— Горячие билеты? — я не до конца понял, что он имеет ввиду.
— Ну в этом поезде обычно нет люкс-вагонов… а тут прицепили, перегнать может надо было, я знаю там… и билеты по дешевке буквально за три часа до отправления начали продавать. Мы с пацанами, конечно, опаздывали, но… не так чтобы сильно, а тут, вишь, Треплу шика захотелось, эстет вшивый, чтоб его…
Теперь прояснилось сразу два момента. Откуда эти гопари взяли деньги на вагон такого класса и как зовут молчаливого парня. Его кличкой было «Трепло», ха-ха. Не могу сказать, что ожидал от этих людей чего-то большего.
Чем дольше мы шли, тем сильнее меня глодали сомнения по поводу телефона.
Во-первых, он легко мог разбиться при падении. Разумеется, у меня был надежный спутниковый телефон в горном противоударном чехле, однако, скорость поезда легко могла победить смелые заявления рекламщиков чехла. Во-вторых, мы элементарно можем его не найти, ведь мой ориентир — «рядом с силосной башней» — явно не мог похвастаться точностью. Конечно, всё тот же чехол был ядовито-оранжевого цвета, о предназначении которого я не задумывался ровно до этого момента. Но, видимо, я не первый, кто ищет свой телефон среди кучи серого ландшафта, и такой цвет как нельзя кстати подходит для того, чтобы у пользователя был хотя бы минимальный шанс заметить его среди груды камней.
В очередной раз обнадежив себя, я зашагал чуточку резвее, и тут уже Коротышка завел разговор:
— Тихо здесь… Не люблю я такое.
— Как будто все во времени застыло. — согласился я.
— Меня в детстве часто пугали… «Никита, не будешь слушаться — отвезем тебя в серый город и будешь там один совсем» — Коротышка, которого, как оказалось зовут Никита, странно ухмыльнулся. — Ну, походу, надо было слушаться.
По какой-то причине мне это показалось забавным и я засмеялся себе под нос.
Коротышка глянул на меня и принялся хохотать в ответ. Куда громче и дольше, чем того стоила шутка. Спустя какое-то время он все таки умолк и шел дальше почти не смотря в мою сторону, словно и не смеялся вовсе. На мгновение мне даже стало несколько жутковато.
Коротышка, или, как я выяснил, Никита, был одет примерно как свои друзья. Зауженные снизу штаны с большими боковыми карманами, цветастые кроссовки на бросающейся в глаза высокой платформе, что значит он еще ниже, чем кажется. Короткая черная куртка с парой ярких нашивок, очень похожих друг на друга, на всех был изображен кулак на красном фоне в разных вариациях и серебряная цепь уходящая куда-то под футболку на шее.
В какой-то момент я успокоился, поняв, что угрозы он мне вроде бы не представляет и просто зашагал вперед, греясь мыслями о том, как доберусь до своего «будущего» тестя и выложу все карты ему на стол. Остановка поезда безусловно помогла мне отвлечься от нервозности, которую я испытывал во время поездки, но несмотря на множество произошедших событий, где-то в глубине я всё так же переживал по поводу всего плана с развалом предстоящей свадьбы. Ладно, плевать, пока что нужно топать за телефоном, а там разберемся.
Мы шли уже около часа, когда деревья на горизонте начали редеть — вдалеке показался конец лесопосадки. Возможно, мы даже увидим город.
Глава 6
— Смотри, — неожиданно одернул меня коротышка, указывая куда-то вперед, — Это твой ориентир?
Я всмотрелся вдаль.
— Нет, — хмуро ответил ему, — Это просто дерево. Дуб. Каким чертом ЭТО может быть похоже на силосную башню?
На этом Коротышка ненадолго умолк. Слишком ненадолго.
— Тогда может быть это? — на этот раз он показывал уже на проржавевшую трансформаторную будку. Честно, хотелось его ударить.
— Я тебе еще раз повторяю, ориентир — силосная башня недалеко от въезда в этот… лес, или через что мы сейчас вообще шли. Что непонятного?
Мне начинало казаться, что с каждой минутой коротышка становился все более невыносимым. Как будто он специально меня доставал, изображая идиота. Вот только посмотришь на него — а там на лице чистое и искреннее удивление, в смеси с непониманием.
«Может, ему просто скучно» — предположил я. Но кто будет бороться со скукой подобным образом, задавая тупые вопросы?
А затем до меня дошло: он просто не знает, что такое силосная башня! А спросить, походу, гордость не позволяет. Или он реально дурак.
— Прошу, соберись, — обратился к нему я, — Ты последние пять минут как будто совсем с головой дружить перестал.
Коротышка пронзительно посмотрел на меня, задумавшись. Затем мне показалось, что я услышал «щелчок» — и он встряхнул головой.
— Так, действительно, чего это я? — на мгновение он стал выглядеть более серьезным, — Просто никак сосредоточиться не могу. Мысли в кучу собрать и все такое. Понимаешь?
— Понимаю, — ответил я. Забывчивость напала, значит. Рассеянность… Это что-то знакомое.
— У тебя такого нет? — спросил он меня.
Я покачал головой. Нет, и я, кажется, догадываюсь почему. Тот факт, что я мыслю трезво, легко объясняется моим прекрасным атрибутом. Никакие дебаффы на меня не лягут, пока я сам не наложу их, а значит, негативное излучение города (или что там) отскакивает от меня, как от стены горох.
