Появляется мысль, а затем и материальная возможность воплотить в реальность покупку земли и последующую беззаботную жизнь на экзотическом тропическом острове. Но и это продолжение жизни его больше не радует. Психологический надлом непреодолим. Мартин Иден надорвался, и мотивация к жизни для него пропала.
Вспоминается история великого шахматиста Роберта Фишера, остановившего гегемонию советских шахматистов, десятилетиями владевшими мировой шахматной короной. С детства Фишер мечтал стать чемпионом мира по шахматам, отобрать ее у советских гроссмейстеров и все поставил на эту цель, ничем не интересовался, кроме шахмат, и работал круглые сутки на достижение цели. Победив Бориса Спасского, взял корону в 1972 году, но после резко отошел от шахмат, даже не стал играть в матче со следующим претендентом Анатолием Карповым. Ушел Фишер в туман и прожил остаток жизни непонятно где, как и зачем. Но все-таки прожил до 2008 года, то есть еще 36 лет, а не утопился сразу после достижения успеха как несчастный герой Джека Лондона. Все-таки писатели видимо более склонны к самокопанию, чем шахматисты, работа которых более сродни научной деятельности, чем сфере искусства.
66. ФиестаРоман, 1926Эрнест Хемингуэй
Роман, пусть не дебютный, второй по времени написания, но первый, принесший писателю мировой успех. Герой, от имени которого ведется повествование, знает тайну жизни и ведет себя в соответствии с внутренним чувством соответствия этой тайне. Его друзья и особенно подруга тоже как будто в понимании причастности к тайне. За исключением одного по имени Кон, который живет, как медведь в посудной лавке, но не понимает этого, поскольку ему не дано такое понимание. Он силен физически, внешне достаточно привлекателен, образован и владеет творческой профессией, даже опубликованный дебютный роман имел успех у читателей. Со вторым проблема, но у кого не бывает проблем со вторым романом? Он принадлежит далеко не к последним слоям общества, у него влиятельные знакомые и друзья, есть деньги. Казалось бы все формальные атрибуты успешной жизни, и, главное, сам он так считает и ведет себя соответствующим образом. Однако без тайны он никто, как бы ни надувал щеки и прикидывался своим. Он чуждой природы. Приятели понимают это, но терпят до поры, пока его поведение не идет вразрез с понятными им нормами, которые для Кона тьма темная. Он проигрывает эмоционально, духовно, интеллектуально, хотя побеждает физически. Однако физический план самый низкий, ничего не значащий. И он уходит ото всех, сам уходит, и все только рады этому, насмотревшись вблизи на его мучения.
Присутствует ли в романе антисемитизм, ведь Кон еврей? Не уверен, таких самоуверенных, толстокожих дуболомов хватает по жизни среди других национальностей. Но вот автор почему-то сделал Кона именно евреем. Вопрос переадресовывается дядюшке Хему, хотя понятно, что суть произведения никак не изменится, будь Кон русским или даже немцем (последнее мне нравится).
Язык, которому изо всех сил хочется подражать, хотя априори понятно, что ни черта не выйдет из примитивного подражания. Глубокое немногословие, экономия объема за счет лаконичности изложения. Даже многочисленные описания почти не раздражают, поскольку всегда не столь длинны.
Постановка действия. Париж и Испания глазами американца, прошедшего Первую мировую войну и получившего там глубочайшие психологическую и физическую травмы. Ловля форели и наблюдение за боем быков. Постоянная тусовка с выпивкой в парижских и испанских кабачках, кафе и ресторанах. Это непривычно и немного раздражает. Автор прямо констатирует, что люди только едят, пьют и спят, остальное вторично и как будто не имеет никакого значения. Но, оказывается, еще есть тайна, про которую не говорят, но которая определяет все происходящее в жизни людей.
Много познавательного, та же фиеста, зачем нужен этот абсурд убийства ни в чем не повинных бедных животных. Только для развлечения. Убийство ради развлечения. Начинаешь чуть копать, тут же вылезают вторые, десятые и прочие планы бытия.
Гениальное произведение гениального писателя ХХ века, другое суждение высказать сложно.
67. Осенняя историяРоман, 1947Томмазо Ландольфи
Сюрреализм в литературе, признанный итальянский классик этого жанра, лауреат нескольких премий. Интересно, как про него я узнал. Из интервью писателя Салавата Вахитова у певца и композитора Виктора Щежин-Бурко, тот упомянул в числе любимых писателей Ландольфи. Поскольку личность композитора произвела впечатление, как собственно и само интервью, решил посмотреть книгу и очень не ошибся. Исключительно интересное чтение и, наконец, найден текст, который произвел полный и завершенный отклик в душе.
