Но если смотреть на проблему автопортрета шире, то художник самовыражается и занимается самопознанием не только изображая свое лицо. Все его творчество – это автопортрет, поскольку оно отражает взгляды художника на самые разные явления и, соответственно, более всего проявляет его личность. Поэтому, чтобы понять художника, не обязательно увидеть его лицо, но нужно обязательно увидеть и познать его творчество.
Жанр автопортрета считается одним из самых сложных и самых интересных в живописи. И поэтому неудивительно, что в одном из самых известных в мире художественных музеев – галерее Уффици во Флоренции – еще в XVII веке начали собирать отдельную коллекцию автопортретов художников, которая постепенно превратилась в целое огромное собрание.
Начало этой коллекции положил кардинал Леопольдо Медичи, когда приобрел большую часть собрания автопортретов римской Академии Святого Луки, а затем начал покупать автопортреты современников. В XVIII веке герцог Пьетро-Леопольдо I купил целиком соответствующее собрание аббата Пацци. Кроме того, сами художники начали по собственной инициативе присылать свои автопортреты в Уффици или, что было гораздо престижнее, получали заказ от галереи на их написание. Это обозначало высшую оценку их творчества.
Кроме итальянских мастеров, некоторые из которых действительно получили мировое признание, а некоторые оказались напрочь забыты, в галерее можно увидеть и автопортреты многих наиболее значительных европейских художников. Там представлены, например, Дюрер, Рембрандт, Веласкес, Рубенс, Буше.
Из русских художников заказы на автопортреты получили всего пятеро, и выбор итальянцев нас может удивить. Первым был Орест Кипренский (1782–1836), который представил свой автопортрет в галерею в 1820 году. Это понятно, поскольку он тогда жил и работал в Италии, и итальянцы по достоинству оценили его редкостное художественное дарование. Следующим был Карл Брюллов (1799–1852), тоже хорошо известный в Италии. Он получил заказ в 1831 году, но свой автопортрет так и не закончил.
Далее заказы на автопортреты получили Иван Айвазовский (1817–1900) в 1874 году, который со своими морскими пейзажами был к тому времени звездой международного значения, и Борис Кустодиев (1878–1927) в 1912 году. Впрочем, Кустодиев тоже некоторое время жил за границей, довольно много выставлялся в Европе и даже был членом некоторых международных художественных объединений.
БОРИС КУСТОДИЕВ. АВТОПОРТРЕТ. 1912
Из всех советских художников чести быть представленным в галерее автопортретов Уффици удостоился единственный мастер – Виктор Иванов в 1983 году. Виктор Иванов (род. 1924) – представитель так называемого «сурового стиля», писал много картин на темы из жизни советской деревни, а также портреты и пейзажи.
Впрочем, есть в галерее Уффици и несколько автопортретов мастеров, которых тоже с определенной долей условности можно было бы назвать русскими. Это художники-эмигранты: Марк Шагал, Алексей Исупов, Борис Заборов.
59
А художники всегда пишут пейзажи с натуры или иногда выдумывают их «из головы»?
Бывает по-всякому, в зависимости от художественного стиля, в котором работает пейзажист.
Пейзаж как самостоятельный жанр искусства появился только в XVI веке. До этого фрагменты, изображающие природу, море или город, можно встретить только в качестве фона в портретах, религиозных или мифологических композициях, и по большей части это был пейзаж вымышленный. Например, в эпоху Ренессанса спокойный гармоничный пейзаж часто становился фоном портрета, подчеркивая гармонию внутреннего мира персонажа. Такой великолепный горный пейзаж, разумеется, идеальный и фантастический, можно видеть за спиной у Моны Лизы на знаменитом портрете работы Леонардо да Винчи.
КЛОД ЛОРРЕН. РИМСКИЙ ПЕЙЗАЖ. 1639
Когда пейзаж окончательно стал самостоятельным жанром, то его развитие продвигалось в единственном направлении: от пейзажа построенного, то есть выдуманного художником в соответствии с художественными принципами барокко, классицизма или романтизма, – к пейзажу естественному, написанному с натуры и на натуре (на пленэре). Иначе говоря, генеральная линия развития европейского пейзажа шла от французов Клода Лоррена (1600–1682) и Никола Пуссена (1593/94–1665), через открытия представителей романтического пейзажа англичан Джона Констебла (1776–1837) и Уильяма Тёрнера (1775–1851) к Камилю Коро (1796–1875), барбизонцам и, конечно же, к импрессионистам.
