— Гарно тут у тебя, гарно. И гараж, и машина, и такие хоромы! Не мешало бы и с людьми поделиться.
«Поделиться… Еще одни комуняки нашлись», — звенящим эхом отозвалось в сознании сжавшего кулаки Мазина, и он вдруг почувствовал, как в голову ударила обжигающая волна гнева. Глаза застилала красная пелена ненависти, и он, стараясь не выдавать наваливающегося на него состояния, пробормотал сипящим голосом:
— Работайте, и бог подаст.
— Чего-о-о? — сунулся к нему явно оскорбленный Грач. — Это как же так понимать?
— А кто как знает, тот так и понимает, — пробурчал Мазин, прикидывая мысленно, кого из этих трех козлов уложить первым, если вдруг начнется заварушка.
Однако, судя по всему, на этот раз обошлось.
— Слухай, Грач, — тронул за плечо слишком обидчивого хохла молчавший до этого блондин, — у нас еще будет время потолковать, а сейчас ехать надо.
— М-да, пожалуй, еще потолкуем, — с угрозой произнес Грач, — а сейчас… Ну же, Ваня, я жду!
— Чего ждешь?
— Ты дурочку не ломай! Золото где?
— А кто тебе сказал, что у меня есть золото? — вскинул брови Мазин.
— Слухай, долго мы еще будем с ним возиться? — напомнил о себе третий мордоворот, давая понять, что у них нет ни времени, ни особого желания разводить здесь тары-бары-растабары.
Это было явное предупреждение, и, сообразив, что этак можно слишком далеко зайти, Мазин вздохнул и уже более спокойно произнес:
— Ладно, мужики, не будем заводиться. Металл при мне, но и у меня к вам вопрос. Что-то я своего «Опеля» не вижу, который вы в прошлый раз увели. Хотя, помнится, уговор был другой.
— Это какой-такой уговор, — заискрился наигранным смешком Грач, — что-то я не припомню такого.
И снова Мазин вынужден был собрать всю свою волю в кулак, чтобы не врезать в рыло этому паскудному козлу.
— Был уговор, был. Я вам металл, а вы мне тачку возвращаете.
— Ну он меня достал! Долго мы еще будем с ним возиться? — едва ли не простонал плечистый блондин, однако Грач тут же осадил его окриком:
— Уймись! А ты… — крутанулся он к Мазину, — чтой-то ты путаешь, Ваня. Тебе хозяин русским словом втолковывал — проволынил с золотишком, получи штрафные очки, чтобы впредь подобного не повторялось. Так что тачку свою получишь, когда взбрыкивать перестанешь. Ладно, кончай треп и давай посылочку; хозяин ждет. А насчет своей тачки… придет время, получишь.
Он ждал золото, но Мазин не спешил расставаться со слитком. К тому же надо было проиграть до конца отведенную ему роль.
— Знаем мы ваши «получишь», — не очень-то весело хмыкнул Мазин, — к тому же… А если ты мою иномарочку уже в хохляндию угнал?
Грач удивленно смотрел на Мазина. В его понятии он был той самой курочкой-рябой, которая несла золотые яички, и эта курочка явно напрашивалась на то, чтобы ей свернули шею, однако подобный поворот грозил непредсказуемыми последствиями.
— И чего ты хочешь? — сжав зубы, спросил он.
— Чтобы все подтвердил Хозяин.
— Что… все?
— То, что я сегодня же получу свой «Опель» обратно. Слиток стоит того.
Грач ненавидящим взглядом уставился на Мазина, казалось, еще секунда-другая…
— Ладно, хрен с тобой. Одевайся!
Проводив гостей Мазина до пригородного села Лепешки, в котором обживались земляки Асада Даутова, окупировавшие все пригородные и городские рынки, Бондаренко позвонил Крымову, и, когда вернулся в Воронцово, тот уже ждал его в условленном месте.
— Порядок, птичка в клетке, а клетка в сетке. Сейчас бы самое время взять этого орла с его хохлацкими подельниками да расколоть по самую задницу. Золотишко у Жомбы, и отвертеться от такого груза просто невозможно.
— Ишь ты, — хмыкнул Крымов. — Слыхал, небось, про корову бодливую, которой бог рогов не дал?
— И в этом его ошибка.
— Кого… ошибка?
— Всевышнего.
— Ты бы того… поостерегся малость, отсохнуть может.
— Кто?
— Язычок!
И засмеялись оба.
— Ну а теперь слушай сюда, — негромко произнес Крымов, приглашая Максима прогуляться по небольшой аллее, закрытой с двух сторон аккуратно подстриженными липами. — Я бы тоже не прочь был пощупать за вымя господина Даутова, да только Москва думает иначе. Короче, приказ такой. Взять Жомбу под особый контроль, высветить дальнейший маршрут нашего слитка, но главное — выявить его завязки на заводе и в городе. Задача ясна?
— Господи, да где же я столько людей возьму?!
— Об этом можешь не беспокоиться, Панков обещал помочь.
— То есть прислать ту самую бригаду, которая должна будет утилизировать боевиков Жомбы?
— Ну, насчет утилизации это, положим, слишком громко сказано, но если смотреть в корень… Короче, задача ясна?
— Ясней некуда.
«Секретно. Центр. Панкову.
Груз доставлен заказчику. Попытаюсь проследить его дальнейшее продвижение. Однако в силу объективных обстоятельств он может выпасть из поля зрения, поэтому считаю необходимым подключить к его разработке встречный вариант. Вес груза — 540 грамм.
