"Оно и понятно, "время", упавшее на Землю в таком количестве, не произвело никаких видимых разрушений, но забросило планету в будущее. Подсчитать количество "перепрыгнутых" лет достаточно легко. Для этого было бы достаточно одного только календаря лунных и солнечных затмений, однако эти календари постоянно обновляются, власти почему-то стараются скрыть от людей правду. Но они могут сколько угодно сдвигать даты затмений, но вот с чем совершенно никак не поспоришь, так это с собственным движением звёзд.
Дело в том, что все видимые с Земли звёзды постоянно движутся. Летят в космосе каждая в своём направлении и со своей скоростью. При этом в зависимости от направления движения звезды, летит она от Солнца, к Солнцу или "мимо" Солнца, мы можем измерить это видимое перемещение ближайших к нам звёзд относительно других, более далёких. Такое движение звёзд в астрономии называется "собственным". При его вычислении, разумеется, не учитывается параллакс (видимое перемещение звёзд на небе, связанное с вращением Земли вокруг Солнца").
Так вот, люди научились высчитывать скорость собственного движения звёзд ещё в 19 веке, а к 1995 году было известно не менее 50 000 собственных движений звёзд от самых ярких до 9-й звёздной величины.
Используя эти данные, любители астрономии могут точно определить, где именно на небе окажется та или иная звезда через сто, через двести и даже через миллион лет. В то же время, вычисления могут быть обращены и в обратную сторону – по положению звёзд, или даже по положению всего одной звезды, можно достаточно точно определить год, когда производятся наблюдения. Проще всего это сделать по звезде Барнарда, расположенной к нам почти так же близко, как знаменитая "Альфа Центавра". При этом, звезда Барнарда движется по отношению к нам почти перпендикулярно, что с учётом расстояния даёт феноменальную угловую скорость в 10,358 секунды в год. Чтобы было понятно – всего за 176 лет звезда переместится по небу на расстояние, равное видимым угловым размерам Солнца или Луны. И по её положению мы можем очень точно определить, какой сейчас год.
Да, уважаемые читатели, сейчас вовсе не 2035 год, как мы думали…"
Максим дочитал до конца, глянул на дату статьи (15.01.2035) года, и, глубоко вздохнув, откинулся на стуле, затем встал и подошёл к окну. Звёзды прятались за серым, тяжёлым покрывалом. В голове вился дым сумбурных мыслей и обрывков информации, и попробуй разбери – где правда, а где ложь. Великий обманщик Интернет в этом плохой помощник.
Когда ничего не стыкуется, следует отодвинуть всё непонятное в сторону и начать разбор завала с самого главного. Максим так и поступил. Самое важное, сейчас, для него – связь Маши с Булгариным. Беглый профессор числился в розыске по подозрению в убийстве. А Маша была чуть ли не единственной ниточкой, за которую следовало тянуть.
"С этого и начнём, – решил Дюзов, – а там, если выйду на профессора, глядишь, прояснится. И про чёртову "Воронку", и про астероиды с метеоритами…"
Максим немного успокоился, развернулся к компьютеру и увидел Машу. Она стояла в дверях. Синие джинсы, светлая блузка, собранные в пучок волосы, а в руке…
"Привет", – мысленно сказал Максим, глядя на крохотный белый двуствольный пистолет.
3
– Хочешь узнать, что было дальше? – спросила Маша.
– Дальше? – спросил Максим.
– На втором видео.
– Что?
Маша дёрнула свободной рукой, и в Дюзова полетела флешка. Он поймал и положил на стол. Компьютер "увидел" новое периферийное устройство, но доступ к содержимому преградило приглашение ввести пароль. Максим вопросительно посмотрел на Машу.
– Тот же, что и на моём ноуте, – колко отозвалась Маша.
Максим невесело ухмыльнулся. "Ты смотри, проницательная. Знает и про ноутбук, и про файл. Ей бы следаком работать… Или программа специальная комп мониторит?"
Флешка хранила два файла: "Апофис" и "Восстановление".
– Ствол опусти, – попросил Макс, не оборачиваясь к Маше, и запустил "Восстановление", – нервирует.
Экран почернел, дробясь на три части. Запись с уже знакомого Максиму спутника. Дата – 03.06.2037, он бросил недоверчивый взгляд на Машу.
– Ты смотри, смотри, там немного.
– Смотрю, смотрю…
Земля на первом экране имела непривычный вид: тяжёлая буро-жёлтая облачность скрывала очертания континентов.
– Это ядерная зима, – сказала Маша. – Она наступила после того, как метеорит поднял в атмосферу огромное количество пыли. А красные пятна – это извержения вулканов, сера делает атмосферу такой жёлтой. На видео – Килиманджаро.
Максим присмотрелся. Действительно, в некоторых местах облачный покров переливался ядовитыми красными вспышками.
– Это ведь модель…
– Нет, это реальность. Будущее, которое мы исправили.
Максим покачал головой.
– Что за бред…
– Смотри дальше.
Он повернулся к экрану. Секунда, и небо сделалось белым, засветилось так ярко, что изображение слилось в одно белое пятно. Когда свечение ослабло, и стало видно планету, Максим увидел знакомые очертания континентов и океанов, над которым плыли облака. Спутник смотрел на Африку, на спящий Килиманджаро.
