— Эй-эй! — заволновался Лев, которого, кажется, такой пафосный ответ не устраивал. — А я вот жить хочу! Давайте и правда сначала разберёмся с наибольшей проблемой…
Ох, как же ты прав, парень. Мои руки почернели; практически не сдерживаясь, я ударил рукой по земле, откидывая сразу полтора десятков осквернённых волной. Путь свободен, можно направиться к Люцию, окружённому ещё сотней-другой монстров, и ненавязчиво поинтересоваться.
— Что ж, монстры больше не атакуют, — с ледяным спокойствием констатировала старуха. — Может, действительно пора разобраться с тем, кто является среди нас наибольшей проблемой?
— Я это и делаю, — огрызнулся я. — Поглядите-ка туда. Ничего не хотите рассказать?
Вокруг Люция действительно творилось нечто странное. Возложив руки на высоченную стелу — самый центр скульптурной композиции — он вкачивал в неё скверну, разрушая объект. Что он делает?..
— О, нет, — рассмеялась старуха. — С разговорами покончено, Ротт. Никаких больше бесед, второй раз эту ошибку я…
— Да вашу ж мать!!
Мы с Дюбуа обернулись; да уж, зрелище — кажется, Лев Дюбуа и Рубан выкрикнули это одновременно.
— Ну правда! — взвыл Лев. — Погляди туда! Что происходит?
— Даже если бы я знала, что происходит… — начала Мадлен — и осеклась. Взгляд её остекленел, руки безвольно повисли.
— Что? Что такое? — продолжал допытываться Лев.
— Она знает, что происходит, — выдохнул Рубан. — Она точно знает.
— З-знаю, — констатировала Дюбуа каким-то помертвевшим тоном. — Он достаёт Печать Империи.
Что ж. Я первый раз слышал об этой печати, но одного тона, с которым это было сказано, хватало. Впрочем — поздно. Стела пошла трещинами, начала светиться, как будто раскалилась (вот только свечение было тёмным, как ночь) — а после с оглушительным скрежетом разошлась надвое. Мы не успели бы пробиться через ту толпу, что окружала Императора.
Люций бросил на нас краткий взгляд. Если в глазах Дюбуа я уловил злость, то здесь было иное. Просто… нечто чуждое. Не мне, а всему живому.
Я не мог разглядеть предмета, который Люций сжимал в руке. Только увидел, как он взметнул его вверх.
Вот и всё?..
Тёмная вспышка. На месте, где только что стоял Император — пусто. Он пропал.
А вот все монстры, что только что глядели на него — не пропали. Они медленно разворачивались к нам.
— Да что за день-то сегодня такой… — пробормотал Лев, вновь активируя какой-то навык.
— День как день, — ответил Рубан, становясь с ним спина к спине. — Бывали и похуже. Готов?..
…а затем — звук вертолётных лопастей, быстро приближающийся к нам.
— Берегись! — заорал Рубан. — Щит, щит, быстро…
Дюбуа сориентировался моментально; жёлтый щит тут же накрыл… его и старуху. Чёрт!
А подлетевший вертолёт, на боку которого можно было различить герб Шраутов, уже вовсю стрелял, буквально разрывая строй монстров в стороны пулемётной очередью.
Тина Шраут ненавидела столицу.
За те несколько лет, что она провела в Альянсе, её работа в УБИ стала рутиной, приелась и воспринималась как что-то, разумеющееся само собой. И лишь теперь она понимала, как сильно ей этого не хватает. Не хватает пыльных и сонных городков, где нет толчеи, где голова не так болит. Не хватает чуть более провинциального взгляда на жизнь — простого и не такого замороченного. Не хватает… да всего этого.
Она ненавидела здесь всё: эти памятники, эти музеи, дворцы. Ненавидела резиденцию Шраутов и саму фамилию Шраут. Все носились с ней, как с хрустальной вазой, все видели в ней наследницу клана… все, кроме самой семьи, да ещё слуг, которые понимали, что реально у неё здесь пока нет слова голоса — и не факт, что он появится в будущем.
Ненавидела родителей за то, что они с братом были для них просто инструментами. Ненавидела прислугу за притворно-лакированную вежливость, за постоянные шепотки за спиной. Ненавидела «высший свет», и в особенности кучку тупых подхалимов из окружения мисс Её Высочество, Марианны. Включая Льва Дюбуа — и как он когда-то мог ей нравиться?
Но больше всего она ненавидела столицу за то, что здесь постоянно что-то случалось. Вот как сегодня, например.
Она едва успела сбросить вызов Рубану, когда голос матери окликнул её:
— И кому это ты звонила?
Слуги, чёрт, это они. Разумеется, им сказали шпионить за ней. Они докладывают родителям каждый шаг.
— Это моё личное дело, вам не кажется? — Тина демонстративно сморщилась, пряча телефон, и с вызовом поглядела на отца и мать, стоящих рядом. Те переглянулись.
— У меня нет и не может быть личных дел, которые не были бы делами семьи, — с нажимом кивнул отец. — Особенно в такое время.
Ну, как обычно. Привычная тема, и тот же самый привычный тон — будто они обсуждают погоду или светские новости.
Тина вспыхнула.
— У меня есть те дела, которые я сочту нужными, — отрезала она. — А вы берёте на себя слишком много. Я уже не подросток; я агент УБИ, если вы забыли. И я уж точно не ваш придаток.
