было в порядке, и что 'Он' сейчас о ней думает - да и вообще, вдруг 'Он'
передумает на ней жениться?
Сюда же следует добавить и удовольствие от мысли, что она, что ни говори,
заарканила мужика. 'Как, - говорю, - заарканила? Ведь это он берёт её в жёны? И
может, мне вставить в текст другое слово? 'Нет, раз он пришёл свататься, значит
именно она заарканила его. И она будет про себя использовать примерно такое
слово'. Ещё она будет думать о женихе: как он ест, как ходит, как смотрит, как
говорит. . . Будет думать и о том, как пройдёт первая брачная ночь. . . Также
будет она довольно много переживать по поводу ухода из семьи родителей: типа,
страх, что это навсегда, что уже нельзя 'отыграть назад'. . .
'Впрочем, - добавили мне, - сами женщины никогда в этом честно не признаются,
и если всё это будет вставлено в текст, то в отзывах они все будут писать: какая
дура консультировала автора?'
Как видите, продолжением _д_е_л_а__о_т_ц_а_ здесь и не пахнет. Стоил ли
говорить, что об этом _д_е_л_е_ никто не будет вспоминать и в последующей
семейной жизни? Да и знала ли наша невеста, каково оно было - это самое дело её
родителя?
Для того, чтобы увидеть, понять и продолжить дело отца, нужно уметь смотреть
на родителя как бы со стороны. Нужно вырваться из семьи и на него посмотреть.
Девушка вырывается из семьи лишь тогда, когда выходит замуж. Когда она живет с
родителями, то составляет единое целое с отцом. И она не есть продолжатель, в
лучшем случае - помощница. Сын же вырывается из семьи (психологически) куда
ранее, ещё в переходном возрасте, когда осознаёт себя как личность. Для того,
чтобы понять отца и его дело, нужно быть мужчиной, сыном, но никак не женщиной.
И уж тем более не невестой, которая извечно тяготеет к тому, чтобы стать
постоянно плодящейся тёткой. Кстати, в браке такие частенько становятся
меркантильными, заземлёнными и похотливыми. . .
Человечество с самого начала своего существования не понимало и не
осознавало, что такое мужская ответственность. Оно всегда вело себя как типичная
баба по отношению к Богу-Творцу. То _д_е_л_о_, которое начал Отец, было всеми
забыто. Христианство так и не смогло понять и себя, и своего Отца, да и вообще -
окружающий мир. Ему не удалось нарисовать целостной картины мироздания - от
сотворения Вселенной, деятельности Адама и Евы, до рождения Мессии и событий
последующих (вавилонские башни, вавилонские блудницы и всё такое прочее).
Но вернёмся к нашему рассуждению о детях. Итак, наш отец рассматривает сына
как (возможного и желательного) продолжателя своего дела, а это последнее - как
проекцию собственного бессмертия. Женское существо не в меньшей степени, чем
мужчина, стремится преодолеть собственную смерть. Однако в силу самых разных
причин для женщины не остаётся ничего, кроме деторождения. И здесь, казалось бы,
базовые, психологические 'интересы' мужчины и женщины совпадают. Однако на
практике чаще всего они оказываются на каком-то уровне взаимоисключающими.
Отношение матери и отца к ребёнку весьма различно - при условии, конечно, что
отец - не патологическая 'тряпка' (такие, увы, не редкость). И если мужчина
сосредоточен на том, чем станет его сын как личность, то мать менее всего
помышляет о каких-то ещё отцовских делах и всяких там бессмертиях и
продолжениях. Для неё главное - чтобы у ребёнка 'всё было хорошо'.
Итак, расставим точки над 'i': мужчина нуждается в наследнике как
продолжателе дела его жизни; женщина же заботится о наследовании её материальных
накоплений. Собственно, это ещё не есть как-то там плохо, или, допустим, вредно.
Эволюционно как-то даже выгодно, что мужчина и женщина в этом смысле не
повторяют, но дополняют друг друга. Однако весь этот 'расклад' мы должны
понимать. Именно мы.
И ещё одно. Женщина заботится о том, чтобы ребёнок её вёл счастливое,
спокойное, обеспеченное и беспроблемное существование. Иными словами, чтобы он
был как бы. . . женщиной. Именно так стремится она построить свою семейную
жизнь; ради этого готова даже заставить мужа изменить своему делу, изменить
самому себе. И, что ни говори, женщине это зачастую удаётся - по собственному
опыту знаю.