Крымов».
По информации Крымова, люди Жомбы заявились к Мазину сразу же, как только он провел очередной «переброс», и, уже отталкиваясь от этого факта, можно было делать определенные выводы, и главный из них — за Иваном Мазиным, а возможно, и за другими золотоношами, велось плотное наблюдение на территории завода. И как только Мазин смог увести из аффинажного цеха очередной слиток запрятанного в рабочую рукавицу золота, он тут же попал на прицельную мушку, которая уже вела его до самого конца. Причем «сопровождение» велось очень профессионально, и даже столь многоопытный золотоноша ни разу не смог засечь за собой хвоста. А это значит…
Означать это могло одно. И в цехе, и по периметру внутренней и внешней стороны забора, который отделял промышленную, особо охраняемую зону завода от непроизводственной, были установлены точечные видеокамеры, возможно, усиленные. Информация с них обрабатывалась не только сотрудниками Службы экономической безопасности, а кем-то еще, может быть, тем самым резидентом, который мог находиться даже за периметром завода.
Впрочем, это было всего лишь предположение, и все могло оказаться гораздо проще, без современных электронных вывертов, и Яровой, понимая, что силами оперативно-следственной бригады с этой задачей ему не справиться, решил посоветоваться с Драгой, который сразу же после выхода на пенсию возглавил Службу экономической безопасности завода. Тем более что к этому времени полковник ФСБ проникся его заботами относительно уголовного дела, возбужденного по факту кражи эталонного слитка золота пробы 999,9, и помогал чем мог, предоставляя Яровому полную информацию по тем заводчанам, которые могли заинтересовать следствие. Позвонить решил сразу же после утренней оперативки, которые проводил Драга, и, вкратце изложив ему суть проблемы, правда, без упоминания Мазина, спросил, возможно ли подобное в подведомственном хозяйстве полковника.
Последовало довольно длительное молчание, словно Драга рисовал по памяти всю схему скрытого от посторонних глаз визуального наблюдения на территории золотой фабрики, и наконец раздалось категоричное «Нет!».
— Вы уверены в этом?
— Стопроцентно.
Яровой не удержался, чтобы не спросить:
— С чего бы такая уверенность, Тарас Андреевич?
— Да с того, Геннадий Михайлович, — с нотками обиды в голосе отозвался Драга, — что у меня работают профессионалы и установка любой дополнительной видеокамеры, тем более непосредственно в цеху, это, простите, уже нонсенс.
Он замолчал было, однако тут же спросил с появившейся в голосе тревогой:
— А что… у вас есть какие-нибудь подозрения? Буду весьма благодарен вам, если подскажете, хотя, повторяю, это исключено.
— Да как вам сказать, сомнения не сомнения, но не исключен и подобный вариант, хотя вы и назвали это нонсенсом. И я не удивлюсь тому, что найдутся криминальные структуры, которые станут отслеживать каждого заводского несуна, чтобы уже в свою очередь экспроприировать шматок золотишка.
— Что ж, возможно, пожалуй, и такое, — вынужден был согласиться Драга, — тем более что эта гадость, я имею ввиду золотонош, неискоренима. Однако, чтобы не быть голословным, предлагаю вам провести один эксперимент. Назначайте любой день — и я приглашу на это время спецов из областного управления ФСБ. У них сейчас сверхсовременная аппаратура, так что прощупают все стены и потолки каждого цеха, не говоря уж о заводском периметре. И если где-то стоит «неучтенный» жучок или видеокамера…
Это была хорошая мысль, и они распрощались явно довольные друг другом.
Глава 22
Рыбников нервничал — и было от чего. Яровой ждал результатов оперативного расследования по факту убийства Ольги Сивковой, а у него назревал стопроцентный глухарь, хотя ясно было, что убийца медсестры знал, что она летит в Краснодар, знал, каким она летит рейсом, и, судя по всему, ждал ее в аэропрорту. И теперь важно было выяснить, не видел ли кто из пассажиров рейса Новосибирск — Краснодар человека, который встречал Сивкову.
Стюардесса, которая обслуживала салон эконом-класса, вспомнила, что действительно на указанное место села довольно эффектная блондинка с билетом до Краснодара, но увидела среди пассажиров свою знакомую и попросила какую-то женщину поменяться с ней местами. Правда, на каком кресле сидела та дама и в каком ряду, бортпроводница вспомнить не могла, как и внешность женщины, в которой Сивкова признала свою знакомую.
Короче говоря, воронцовским операм, продолжавшим копытить краснодарскую землю, требовалось найти в черной комнате черную кошку, которой, возможно, там никогда не было. Хотя, впрочем, можно было бы и не драть особо свою задницу перед важняком из Следственного комитета, не он первый и не он последний на «золотой фабрике», но Рыбникову нравился этот спокойный и в то же время хваткий немногословный мужик, судя по всему, совершенно одинокий в жизни и оттого в какой-то мере несчастный, вынужденный запивать свое одиночество фляжкой коньяка, а то и просто водочкой. Феликс Ефимович на своей собственной шкуре познал, что такое тоскливое одиночество, когда его жена ушла к более успешному в денежном отношении бизнесмену, а если в довершение ко всему и на работе нескладуха… Он достал из сейфа список зарегистрированных пассажиров краснодарского авиарейса и, усевшись в старенькое уютное полукресло, пробежался глазами по длиннющему ряду фамилий, переданных по факсу из Новосибирска. Тот рейс, на который взяла билет Сивкова, летел по ма