После очередного вопроса не в тему я всё-таки не выдержал:
— Давай так, мы просто идем, молча. Без лишних вопросов. Я сам скажу, когда мы дойдем до похожего места. Сам, окей?
Коротышка вроде бы и согласился, но его молчания хватило ровно на пять минут. Как будто он забыл, что я ему только что говорил.
Впрочем, я нашел один плюс: идти ночью, пусть и залитой лунной светом, через промзону мертвого города — страшно; но если ты идешь с идиотом, то хотя бы знаешь, кого убьют первым. Цинично, зато на душе как-то немного спокойнее становится.
— Так откуда ты родом? — неожиданно задал он неловкий вопрос, на который я, естественно, не собирался отвечать.
Но он и не ждал ответа:
— А я вот из Столицы… хотя, знаешь, Столица — она разная бывает. Все приезжают, делают сотню фоток возле памятника Императору, походят по модным бутикам и уезжают хвастаться о том, что мол, прикоснулись к сердцу нашей родины. Херня это всё, столица — она в трущобах.
Я вопросительно приподнял бровь.
— Там, где мы с пацанами выросли и куда даже армия без особого повода боится сунуться, — на это я лишь хмыкнул про себя, — Где банды сами назначают комендантские часы, чтобы им никто не мешал своей грязью заниматься. Вот в них и цветет столичная жизнь, и каждый вверх хочет вырваться. Ну, кто как умеет, сам понимаешь…
Коротышка печально выдохнул и пнул щебень под ногами.
— Вот ты что-то вякал про мои нашивки в поезде, а если бы не Макс и все наше движение, то мы с Треплом сейчас бы либо дохлые в канаве валялись, либо в тюрьме в карты играли, как половина нашего двора, и непонятно еще, что хуже.
— Он ведь вытащил нас, Макс-то. Они с пацанами рейд проводили на аптеку, где рецепт от доктора заменяла пачка бумаг потолще, а мы с Треплом тогда, ну… решили подработать, денег ведь совсем не было, хлеб на завтрак, вода на обед, а на ужин мечты о том, чтобы внезапно оказаться Пробужденным. А нам по шестнадцать, и всю жизнь мы видели, как эти мрази из банд то и дело в крутых кроссовках и на дорогих тачках по району разъезжают. Того же захотели, вот и устроились охранниками к барыге тамошнему, всё равно других путей в этой жизни мы тогда не видели. А их брату плевать, кому сколько лет, торчков, канючащих дозу, битой отпинать можешь? Ну, значит, собеседование пройдено успешно.
— Когда пацаны ворвались крушить аптеку, в первый день «подработки» мы с Треплом биты побросали и просто в угол забились, от страха дрожать… совсем зеленые были, потому нас и не пришибли на месте, как доброго дядю-фармацевта. Тогда Макс нас заметил и решил объяснить, что к чему… дурь повыбивал, новые дороги показал.
Коротышка замолчал и какое-то время шел, уставившись себе под ноги, явно освежая в памяти своё прошлое.
Я не знал, что ответить на эту тираду и решил промолчать. Конечно, мне давно уже не десять лет, понятно, что проблемы познаются в сравнении, однако я никогда особо не задумывался о том, что не со мной одним жизнь обошлась несправедливо. И между нами разница в том, что я переживал свои неудачи в роскошном дворце, а не в тесной однушке посреди импровизированного гетто.
Коротышка еще что-то говорил, но я его не слушал, выискивая глазами ориентир.
— Обожди, — я резко поднял руку, — Кажется, мы пришли.
Где-то там валяется мой телефон. А вместе с ним и билет из этой дыры. Но вот что-то мне подсказывает, что я недооценил масштабы территории, на которой потенциально может валяться это чудо техники. Уже издалека были видны многочисленные кусты и насыпи из песка, окружающие серую башню с дырявой крышей багрового цвета.
Что ж, нас ждут очень нелегкие поиски…
— О, вот это точно оно! — радостно вскрикнул Никита.
— Не слишком похоже на дуб, верно? — я укоризненно глянул на него.
— Да отстань ты со своим дубом… — он отмахнулся от меня рукой.
Остаток пути мы преодолели очень быстро, в конце концов, когда видишь цель перед глазами, ноги словно сами несут тебя к ней.
Подойдя поближе, я окинул взглядом эту мрачноватую постройку размером с двухэтажный дом. Судя по всему, сельское хозяйство в этом районе погибло еще раньше, чем остальной город. Навскидку я бы сказал, что никакое силос для хранения сюда не загружали уже лет двадцать. Лестницы и ступеньки, ведущие наверх, безнадежно проржавели, а доски, из которых по факту и состояла круглая основа башни, в некоторых местах прогнили до черноты. Под густым слоем выцветшей травы все еще можно было разглядеть то, что раньше было дорогой, ведущей к полям и, надо полагать, в город, однако ей никто не пользовался примерно с тех же пор, что и самим хранилищем всяких обрубков и корма для скота.
О том, что время в этом месте не остановилось, свидетельствовали только безвкусные и уже потерявшие цвет тэги, нарисованные баллончиком. Иногда мне кажется, что омерзительного вида граффити на всяких заброшенных постройках начинают появляться сами, даже без участия людей. Иначе я не могу объяснить их наличие абсолютно в любой точке планеты. Черт, да обнаруж мы какой-нибудь недостроенный дом на дне марианской впадины, уже через сутки на нем бы красовалось гордое имя непризнанного уличного художника!