Однако вернёмся к проблеме 'невесты' и подразумеваемой под этим способом
взаимоотношения человека и Бога. Мой любимый автор, Андрюша Кураев в
великолепной работе 'Женщина в Церкви', убедительно доказывая, что христианство
не есть система запретов, пишет: 'Место аскетических запретов в христианской
жизни можно сравнить с той ролью, которую играют в рождении ребенка правила
безопасности, которым должна следовать беременная женщина. Да, у женщины, что
носит под сердцем ребеночка, есть ограничения: она не должна в это время
употреблять алкоголь, и будет лучше, если она не будет курить и не станет
поднимать тяжести. Но если некая девушка решит, что эти правила и есть сам путь
к рождению ребенка, то ее ждет разочарование. Если она не будет ни пить, ни
курить, ни поднимать тяжести - это не значит, что в силу этого воздержания она
через девять месяцев такой аскезы родит ребенка. Само по себе воздержание от
водки ребенка ей не даст. Нужен супруг. Также воздержание от водки и от грехов
само по себе не даст человеку Христа. Для этого нужно нечто совершенно иное: Сам
Христос' (http://heatpsy.narod.ru/wkur1.html).
Обратим внимание: при таком подходе неявно предполагается, что человек, его
душа - это как бы почва, на которую должны пасть семена христианства. То есть
человек оказывается особью одного пола, а Христос - другого; между ними
происходит своего рода 'брачное воссоединение. Самое мышление христианства
оказывается тем самым ввергнуто в пучину пост-грехопаденческого видения мира и
существующих отношений.
В эдеме Бог создаёт человека 'из', Он не 'оплодотворяет' землю или что-то там
ещё. Жена Адама также создаётся из его ребра, путём, который условно стоит
именовать 'клонированием'. Сын Божий также рождается путём непорочного зачатия.
Кажется, выстраивая логику этого 'архетипа развития до-грехопадения', нетрудно
убедится, что никакими 'браками' и 'невестами' тут не пахнет. Сам же Кураев
пишет: 'Библия представляет... осмысление базовых событий человеческой
истории... Это рассказ о том, что должен знать о себе самом каждый человек. Это
сборник архетипов' (op. cit.) Ну так и использовал бы в своей логике 'архетип
клонирования', а не 'брачного совокупления'! Говорил бы о духовном наследовании,
о сыновней ответственности, об отношении к Христу как о неком продолжении, а не
о семенах и браке! Нетрудно же догадаться, что там, где начинаются рассуждения о
'семенах и почве' мы возвращаемся в языческое мировосприятие. А если точнее, то
в женское. А если женщина, в силу своей упёртости не готова понять и принять
христианскую идею непорочного зачатия - то и бабское.
Да, Иисус Христос также использовал этот образ семян. Но только в одной
притче (Мф. 13, 4), и демонстрируя, как житейские заботы могут заглушить рост
таких 'семян'.
То же самое касается и идеи спасения. Это трусливая женская натура выбрала из
всего христианского учения лишь то, что эмоционально было ей ближе -
провозвестие о воскрешении в другом, лучшем мире (что весьма эффективно
успокаивало бабский страх перед смертью). Да ещё и воспроизведение себе подобных
- это удовлетворяло животную потребность в продолжении рода, опять-таки
вытекающую из этого страха. После чего христианство полностью переключилось на
проблемы личного спасения и слепого размножения.
Это развязало войну всех против всех, bellum omnes contra omnes. Христиане,
так и не начав заниматься делом, начали выяснять, у кого из них вера 'круче' и
благодатнее, то есть более 'спасительна'. Выбрав из целостной картины мира
именно этот жалкий фрагмент (наличие Божией благодати и момент персонального
спасения), христианство само утратило целостность, оно оказалось
фрагментированным. Христиане атомизировались. Они распались на мелкие
переругивающиеся кучки, собранные не 'во имя Моё', но во имя спасения, которое в
действительности и стало 'богом' христиан.
Да, чёрт подери. Христиане поклоняются не Богу-Творцу Вселенной, вложившего в
сотворённое Им определённый смысл и вполне конкретные цели. То есть на словах
этот момент безусловно ими признаётся. Однако мышление христиан не доходит до
бердяевской идеи о том, что человек призван к творчеству, что образ Божий в нас
- это в первую очередь творческая способность, и что творчество и есть
продолжение миротворения.
Вместо всего этого христиане поклоняются Богу-Спасителю. Мир, который был
сотворён со вполне определённой целью, стал рассматриваться нашими героями как
своего рода 'трамплин' в Царствие Небесное. Соответственно, и Творец этого мира
стал восприниматься как послушный агент, механически обслуживающий процесс
такого 'прыжка'. Реальный мир стал неинтересен для исторического христианства,
ведь он должен 'сгореть'. Христиане зажили в виртуальном мире собственного
спасения. И, вместе с этим стало невозможно творчество и неактуальны всякие
позитивные знания об этом мире. Все науки, да и сам человеческий разум были
объявлены 'падшими'. А угадайте, зачем ещё в раю приводил Бог Адаму зверей? А
угадайте, в чём истинный смысл притчи о неверном управителе? И о чём была самая