Сначала сюжет. Война, в горах Италии фашисты гонятся за человеком, предположительно бойцом сопротивления. Он набредает на старинный дом на отшибе, в безлюдных местах, и скрывается в нем. В доме живет старик с двумя огромными псами. Человек с огромным трудом проникает в дом (описывается буквально каждый его шаг), с трудом знакомится со стариком, начинает исследовать дом, который огромен изнутри, в нем множество комнат, переходы между которыми крайне запутаны. Исследование дома в конце концов приводит героя к наблюдению сцены в одной из комнат, когда старик вызывает дух умершей жены. Разгневанный старик, увидев его, выгоняет героя из дома, который все время ощущает, что в доме присутствует еще кто-то. Через несколько лет герой возвращается в дом, на пороге его встречает девушка, дочь деда, который уже умер. Они общаются, девушка странная, то ли безумная, то ли нет, к тому же страдает эпилепсией. Тут приходят в дом враги, насилуют и убивают девушку и избивают до полусмерти героя. Он выживает и резюмирует, мол, души наши встретятся после смерти, это важнее, чем быть вместе на земле.
Но сюжет ничто по сравнению с духом повествования. Зная из Вики, что передо мной сюр, я все ждал отвязанной фантасмагоричности, где она, в чем? Но ничего лобового так и не встретилось, никакой прямолинейной мистики, ничего в духе Сальвадора Доли в слове. Только загадочная атмосфера, невыносимая напряженность, словесная, а не событийная фантастичность событий. И образы персонажей, вот где автор развернулся на славу. Фактически все они сплетены в тесный клубок. А каковы рожи, если по Гоголю. Вот именно Гоголь наиболее близок по духу этому автору. Но у Гоголя нет такой открытой чувственности в персонажах, здесь же мазохизм, садизм, намеками даже инцест. Но все это не буквально, никакого смакования, лишь констатация на фоне остальных ужасов в отношениях. Да, основной сюр проявляется в отношениях, образах героев и атмосфере повествования. Никакой буквальности и тривиальности, все держится на нюансах и звуках тонких струнок действительности. Не кондовая реальность, а то ли жизнь, то ли сон, то ли забытье, то ли сумасшествие, то ли грезы. Но реальность бесцеремонно вторгается и рушит этот призрачный мир, оставляя ощущение бессилия удержать быстро утекающий песок сквозь разжатые ладони. Все размыто, неопределенно, но не сказать, что совсем уж бессмысленно. Какой-то смысл во всем этом есть, но он неуловим.
68. Золотая тетрадьРоман, 1962Дорис Лессинг
Роман Нобелевского лауреата по литературе 2007 года считается чуть не азбукой феминизма. Полезное, хотя и довольно занудливое чтение для воспринимающих земную жизнь и человеческую историю как кровопролитную, жестокую, беспринципную войну полов. Причем этот роман отнюдь не примитивная апологетика женщин, все сложнее. Одолев огромный объем рыхлого и толком не упорядоченного текста, понимаешь, насколько хаотично, разобрано на толком не связанные между собой части, не систематизировано женское мышление. За что автору мужчины должны быть благодарны, несмотря на то, что они сами показаны весьма и весьма неприглядным образом. Что ж, война есть война, здесь все средства хороши. Пусть даже только война полов, а не настоящая, с использованием боевого оружия. Взаимоотношения полов, с точки зрения автора, это сумасшествие на двоих, когда нет правых и виноватых, когда все точки опоры обычной жизни сдвинуты в неопределенность, когда безумие ежечасно стучится в двери.
Дело осложняется тем, что героиня романа Анна сама писательница, причем талантливая, с успехом издавшая дебютный роман и потому склонная к глубокому самоанализу и всяческим рефлексиям. Писатель опасная профессия, это понимаешь, постепенно проникнувшись текстом Лессинг. Опасная для пишущего в плане стабильности психики, особенно женщины с оголенными нервами, зоркими, обостренными чувствами, к тому же инициативной, которая сама бросается в гущу личных коллизий в поисках идеального мужчины. Целая галерея мужских образов проходит перед нами, и каждый раз не то, не тот, никак не вписывается в ожидаемую картину мира. Сначала жалеешь героиню, мол, как ей не везет в жизни, потом доходит, что она бьется головой о стену, априори приняв свою правоту в половом вопросе (хотя на словах она очень демократична, даже либеральна). Никакого снисхождения, жалости, сострадания к мужчине, завершенный женский эгоизм, хотя сквозной линией романа проходит как раз декларация беспредельного мужского эгоизма – всем им нужно только это, добился своего и был таков. Возможно, говорит мужская солидарность, к тому же, в романе тщательно анализируются и мужские чувства, как бы честная попытка разобраться в вопросе. Но в конечном итоге в памяти все же остается именнно откровенная женская апология. Героиня как будто осознает изначальное неравноправие, зависимость женщины от мужчины, но бьется как муха о стекло в отчаянных попытках опровергнуть эту обидную недоработку природы.
Еще Анна социально активна, долго была членом компартии Англии. Это время конца сороковых – начала пятилесятых годов, период маккартизма, жесткого преследования коммунистов в США, отголоски которого доносятся и в британские пределы. Ее женская душа, ко всему, еще и переполнена жалостью к бедным слоям населения, ужасом перед угрозой мировой ядерной катастрофы. То есть ее душа настолько широка и подвержена стольким разнонаправленным требованиям-тенденциям, что это конечно жизнь на износ. Под гнетом обстоятельств Анна изнемогает, не в силах сопротивляться давлению окружающего мира, угроза сохранению здравого рассудка вполне реальна. Лишь наличие дочери спасает, это мощная опора, зацепка за реальный мир, уход из мира грез.