– Что это? – спросил Максим.
– Восстановление из резервной копии, – ответила Маша.
В этом ответе было что-то простое, понятное и очень знакомое. В горле у Максима неожиданно пересохло. Перед глазами возникла Мариута Аргентиновна, беззвучно перебирающая губами, как рыба. За спиной начальника кафедры стоял бледный практикант, худой, как жердь. "Наша лаборатория занимается квантовыми восстановлениями", – сказал Захаркин. "Кстати, а вот если деньги… их тоже можно восстанавливать?" – спросил Дюзов. "Разумеется, – ответила Мариута Аргентиновна, – он работал над квантовым восстановлением".
– Булгарин? – спросил Максим.
Маша сжала губы и кивнула.
– Он что… восстановил Землю? – произнёс Максим медленно.
– Да, проект назывался "Воронка".
Максим кивнул, глядя куда-то в стену, сквозь неё.
– Я знаю, в это трудно поверить, – сказала Маша.
– А вот здесь ты чертовски права, – Максим сжал переносицу, опустил веки. – А зачем тогда… зачем он убил Пеликана?
– Ну, – голос Маши словно проникал через бесшумный водопад: делался тише, а не заглушался, – ты вот не убил, и что получилось?
Не открывая глаз, Максим дотронулся до шрама на лбу. Все эти "метеориты", "ядерная зима", "восстановление" упорно не хотели укладываться в голове, словно громоздкие детали пытались уместить в маленьких ящиках. Мысль старательно цеплялась за понятные вещи, за материалы дела.
– Как профессор узнал, что за ним придёт Пеликан? Как смог его устранить?
– Булгарин кое-что исправил в оцифрованной копии Пеликана, перед тем, как сделать дубликат.
– Что?
– Пеликан – это, если сильно упростить, набор данных, цифры, как файл. Если в него внести изменения, то после восстановления Пеликан будет немного другой. Как-то так.
Максим буравил Машу взглядом.
– Разумеется, это всё объясняет.
Он встал со стула, и Маша резко подняла руку с миниатюрным пистолетом.
– Не вставай… Максим, сядь на место…
– Иначе что? Выстрелишь?
– Сядь. Я не могу позволить тебе уйти, ты не должен добраться до Низама Дмитриевича.
– Именно это я должен был сделать с самого начала. – Максим покачал головой. – Маша, скажи… ты как со всем этим связана?
– Я… я следила за тобой.
– Скажи мне что-нибудь новое. Как давно? Зачем? Только ради безопасности Булгарина? – Он посмотрел на неё так, словно хотел ударить взглядом. – И все эти случайные встречи… не такие уж и случайные, верно? В магазине, у дома Лопухова… а когда я сам, сам приехал к тебе домой, чем не подарок, да? Объект под рукой, под полным контролем?
В глазах Маши блестели слёзы. Правую щеку разделила полоска влаги.
– Я не думала, честно, не думала, что так получится… не хочу больше ничего, не хочу…
Максим приблизился.
– Отдай пистолет, давай просто поговорим.
– Я не думала, что так выйдет… он убил тебя, но ты… ты… не умер… сначала лежал, как тот парень в лодке… а потом… ты проснулся, словно очень хотел жить, словно… я так больше не могу…
– Я не особо хотел жить, скорей, не хотел страдать – во снах было много боли, – сказал Максим, вынимая из ослабшей руки Маши миниатюрное оружие. – Какой парень в лодке? Тот, которого ты киркой?
– Ледорубом… я соврала… он умер…
Он положил пистолет в карман брюк.
– Да, ледорубом, успокойся, не реви. Хочешь, воды принесу?
Через пару минут Маша сидела на диване, сжимая в руках стакан с водой. Красные глаза, припухшие веки, опущенные плечи.
– Всё равно ты уже не успеешь…
– Что не успею? – спросил Максим.
Маша задумчиво посмотрела на него, но промолчала.
Максим сел рядом:
– Кстати, какой, по-твоему, сегодня год?
– Две тысячи тридцать девятый, – сказала Маша, покусывая губу.
– Как?
– Считай сам: в тридцать четвёртом, третьего июня они сняли с Земли копию, затем, через два года, в тридцать шестом, в Землю ударил "Апофис", ты видел… Ещё через год, в тридцать седьмом – Землю восстановили. Низам Дмитриевич сказал, что раньше это сделать не могли, надо было дождаться, когда Земля будет в той же точке на орбите вокруг Солнца, что и на момент снятия резервной копии… С тех пор прошло два года. Тридцать семь плюс два будет тридцать девять… А мы, резервные копии тридцать четвёртого, материализованные в тридцать седьмом, продолжали думать, что это тридцать четвёртый, жили дальше, и не знали о случившемся.
– А ты уверена, что именно тридцать девятый?
– Да…
– И всё же?
– Ну, а какой?
– Не знаю… в Инете писали, что это легко проверить…
– В Инете… угу… – Маша уткнулась носом в стакан.
– Я вот чего не пойму, – сказал Максим, – бог с ним с метеоритом, с восстановлением… если честно, особо в это не верится, должно быть другое объяснение. Мне вот что непонятно. Зачем убивать всех этих богатых чинуш, что были в списке… я у твоего Низама целый список нашёл, по всем фамилиям смерть прошлась, почти по всем… Их-то зачем?