Если они ждали, что после Альянса она снова будет примерной дочерью… ну, они сильно ошибались на этот счёт. А если честно, то Тина очень надеялась, что эта ссора перерастёт во что-то большее. В конце концов, предыдущая такая вспышка и завершилась её «ссылкой» в Альянс.
Варвара и Грант снова переглянулись; во взгляде матери читалась лёгкая брезгливость, во взгляде отца — чуть усталая самоуверенность, мол, всё равно будет так, как скажет он.
— Кем ты себя возомнила? — сморщившись, осведомилась мать. — И с чего взяла, будто можешь так с нами говорить?
— Кем возомнила? — Тина склонила голову к плечу. — Наследником семьи Шраут, если не ошибаюсь. Или у вас есть другие кандидатуры?
Пожалуйста… пусть их ответом будет «да». Пусть она сможет вновь уехать куда-нибудь подальше, забыть это как страшный сон. В Альянс, в Республику, в Азиатский Конгломерат — куда угодно, лишь бы не здесь.
— Чтобы быть Шраутом, мало носить эту фамилию, — фыркнул отец. — За пределами этого дома ты — Шраут и официальная наследница, но мы-то знаем, кто ты на самом деле — позор семьи. Традиции велят оставить клан тебе, но ты же не думаешь, что тебя допустят до реального управления, пока живы…
— Валентина… не Шраут?
В отличие от родителей, Тина стояла лицом к дверям. Она видела, как те распахнулись, как в комнату совершенно бесшумно въехала каталка. Наверное, ей доставило определённое удовольствие видеть, как лица родителей бледнеют и вытягиваются, как они оборачиваются.
— Напомни-ка, Грант, — кажется, Герберт Шраут тоже был доволен произведённым эффектом. — Какие такие заслуги перед семьёй делают тебя лучшим Шраутом, чем твоя дочь?
Что ж, это был удар. Лицо Гранта покраснело, но сказать ему действительно было нечего. Варвара неубедительно изображала, будто ей сделалось дурно.
— Если бы ты дал мне больше власти, я бы доказал, чем отличаюсь от…
— Если бы я дал тебе больше власти, ты бы развалил клан, — ровно ответил старик. — Валентина. Я ознакомился с твоей деятельностью в Альянсе за последние полгода… в особенности с делом этого Ротта. Я хочу, чтобы ты помогла мне кое с чем. Иди за мной.
— А… — Грант дёрнулся было за ним.
— А вас я не звал, — произнёс старик так, что, казалось, мухи на потолке замерли в оцепенении.
Вот это пощёчина. Да уж, за одно такое Тина готова была пойти за дедом куда угодно. И ведь им не остаётся ничего, кроме как проглотить его слова, как кислую ягоду.
Двери за ними закрылось; каталка быстро ехала по коридору. Совершенно пустому — редкое явление, когда по поместью шла она.
— Итак, — старик повернул к ней голову в пол-оборота. — Прежде всего — твоё мнение. Марк Ротт действительно мог убить Императора?
Тина лишь покачала головой.
— Его там даже не было в тот момент, когда это произошло. Я точно знаю, где он был в это время.
— На площади, верно?
Они выбрались во внутренний двор поместья и направились к серебристой винтажной машине.
— Было много свидетелей, — пояснил старик. Двое безмолвных слуг тут же кинулись помогать ему перебраться на заднее сидение; Тина забралась рядом. — Почти все заявляли об убийце Императора. Идиоты даже не смогли сообразить, что сложно находиться в двух местах сразу — вот что значит паника.
Тина молча кивнула.
— Тем не менее, — Шраут спокойно откинулся на спинку, — Император действительно мёртв, и кто-то действительно сделал это.
Он чуть скривился; для скупого на эмоции Герберта это уже означало сильные гнев и презрение.
— А сделав это — перечеркнул многие перспективные планы нашей семьи. Возможно, это дело рук Дюбуа… возможно, ещё кого-то. Нам предстоит много работы.
— Нам?
Старик долго глядел на сидящую рядом девушку.
— Грант утверждал, что ты позор семьи и не Шраут вовсе. Я не согласен с его поспешным решением, — машина мягко тронулась с места, выруливая на шумные улицы. — Однако, я пока не могу и сказать, что он ошибся. Мне нужно узнать, насколько ты хороший Шраут… и настолько хороший УБИшник. Тебе выдан определённый кредит доверия, Валентина. Не исчерпай его.
Тина лишь кратко кивнула, глядя в окно. В гробу она, разумеется, видела всё это, но… лучше так, чем снова резиденция и удушающе уничижительные разговоры с родителями. Деду нужна Тина-УБИшница? Хорошо. Он увидит её в деле.
А там будет видно.
Тина устало потёрла пальцами виски.
Здесь всё было не так, как в Альянсе. Там… да, разумеется, там все тоже знали, кто она. Но там это приелось, притерпелось, отошло куда-то на задний план. Да и она не была наследницей клана. Здесь же… та же хрустальная ваза, только в рабочем цеху. Подчёркнутое уважение, отстранение и — кажется, сомнения в её квалификации.
Чёрт, она всем доказала, что она профессионал. Всем… кроме столицы. А здесь, кажется, если бы не прямой приказ Герберта, её бы и к материалам дела не допустили, «чтобы не мешала работать специалистам».