Она еще раз кивнула.
— Пей чай, — Тина показательно сделала небольшой глоток, — Не волнуйся, там никакого яда. Наоборот.
Я ненадолго замолк и двумя руками попытался взять чашку с чаем. Они все еще дрожали, но вода по крайней мере не выплескивалась за край. Я смог сделать глоток.
По ощущением сахара было столько, будто она не сахар добавляла к чаю, а налила немного чая в полную чашку сахара. Вкуса не чувствуется от слова совсем. Впрочем, он приятно согревал, а о большем я не просил.
— И любой маг оставляет за собой такой длинный след? — спросил я наконец.
— След? Не было никакого следа. И нет, не любой маг.
— Извини? — я не совсем ее понял.
— Ты… эм… ярче других. Как бы объяснить, — Тина постучала пальцами по столу, — Я решила поехать за тобой, когда увидела что, ты загорелся возле… — она нахмурилась, вспоминая имя, — Белецкого.
— Загорелся? — до меня начинало доходить, что Тина довольно своеобразная девушка и, похоже, отвечать на все мои вопросы не собирается.
— А когда ты уехал… в парке, это было как… лучи в небо. Я знала, где тебя искать, за километры.
— Погоди-погоди, то есть ты… — я хотел уточнить для себя несколько деталей, но она меня перебила, еще раз показав пальцем на свои глаза.
— Я рассказала тебе свой… секрет. Твоя очередь.
Похоже, сказать, что я с детства просто хорош собой, не вариант. Особенно учитывая, что она работает в УБИ и наверняка знает куда больше, чем говорит. В том числе и об инциденте с саркофагом.
— Понятия не имею, что ты хочешь от меня услышать, — я сжал чашку с чаем в дрожащих руках, — сам не знаю, откуда это во мне.
— Врешь. Ты был в мертвом городе. — она вытащила из кармана квадратную пачку сигарет.
— Это все знают.
— Но не все знают, что сосуд скверны пропал. — Тина сделала паузу и подкурила, — А тебя нашли рядом с саркофагом.
Я замер и поднял голову от чашки с теплым чаем. Меня начало немного развозить, впервые за несколько дней ко мне пришло хоть какое-то чувство уюта. Даже безопасности, если угодно.
За пеленой серого дыма её лазурные глаза выделялись особенно сильно, их цвет был несколько неестественным, возможно поэтому мне начинало казаться, что девушка смотрит мне прямо в душу.
Даже судя по тому, что она уже успела мне сказать, легко можно сложить два плюс два. Не будь у неё этой синтезии, возможно, я еще и смог бы что-то наплести, но сейчас продолжать отпираться было бы попросту глупо. Я догадался, что если бы не был зачем-то нужен УБИ, весь этот разговор бы сейчас не происходил. Похоже, наступило время рассказать о произошедшем.
— Вместе со мной в поезде ехал ст…, - она подняла руку с сигаретой вверх, тем самым перебивая меня.
— Меня не особо интересует начало, лучше расскажи, что случилось в самом конце.
— Родион, старик, про которого я говорил твоим… друзьям, сломал мне ноги и попытался перепечатать энергию из сосуда, которым, эм… был его сын, в меня.
Думаю у него ничего не получилось.
Она склонила голову вбок.
— Думаешь? — у неё словно была чуйка на те моменты, когда я вру.
— Ладно… мне кажется, что получилось. Сосуд теперь, получается, я, — карты на стол.
— Ты ведь знаешь, как обычно выглядят сосуды? — девушка окинула меня взглядом с головы до ног. — Тебе должно быть больно.
— Да, но нет. Не знаю, как много УБИ обо мне известно, однако в мой десятый день рождения…
Я вкратце пересказал ей принцип работы Уробороса и мои догадки, связанные с тем, почему скверна не смогла подчинить меня себе. Девушка с интересом выслушивала мой рассказ, и я заметил, что ближе к его концу она о чем-то сильно задумалась.
— Почему я увидела такую яркую вспышку в парке?
Нет-нет-нет, туда мы не пойдем. Есть некоторые вещи о которых посторонним знать совершенно необязательно — сексуальные предпочтения, болезни и состояние банковских счетов, например, всегда лучше держать при себе. Фактическое бессмертие безо всяких сомнений становится в один ряд с ними. А потому нужно придумать что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее правду.
— Я тестировал способности.
— Ночью? В парке?
— Тебе не понять. До инцидента я почти ничего не умел, но буквально несколько часов назад понял, что вместе с энергией… у меня появились новые способности, или изменились старые, не знаю, как лучше объяснить. А когда после долгого бессилия у тебя наконец-то появляется возможность что-то изменить, ты….
— Не можешь терпеть и секунды, — Тина загадочно улыбнулась, впервые за все время, что я её видел.
Я внутренне выдохнул. После чего на секунду задумался и добавил:
— Наверное, из-за тех моих «тестов» в парке у меня сейчас такой подбитый вид, — я захлебнул еще чаю, опустив взгляд. Почему-то мне было неприятно лгать.
Тина мягко улыбнулась. Разговор продолжился.
