Мои глаза широко распахнулись. Дюбуа это заметила и посмеялась.
— Не в прямом смысле, разумеется. Так никто больше не делает.
Меня снова во что-то втягивают. Благо, теперь у меня есть достаточно опыта, чтобы не бежать за «выгодным» предложением, как слепой котенок. Однако что-то подсказывало, что с Дюбуа у меня будет больше шансов понять, что происходит вокруг, нежели чем сидя на месте в Академии. Можно подыграть, а потом перейти на другую сторону, если вскроется какой-нибудь новый фактор. Всё же я ничего не должен этим людям.
Я кивнул.
— Хорошо. Я не просто так упомянула о том, что вы Уроборос. Видите ли, первый Император доверял мне сильнее, чем Герберту. А потому я знаю, где находится его склеп. Нам с вами нужно кое-что оттуда забрать, дабы убедиться, что нынешний Император не перейдет на сторону Шраутов, — она покачала головой, — мне почти удалось убедить его в действенности нашего метода.
— Но причем здесь Уроборос?
— Очень просто. Вход в склеп защищен магически. Не печатью или обычным навыком, а кое-чем более комплексным. Пробиться туда силой невозможно.
— Если только ты изначально не невосприимчив к магии.
— Верно, — старушка снова улыбнулась. — Вы мне нравитесь, господин Ротт. Схватываете на лету.
Не люблю лесть, особенно фальшивую.
— Значит, нам нужно туда пойти?
— Да, а затем к Императору. После чего мы начнём активную фазу подрыва деятельности Шраутов и убедимся в том, что наши с вами страны не будет гореть в огне.
Я нахмурился.
— И когда же мы это сделаем?
Мадлен вздохнула и оперлась руками об кресло.
— Прямо сейчас, желательно, — она улыбнулась. — Император сейчас проводит онлайн-конференцию, мы сможем зайти к нему сразу после неё.
— Дел у меня немного, — я хмыкнул.
Мы вышли из музея через запасной выход. Судя по звукам в коридорах, благотворительная акция ещё даже не думала заканчиваться. Но я, честно говоря, был рад убраться отсюда подальше. И самое главное, что не на метро.
Усевшись в очередной дорогой автомобиль, на которые я уже практически перестал обращать внимание за последнее время, мы двинулись куда-то вдаль.
На выходе из здания нас сопровождали охранники, и поэтому я морально приготовился к тому, что сейчас меня зажмут со всех сторон. Однако в итоге в машине мы ехали с Мадлен одни, не считая водителя за перегородкой. Остальные телохранители петляли за нами в соседней машине.
— И где этот склеп? В каком-то мемориальном комплексе, или вроде того? — я решил заговорить, устав пялиться на виды за окном.
— Нет, — Мадлен тоже смотрела на пролетающую мимо улицу. — Вернее, публика действительно уверена в том, что Император захоронен в святилище за городом. Однако ему никогда не нравилась вся эта торжественность, — она улыбнулась, — зато очень нравилась ирония.
Я нахмурился.
— В плане?
— Увидите, когда мы доберёмся до места.
Спустя полчаса мы выехали на широкий проспект, где стояло несколько десятков небоскрёбов, с головы до ног обвешанных рекламой. Я узнал это место. Именно оно возникает у всех в голове, когда начинаешь заводить разговор об имперской столице.
Сердце города. Площадь Величия.
Я прильнул к окну, настроившись на то, что сейчас меня ждёт в каком-то роде кинематографическая поездка по знаменитой площади и прилегающему к ней проспекту, когда… машина резко остановилась.
Мадлен рукой показала мне на выход, и спустя пять минут мы уже стояли посреди площади, неподалёку от входа в метро. Количество народа — такое, что столица Альянса Пяти покажется сонным посёлком с пустыми улицами. К этой площади стекалось сразу пять улиц, и бесконечный поток машин кругом объезжал её. Ни малейших признаков старины в традиционном стиле — величие Империи состояло в её современности, а потому здесь полновластно царили светящиеся вывески и блеск стеклянных панелей.
Перед выходом женщина нацепила на себя массивные солнцезащитные очки и довольно экстравагантную шляпу с широкими полями, чтобы до неё случайно не докопался кто-нибудь из толпы. Но мы всё равно слишко сильно выделялись из общей массы людей, окружение из телохранителей в этом тоже особо не помогало.
— Что теперь? — я перевёл взгляд со старушки на один из больших экранов, где транслировалась конференция нынешнего Императора.
— Люцию показалось ироничным, что толпы людей будут ходить над его могилой и даже не догадываться об этом. Особенно учитывая все те почести и напускные восхваления, которыми окружили его фигуру после войны. Ему никогда не нравилось всё это внимание, а фанатики, пытающиеся сделать из него чуть ли не новую религию, бесили его и того больше.
— Люцию?
— Даже у Императора когда-то было имя, — она улыбнулась, вспоминая прошлое.
— Значит… его склеп где-то под площадью?
— Да. В метро.
Честно говоря, такое решение со стороны Императора мне показалось довольно красивым. Даже проскользнула мысль, что мы с ним смогли бы найти общий язык.
