитал бумажки.
— Быстро ты.
— Просто повезло, мне кажется. Слушай, я сейчас со стороны посмотрела, у вас такая стена выигрышная. Надо на ней хорошую вывеску повесить.
— Надо, да видишь — до всего руки не доходят.
— Вы пока ничего не заказывайте. Я, наверное, в четверг заскочу. Нарисую вам эскиз.
— Да ты что! Мы очень даже будем рады! — кажись, не сильно поверил в перспективу, но ничё-ничё, я вас удивлю.
Короче, мы распрощались и пошли глазеть на цены.
13. ОТПУСК НАЧИНАЕТСЯ
ВЫСОКИЕ, ПАНИМАИШЬ, ТЕХНОЛОГИИ
Едрид-мадрид, некоторые конторки почему-то вызывали у меня стойкую ассоциацию со словом «клоповник». Ни вывесок толком, в каких-то подворотнях. Я бы одна нипочём не нашла. Я старательно выписывала ценники в бумажку. Была у меня, понимаете ли, коварная мысля. Вовка всё равно больше пользователь. Из тех знакомых компьютерщиков, с кем мы (в будущем) общаемся особым специалистом здесь пока не стал никто. Однако, показать им список с тем, чтобы сказали мне, что брать стоит, а что — фуфло полное, я в своём будущем могу. А потом уж купить. И человечка, у которого можно весь ломаный софт взять, я знаю. Так что, пока — рекогносцировка. Придётся, правда, постараться и список заучить, но тут я уж как-нибудь справлюсь. Пятьдесят латинских выражений выучила же, не опухла.
В некоторых местах, услышав про рисование, предлагали мне графические станции. Дорогущие штуки! Если совсем примитивно, потроха нескольких системников, собранные в одну гармошку (да, примерно на таком уровне я разбираюсь в компьютерах, мдэ-э). Не знаю, сохранилось ли такое с годами? На каких-нибудь спецпроизводствах, наверное — да. Но для моих скромных потребностей, насколько я помню, поначалу хватало даже 386-го компа. Какой-то начальный «Корел» он тянул и даже «Фотошоп». Подтормаживал, кряхтел, но результат выдавал. Так что и нужен нам не ниже четыреста восемьдесят шестого, но и не выше первого пня, всё более новое пока неоправданно дорого.
А ещё мне нужен принтер. Желательно уже лазерный, а не матричный и, Боже упаси, не струйный. Чёрно-белый, недорогой и по возможности безотказный, можно такое устроить?
Мы рысью обскакали весь центр. Потом я вспомнила, что ещё одна малозаметная, но весьма неплохая контора находится совсем, простите, в жопе мира — в Глазково, да в закоулках, зато рядом с неплохой типографией, которая в девяносто пятом уже точно работала, — и решила, что часовой прогулки по компьютерным конторкам мне на сегодня точно хватит.
ОТПУСК, В КОНЦЕ КОНЦОВ, ИЛИ ГДЕ?
Мы остановились на перекрёстке Карла Маркса и Урицкого.
— Пошли до хлебзавода догуляем? — предложила я, — Там такие а-а-абалденные наркоманские плетёнки продаются!
Вовка поднял бровь, усмехнулся:
— Какие-какие?
— Ну, с маком. Хочу! — мы поржали и пошли.
— Деда мой много лет начальником хлебной базы был в Мегете, — поделился Вовка.
— О! В Мегете хлеб очень вкусный, я знаю. Наши при случае всегда старались заехать купить.
Вовка улыбнулся:
— Только хлебная база — это не то место, где хлеб пекут. Там зерно хранят.
— Да⁈ Вот я лошарик! Кстати, а тут продуктовый какой-нибудь есть по пути? Давай молока купим в коробочке, — тетрапаки уже появились, я видела, — будем гулять и пить. И булки лопать. Булку хочу с молоком, прямо помираю!
Господи, что ж за болтливость на меня рядом с ним сваливается, а? А ещё мне нравится, как он на меня смотрит и улыбается.
Солнце моё!
Мы купили пачку молока, догуляли до хлебзавода, набрали булок и решили посидеть на Сквере, тем более что там фонтан — чуть ли не последний исправно работающий в Иркутске — и радуги вокруг него, романтика, панимаишь. Сели в боковой аллейке, которые раньше ещё были без покрытия, под лиственницами, налопались булок с молоком, хохотали по всякой ерунде, а потом я сказала:
— Знаешь, ну их, эти гулянья. Поехали ко мне, я так по тебе соскучилась… — не знаю, насколько прилично девушке говорить такие слова, да и пофиг мне было, если честно. Чего ходить, если можно с удовольствием рядом лежать? Тем более что удовольствие я получаю не только в процессе, но и независимо от него — знаете, такое физиологическое наслаждение от того, что просто лежишь рядом с любимым человеком, ощущаешь его тепло, запах, слышишь дыхание. Как волки — они же тоже любят просто рядом лежать.