Чем дольше мы говорили, тем сильнее я убеждался в том, что магическая синестезия накладывает свой отпечаток на личность владельца. Как бы я не старался, перебирая эпитеты, которыми можно было описать внешний вид и поведение девушки, ничего лучше немного грубого «странная» в голову не приходило. Она словно думала куда больше, чем говорила. Иногда вообще создавалось впечатление, что Тина витает в облаках и не слушает тебя, но спустя секунду она каждый раз доказывала, что это не так, задавая уточняющий вопрос или докапываясь до одного из случайно брошенных слов.
В какой-то момент мы вернулись к тому, что произошло в больнице и рядом с ней. К концу рассказа она докуривала уже третью сигарету, ничего нового я для себя не узнал. Её заинтересовало то количество энергии, что от неожиданности чуть не ослепило её в больничном коридоре, и она решила последовать за мной, в надежде, что меня не сразу повезут к Белецким. Единственное, чего я не понимал, так это почему я сейчас здесь, у неё в квартире. Этот разговор нельзя было провести в офисе УБИ, или где они там сидят? Сомневаюсь. Она пошла за мной, нарушая все правила и законы своей службы чисто из-за интереса? Мне бы это польстило, но в остальном — сущий бред.
— Что мне теперь делать?
— Спать.
Тина поднялась и достала из кармана белый телефон. Я проводил её взглядом до окна, где она по всей видимости отправила кому-то сообщение и уставившись на улицу ждала ответа.
Я устал не столько физически, сколько эмоционально. Какое-то время еще наблюдал за Тиной у окна, а потом сам не заметил как глаза закрылись, и я провалился в сон на мягком кресле.
— А медицина-то у нас не такая плохая, как все говорят. Вон как за два дня на ноги поставили, хэ.
Я проснулся под знакомый хриплый голос и вонь табака. Перед глазами появились мутные очертания агента Рубана. Честно говоря, я не сразу понял, где вообще нахожусь, но спустя мгновение события прошлой ночи пронеслись у меня в голове на быстрой перемотке и я вмиг взбодрился. Рубан стоял над креслом и разглядывал мои ноги, на которых не было ни следа от переломов. Вспомнив, какое «удовольствие» общаться с этим человеком мне приносила каждая наша встреча, я съежился и хотел было резко дернуться на выход, но затем решил не выдавать себя и послушать, о чем они вообще говорят.
— Серьезно, то херотень какая-то. Я читал медицинскую карточку, его всю жизнь невозможно было нормально исцелить, — он сказал это, повернув голову в сторону. Может, я и не видел, кто именно стоял сбоку от кресла, но догадаться было нетрудно.
— Тина, ты выяснила, как так вышло? — агент Баркер звучала довольно уставшей, похоже не у одного меня была забавная ночка.
— Нет, но он говорил, что у него появились новые способности. Ничего конкретного.
— Хотя бы так. — Баркер цокнула языком.
Рубан встал и осмотрелся, на столике между креслами стояла пустая чашка, на которую падал солнечный свет через окно.
— Ха, Тина. Пацана чаем отпаивала? В доверие входила? Классика, — заключил Рубан.
— Прямо по учебнику. Всегда думала, что это не в твоем стиле, — Баркер хмыкнула.
Тина, что стояла всё у того же окна, где я видел её перед сном, приподняла правую бровь.
— Да нет, он мне просто понравился.
Оба агента синхронно поперхнулись воздухом и неловко замолчали.
— А если серьёзно, — продолжила Тина, — то это было самым разумным в его случае. Я, знаете ли, видела, как выглядит отходняк от способностей, изменяющих сознание.
— Изменяющих сознание? — сощурился Рубан. — Хочешь сказать, там, в клинике, он был под магической наркотой?
— А ты сложи два и два, — неожиданно поддержала эту версию Баркер. — Вспомни, как он там себя вёл. Готова спорить, когда эффект прошёл — он принялся рыдать, как маленькая девочка, и рефлексировать во все поля. Магия магией, а биохимию не изменишь.
А? Это кое-что объясняло. И действительно, после своего перерождения ночью я вёл себя… не совсем нормально. Если до того я неожиданно стал уверенным в себе и твёрдым, как кремень — сумел даже говорить с Вульфриком на равных! — то затем наоборот, ударился в нерациональные, даже через край, эмоции.
Так значит, такого эффекта стоит ждать после каждого применения «Сдвига»? Или есть какой-то способ… всё же обмануть биохимию?
Рубан покачал головой и повернулся ко мне.
— Так, ну, хватит, думаешь, сощурился и в домике? Подъем.
Я лениво открыл глаза и произнес:
— Дайте пожрать, а потом хоть в тюрьму, серьезно.
Баркер протянула Рубану какой-то пакет.
— Вот тебе пища. А вот, — он положил коробку с пиццей на стол, а сверху бросил бежевую папку, — Пища для размышлений.
Агент Рубан явно был доволен таким изысканным каламбуром.
— Что это? — я нахмурился, посмотрев на стопку бумаг.
— Дело о тройном убийстве в поезде, замечательная история, тебе понравится.
История и правда была занимательной.
Исходя из того, что я прочитал — никаких стариков в поезде не было, они не покупали билетов в кассе, а еще их нет ни на одной камере видеонаблюдения. Дальше больше.