— Прежде, чем мы войдём внутрь, господин Ротт, должна сказать, что я рада вашему согласию, — она остановилась, чтобы натянуть перчатки, видимо, брезгуя спускаться в метро без них. — Благодаря тому, что мы так быстро закрыли этот вопрос, у Шраутов практически нет шансов нас переиграть.
Я искренне понадеялся, что она знала о том, что никакой вопрос ещ не закрыт, а я просто прицениваюсь к тому, что мне могут предложить. Иначе мне даже страшно представлять, насколько дырявым может оказаться её план.
Но всё же в лоб мне об этом говорить ни к чему, а потому я просто кивнул.
Мы начали было спускаться по ступенькам в метро, когда позади раздалось сразу несколько резких ахов.
Сначала я не понял, что к чему, однако проследив за взглядом резко замерших на месте девушек позади нас, увидел, что они наблюдают за одним из экранов.
За тем, где шла конференция императора.
Всё это время он сидел в гордом одиночестве за столом и отвечал на различные вопросы, интересующие знать. Но сейчас его взгляд не был повернут в камеру.
Меня бросило в холодный пот.
На сцене рядом с ним стоял парень. В черной одежде. И долбанной маске.
Такой же, какая была и у меня в клубе.
Рука человека в маске стала… чёрной?
Трансляцию выключили ровно в тот момент, когда чёрная рука одним ударом свернула челюсть Императора, а вместе с ней и его шею, под неестественным углом.
Мои руки задрожали. Это не совпадение. Это них*я не совпадение.
Мадлен замерла рядом со мной, так же, как и вся остальная площадь. Молчание длилось всего несколько секунд.
Кто-то начал плакать, кто-то бросился строчить посты в социальные сети, некоторые звонить друзьям. Всё же нечасто увидишь, как Императора убивают в прямом эфире.
Я повернулся к Дюбуа.
— Похоже… Шрауты всё же оказались быстрее.
Она сглотнула ком в горле.
— Похоже.
И если этого было недостаточно, то спустя три минуты изображение на всех экранах в центре загорелось красным. Это призывало в срочном порядке обратить на него внимание.
С первых же её секунд на моем лице засияла совершенно безумная улыбка. Вкупе с задергавшимся глазом видок наверное был так себе, однако мне было всё равно.
Запись, где парень в маске избивает некоего Рэмингтона Вальзак-Ротта около ночного клуба. Вот только теперь она была не обрезана.
И в какой-то момент этот парень снял маску и отчетливо посмотрел в камеру.
Сара всё же сохранила записи с той ночи. Ну, разумеется.
Я снова посмотрел на Мадлен Дюбуа.
— П**дец.
Глава 9
Иногда день может не задаться.
Всё валится из рук, начинаешь чувствовать себя неловким, глупо запинаться и понемногу сомневаться в том, что сегодня вообще стоило выходить из дому.
Главным спутником таких дней всегда становится навязчивое ощущение в области затылка, которое кричит о том, что на тебя смотрят буквально все. Прохожие, продавцы в магазинах, старики на лавках и девушки в общественном транспорте. Как будто всё человеческое общество решило взять на денёк отпуск от своей суеты и как следует осудить тебя, такого нелепого.
Стоя на площади, видя, как на каждом экране раз за разом повторяется сцена возле клуба, где я бросаю маску на землю, я как никогда в жизни осознал, что мой день не задался от слова совсем. Сотни людей, ещё пару минут назад спешивших по делам, как по команде остановились посреди, пожалуй, самой известной площади во всём мире. Сейчас они напоминали мне андроидов, которых разом выключила невидимая рука демиурга.
И я мог поклясться, что каждый из этих андроидов смотрел прямо на меня.
Мысли начинали ворочаться у меня в голове одна за одной и так же складно разваливались на полпути. Каждый вопрос боролся за первенство, но так и не успевал добраться до моего сознания, которое было занято банальной пустотой.
Видимо, Марлен Дюбуа оказалась в этом плане крепче меня.
Женщина злобно переводила взгляд с одного экрана на площади на другой, пока, в конце концов, глубоко не вздохнула.
— Марк, — её голос изменился почти до неузнаваемости и теперь казался гораздо более молодым, чем раньше, — уходим отсюда.
Я прикусил губу и медленно закивал, окинув собирающихся в небольшие группки прохожих. Кажется, ближайшие недели любой инфоповод, кроме убийства главы Империи, теперь обречен на забвение. Проследив глазами за парой девушек, которые спускались в метро, громко обсуждая случившееся, я начал понемногу приходить в себя.
— Что со склепом? — я глянул в сторону ступенек.
— Забудь, — она прокрутила указательным пальцем в воздухе, показывая охранникам, чтобы те нас убрали отсюда, — С Императором мы теперь не договоримся.
Да уж, с этим сложно спорить. Пытаясь всё ещё как-то осознать картину происходящего, я сделал шаг по направлению к машине. С десяток неулыбчивых лиц «в штатском» встали вокруг нас с Дюбуа, и, что бы они не думали по поводу произошедшего — они уж точно не смотрели на меня.