Вовка притянул меня к себе и поцеловал так нежно, что у меня в голове закружились какие-то цветные узоры, как в калейдоскопе. Да, бывает со мной такое странное. И сказал:
— Я тоже очень соскучился. Поехали.
И мы поехали. Как же хорошо с ним рядом даже просто сидеть, Господи!
При виде моей красной революционной двери брови у Вовки сделались домиком. И улыбался как будто, но ничего не сказал.
А потом… не буду вам рассказывать. Ну, вот так, стесняюсь сегодня.
Я лежала у любимого на плече, на толстом покрывале, и думала, что пора уже на это покрывало сшить нормальный чехольчик, а то от ворса жарко — что я, правда, сапожник без сапог — и переползти уже капитально на пол. Ну, пока Вовка у меня. Мысли бродили тягучие, как мёд. Я поняла, что засыпаю, и от этого осознания резко проснулась.
Ладно, лежи-не лежи, а работа стоит.
— Вов…
— М?
— У меня есть гениальный и коварный план.
— Да-а?
— Ага. Смотри, у нас имеется кусок мяса, рис, морковка, лук и чесночина. Если я пойду пошью, ты плов приготовить сможешь? Просто мне эти завалы к началу августа разгрести надо.
— Да лех-х-хко!
И мы, как порядочные, занялись делами. Периодически я ловила себя на мыслях, типа: А в кинотеатрах, интересно что? И рефлекс такой непроизвольный — в интернете посмотреть. А нету, блин, интернета! И даже вот через год он появится — сильно легче от этого не станет. Видела я эти ретро-сайты, Боже ж мой, обнять и плакать! А до привычных соцсетей и ютуба вообще одиннадцать лет!
Вовка шуршал в кухне, периодически выходя ко мне, чтобы в шейку поцеловать или ещё что. Тем более что из одежды я озаботилась только труселями.
Не могу, слушайте, привязались ко мне эти «труселя» после клипа с миньонами. Эх, а до миньонов вообще пятнадцать лет…
Когда он в очередной раз вышел меня потискать, я сказала:
— Слушай, надо было нам хоть газетку какую-нибудь купить с афишей. В кино бы сходили.
— Завтра купим, какие проблемы?
— А на завтра у нас какие планы?
— Погода хорошая будет, пойдём на речку?
Я представила себе холодный залив Иркутского водохранилища и непроизвольно передёрнулась. Он наклонился вперёд, заглядывая мне в лицо:
— Ты чего?
— Я терпеть не могу мёрзнуть. Особенно в воде. Уо-о-о-й-й.
— А мы не пойдём на холодное, — он подвинул вторую табуретку и сел за моей спиной, обнимая, поглаживая…
— Вовка-а… я так себе пальцы прошью.
— Ай-яй-яй…
— А ты плов проворонишь.
— Не провороню.
— Провокатор! Ну, невозможно же… Нет, надо в следующий раз хоть майку надеть…
— И что, думаешь она меня остановит? — он начал целовать меня в шею и говорить таким низким голосом, от которого у меня начинаются горячие волны в низу живота, — Женщина полуодетая всегда привлекает чуть больше, чем почти раздетая. А потом, представь: соски просвечивают. Вот в этот вырез, — он едва прикасаясь провёл под мышкой, у меня аж дыхание сбилось, — видна округлость груди, и при каждом твоём движении она ещё колышется.
О, Боже… Да пошло оно, это шитьё!
— Всё, я хочу тебя. Прямо сейчас.
ЗАЛИВ
Утром я проснулась в семь сорок. Говорю вам, какая-то еврейская неврастения. Сделала свои утренние делишки, наготовила завтрак. Вовка спал, как отрубленный. Ещё бы, он только из армии своей, не заездить бы, блин, мужика… Ой, что за хрень в голову лезет…
Прикрыла ему дверь поплотнее и пошла отмерять себе на сегодня фронт работ, потому что война войной, а Василич завтра приедет.
Ни на треск разрывающейся ткани, ни на гудение швейной машинки он не проснулся. Выполз в одиннадцать, когда я уже почти дошила.