УИЛЬЯМ ТЁРНЕР. СОВРЕМЕННЫЙ РИМ – КАМПО ВАЧЧИНО. 1839
Впрочем, на натуре работали все художники-пейзажисты, а потом свои зарисовки и эскизы они превращали в законченное произведение уже в мастерской, придавая изображению природы нужный дополнительный смысл, строя композицию исходя из требований стиля, в котором работали. Вероятно, только мастера ведуты – особого жанра городского пейзажа – старались не приукрашивать и не менять городские реалии. От них как раз требовалась максимальная точность и достоверность изображения (фотографию же тогда еще не изобрели). Крупнейшими мастерами ведуты были итальянцы Антонио Каналетто (1697–1768) и Бернардо Беллотто (1720/21–1780), поработавшие, вероятно, при всех крупнейших европейских дворах XVIII века, а в России этой же эпохи лучшим мастером городского пейзажа стал Федор Алексеев (1753/55–1824).
КАМИЛЬ КОРО. РИМ. ФОРУМ И САДЫ ФАРНЕЗЕ. 1826
Подлинный прорыв в развитии пейзажа совершили художники так называемой барбизонской школы. До них пленэрные эскизы никогда не становились полноценными картинами. Название школы происходит от французского местечка Барбизон под Парижем, где в 1830–1860-х годах на пленэре работала группа французских пейзажистов. Первое новшество, которое они внесли в пейзажный жанр, – это создание пейзажа своей родной страны, изображение ее природы, иногда не слишком живописной. Ведь прежде идеалом для пейзажистов была Италия или виды античной Греции.
Барбизонцы, работая на пленэре, впервые в истории живописи серьезно заинтересовались способами передачи на холсте воздуха, света, смены состояний природы. Именно их открытия впоследствии легли в основу художественных поисков импрессионистов, пытавшихся передать уже кратковременное состояние окружающей среды, уловить и зафиксировать в своих полотнах мгновенные впечатления.
60
А правда, что многие русские художники были масонами, и отразилось ли это как-то на их творчестве?
Это действительно так.
Среди художников, живших во второй половине XVIII века, действительно было много масонов, но эта сторона их жизни никогда особо не афишировалась. Масонские ложи были тайными и закрытыми структурами, да и официальные власти не поощряли участие в подобных организациях, справедливо опасаясь заговоров или, по крайней мере, недопустимого проявления вольнодумства.
Известно, что в Санкт-Петербурге в начале XIX века существовала ложа «Умирающий сфинкс», членами которой были Владимир Боровиковский (1757–1825) и Дмитрий Левицкий (1735–1822). Название ложи вполне типично, поскольку сфинкс являлся одной из ключевых символических фигур для членов масонских организаций. Умирающий же сфинкс символизировал снятие покрова тьмы, скрывающей божественный свет.
СИМВОЛ МАСОНСКОЙ ЛОЖИ «УМИРАЮЩИЙ СФИНКС»
Вообще, каждая ложа имела свой особый знак, который составлялся из масонских символов в соответствии с индивидуальной идеологической программой конкретной ложи. Поиск божественного света участниками «Умирающего сфинкса» вполне логично соотносится с поиском художниками божественного вдохновения и возможности передать своим искусством некие высшие тайны и откровения.
Ложа «Умирающий сфинкс» открылась в январе 1800 года, ее создателем был А. Ф. Лабзин, конференц-секретарь Академии художеств. Возможно, именно поэтому в число ее участников входили многие художники или люди, так или иначе связанные с творческими кругами Санкт-Петербурга или с Академией художеств, а также многие представители русской творческой элиты. С. Т. Аксаков, известный писатель (мы знаем его как автора одной из первых русских книг для детей – «Детские годы Багрова-внука», а также как первого владельца знаменитой усадьбы Абрамцево), даже оставил свои воспоминания о членстве в ней.
Отличительной особенностью этой ложи было то, что она не входила ни в какие масонские структуры и ее члены не подчинялись никому, кроме Лабзина, ее управляющего мастера. В первые годы существования ложи ее участники даже давали клятву не открывать тайны ее существования не только посторонним лицам, но даже братьям-масонам, принадлежащим к другим структурам сообщества.
Почему художники становились масонами? Вероятно, к этому их подталкивали те творческие поиски, которые они вели. В какой-то момент художники могли почувствовать, что обычными способами они уже не могут достичь тех целей, которые ставят в своем творчестве. Им нужен был некий духовный прорыв.
К ложе «Умирающий сфинкс» принадлежал также и Александр Витберг, сыгравший совершенно особую роль в истории русского искусства, а точнее в истории русской архитектуры. Витберг был профессиональным художником, архитектуру он изучал самостоятельно. И тем не менее взялся за совершенно невиданный до того времени проект величественного храма Христа Спасителя, призванного увековечить победу русского народа над Наполеоном и почтить память павших героев. В 1814 году был объявлен конкурс на проект такого храма, и из всех представленных вариантов Александр I выбрал решение, предложенное Витбергом. Это могло бы показаться невероятным, но известно, что конкурс был фактически организован видными русскими масонами, да и сам император испытывал интерес и симпатию к мистическим учениям и их адептам.