Хлопнув дверью кабинета, он, даже не поздоровавшись, выдохнул:
— Ну? Что тут у вас? Где он и в каком состоянии?
Вульфрик Белецкий поднял бровь, глядя на старого союзника. Какой контраст… холодный, точно лед, сын и кипящий отец… А ведь скорее можно было бы ждать обратного. Алекс — опытный дипломат и политик; Марк — горячий подросток…
— Шеф, — Фридрих тут же встал. — Новости… неутешительные.
— Что?! — вскинулся Алекс. — С Марком что-то стряслось?
— Мы не знаем, — Фридрих мотнул головой. — Он пропал.
— Куда? — Алекс взмахнул руками. — Из больничной койки, у вас из-под носа? Ваша больница что, вообще не охраняется?
— Алекс, сядь, — с нажимом произнес Вульфрик. — Ни Фридрих, ни мои охранники и правда не виноваты — кроме одного, конкретного. Все… куда сложнее. Марк пропал не из больницы, а из моей машины. Вышел на секунду… и исчез, словно растворился.
— Вышел?! — Алекс выпучил глаза. — Куда мог выйти человек, который и на ноги-то встанет еще невесть когда? Как он вообще оказался у вас в машине?
— Знаешь, шеф… — Фридрих поглядел на Алекса со странным взглядом, в котором смешивались сочувствие и предвкушение предстоящей головной боли. — Давай-ка все по порядку.
— Да, — кивнул Белецкий. — У нас самих слишком много вопросов, чтобы еще каждую минуту отвлекаться и отвечать на твои — по крайней мере те, на которые мы можем дать хоть сколько-нибудь четкий ответ.
— Ладно, — сдался Алекс, с размаху садясь в кресло, и маша рукой. — С самого начала и в подробностях, что, почему и как.
Начал Фридрих. И начал он с описания ситуации с врачом. По мере того, как начальник службы безопасности клана говорил, Алекс все багровел и багровел, а глаза у него все светлели и светлели — верный признак того, что мужчина из клана Ротт в ярости.
Вот теперь сын был похож на отца. Вульфрик глядел на Алекса и видел точно те же глаза, что и прошлой ночью — бледные, светлые, почти ледяные… только у Марка все же было совсем иное выражение. Отстраненное, безэмоциональное, как у человека, в совершенстве владеющего собой.
— …и я пошел разбираться с этими проблемами, — завершил Фридрих. — Обратно приехал уже только к шапочному разбору, так что кой-какой кусок мы знаем только из звонков и со слов охраны.
— А почему не доложил? — Алексу хотелось вскочить и наорать на Фридриха, но сдерживало то, что он не у себя дома. — Ты в своем уме? Выявлена попытка покушения на моего сына, известны виновники, вина доказана на сто процентов — а я об этом узнаю на следующий день!
— Алекс, спокойнее, — Вульфрик поднял руку. — Фридрих сделал это по моей очень… убедительной просьбе. Вся эта ситуация… произошла в моей больнице, на моей территории, и я хотел вначале сам во всем разобраться, а уже потом вмешивать тебя.
— Разумеется, — добавил Фридрих, — я согласился на это только потому, что мы уже поймали виновников.
— Вы поймали исполнителей! — возмутился Алекс. — А заказчик? Такие вещи не происходят сами по себе!
Вульфрик и Фридрих переглянулись.
— Может быть, ты послушаешь дальше? — предложил Белецкий, и, когда Алекс ответил молчаливым кивком — чтобы не крикнуть в запале чего-нибудь лишнего — Фридрих нажал на кнопку коммуникатора.
— Джонни, зайдите оба, — распорядился он. — господин Ротт хочет услышать все лично.
В комнату с виноватым видом вошли двое мужчин. Выглядели они неважно, все перебинтованные и с множеством синяков то тут, то там.
Можно, конечно, было рассказать всю историю самостоятельно, но Вульфрик всегда предпочитал, чтобы говорили очевидцы, а те, кто не знает всего — заткнулись и молчали в тряпочку. В этом своем кредо он был до такой степени непреклонен, что оно распространялось и на него самого — он молчал, не перебивая охранников, даже когда те начинали нести какую-то околесицу.
Например, когда второй охранник — помоложе и похожий на первого, кажется, родственник — заговорил о том, как Марк самостоятельно, применив какую-то ауру, разломал себе гипс на ногах и пошел легкой походкой по коридору здания.
Алекс тоже молчал, хотя в голове у него творились настоящие сумбур и сумятица. Случившееся отдавало каким-то фарсом, дешевым фантастическим шоу середины прошлого века — где герои творили то, что не могли и не должны были. Но очевидцы говорили об этом с непреклонной серьезностью.
А этот допрос агентами? Фридрих упомянул его в самом начале, а затем охранники еще пару раз коснулись этой темы.
— Он сказал, что это те самые агенты, которые приходили к нему днем, — сообщил охранник по имени Джонни-младший. — И там действительно было много народу. Я не особо разглядывал их, чтобы не выдать себя, но он стоял у самого края, а потому они заметили его.
Черт. Ну, конечно. Никакой осторожности; Алекс мысленно фыркнул. Вот и в мертвом городе было то же самое. Выбрался из резиденции — решил, что весь мир ему по плечу. Залечил каким-то чудом ноги — и снова-здорово, опять лезет на рожон. Марк ничему не учится! Или не хочет учиться.
Затем последовал рассказ о погоне через здание, о забредании на полузаброшенный этаж (Вульфрик на этом месте слегка напрягся, но охранника не перебивал; по его реакции Алекс понял, что этот кусок он потом дополнит от себя) — и о том, как Марк с простреленным плечом рухнул вниз.
— Ну, а тут приехал я, — Вульфрик кивнул и посмотрел на мужчин. — Вы можете быть свободны.
Как только дверь за охранниками закрылась, он продолжил.
— Само собой, при мне они не посмели качать права. Точнее, попытались, но сдулись, как только до их тупого командира дошло, с кем он имеет дело.
Вульфрик говорил спокойно, ровно, словно вел речь не о ночной стычке с имперцами, а о рыбалке на выходных. Сколько Алекс его помнил — он всегда был таким; осознающим чувство собственного достоинства и глядящим на других свысока, делая лишь редчайшие исключения.
— Это заняло три-четыре минуты… они еще стояли там, но понимали, что теперь у них связаны руки. Ну, а я соображал, что же делать и где оставить твоего сына.
— И? — не выдержал Алекс. — Что в итоге?
— В итоге он подошел сам, и мы… Заговорили, — по сделанной паузе было сложно понять, о чем же именно у Вульфрика и Марка состоялась беседа, но Алекс сразу понял — ничего такого, о чем вспоминают с удовольствием.
— Разговор длился пару минут, а потом… — Вульфрик покачал головой. — Показались агенты УБИ. Черт его знает, что они собирались делать, поэтому, когда Марк предложил, что ему было бы неплохо оттуда убраться, я согласился. Там стало слишком опасно.
— Убраться, значит, — кивнул Алекс. — А ты остался там? И ты, Фридрих?
— Он был не один! — Белецкий нахмурился. — А с моим личным телохранителем… и Элизой. Если я доверил Карлу жизнь своей дочери, то уж поверь, твоему сыну тоже ничего не угрожало. Да и он был… убедительным.
— Кто, Карл?
— Да какой Карл?! — опешил Вульфрик. — В чем и кого он мог бы убеждать? Твой сын был убедительным, когда предложил этот вариант!
А? Алекс поднял бровь. Слова «твой сын» и «убедительный» в одном предложении ему практически никогда не встречались. Но… ладно, ситуация, конечно, была критической, и долго размышлять времени у Вульфрика не было.
— Хорошо, — кивнул Алекс. — Куда он ехал? Сюда?
— Да, — подтвердил Вульфрик. — Но… не доехал.
— Нападение? — уточнил Алекс.
— Какое там… — поморщился Вульфрик — и снова нажал на кнопку коммуникатора, — Карл, войди!
Телохранитель Вульфрика был одет не в подобие военной формы (или, скорее, формы сотрудника ЧОПа), как Джонни и Джонни-младший, а в костюм. Алексу была знакома эта привычка Белецкого — наряжать в костюмы всех подряд. Наверное, даже уборщики в этом здании ходили во фраках. Ротты же предпочитали практичность — по крайней мере, когда речь шла о сотрудниках. Верхушке клана нужно быть представительной, от этого никуда не уйти.
— Рассказывай все как было, — велел Вульфрик своему человеку.
— Рассказывать-то особо нечего… — слегка растерялся Карл. — Мы ехали себе… Они молчали, оба. Я глядел в зеркало заднего вида — господин Ротт ведь был ранен, и я следил, чтобы он — ну, мало ли… не потерял сознание… да еще и этот платок, торчащий из плеча…
— Его ранили? Снова? — не выдержал Алекс. — Платком, что ли? — либо он начинает сходить с ума, либо каждый, кто заходит в эту комнату держит Алекса за идиота.
— Нет, ранили его пулей, а платком он заткнул себе рану, — хмыкнул Вульфрик. — Моим, между прочим. Продолжай, Карл.
Секунда осознания, и…
Чего? Что за бред? Марк, собственноручно затыкающий себе рану? Алекс мог поверить в такое поведение со стороны Фридриха, Вульфрика, еще какого-нибудь бывалого воина, но Марк? Его сын, который уколов-то боялся? Похоже, что после произошедшего в мертвом городе он просто-напросто тронулся головой.
— А потом он сказал остановить машину, — кивнул телохранитель. — Я, конечно, сказал, что не положено, и мы уже скоро приедем, но… Знаете, он умеет убеждать.
Марк — умеет убеждать?! Что ни фраза, то новое шокирующее открытие.
— Убеждать? — Алекс наклонил голову. — Погоди. Где это было?
— В парке, там, мы проехали треть пути…
— То есть, ты хочешь сказать, — Алекс снова все больше и больше распалялся, — что ты отпустил моего сына одного где-то в парке, раненого, после того, как его несколько раз пытались убить…
— Алекс, — поднял руку Белецкий, — успокойся. Вот уж в чем я совершенно согласен, так это в том, что твой сын… умеет убеждать. Если даже я это ощутил, чего ты хочешь от других?
Алекс терялся все больше. Они точно говорят о Марке? Ощущение было такое, будто все вокруг сговорились и называют именем «Марк Ротт» совсем другого человека, не похожего на его сына даже приблизительно. Что за странные, дурацкие розыгрыши?
— Ну, если откровенно… — массивный Карл пожал плечами так, что швы пиджака угрожающе затрещали, — Я-то решил, что… Ну, если честно… Он так настаивал, при этом не называя причины…