– Это сейчас, – согласился Рубен, – а тогда мы были возмущены и вышли на демонстрацию перед Кнессетом, а семеро из нас поставили палатку и объявили голодовку. И хотя они еще не сдали экзамена, но голодали по всем правилам: лежали, пили воду и ставили себе клизмы.
– Хорошо, что с ними рядом не прилегли все шесть тысяч врачей, – подвел итог Август Львович. – Шесть тысяч клизм одновременно – это была бы уже катаклизма для всей страны…
Он вдруг прервал себя:
– Рубенчик, но это грустно, а не смешно.
– Смешное впереди, слушай. Пока шли экзамены, я подрабатывал вахтером в гостинице. Там поселили тебя. Ты уже тогда был и здесь популярен: статьи в газетах, интервью на радио… Каждый день куча посетителей… Однажды два журналиста пытались прорваться к тебе поздно вечером, часов в одиннадцать. Я их не пускал. Они позвонили тебе, ты разозлился, спустился и заявил: «Когда идут к академику, вахтер не должен становиться поперек дороги». Я тебе ответил: «Не надо меня учить. Академиком может стать каждый, а вахтером надо родиться!..»
Август Львович рассмеялся:
– Помню, помню! Мне это очень понравилось, и с этого момента началась наша дружба… Я предлагаю опоздавших больше не ждать – пошли сядем.
Они поднялись и направились к накрытому столу. В этот момент снова хлопнула калитка, и в дом вошли Шимон и Эфраим.
– Простите за опоздание, – вместо «здрасьте» стал оправдываться Шимон, – мы не виноваты: я заехал за Эфраимом, а его улицу перекрыли, там произошла авария, чтоб не объезжать через центр, я попытался проскочить мимо полицейского, он остановил меня и стал угрожать, я попытался сунуть ему пятьдесят шекелей, он удивился и спросил: «Что, в России дают авансы за штрафы?». И выписал мне наказание на двести шекелей, тогда мне пришлось объезжать через Аялон, а там тоже полно полиции, и я…
– Кончай трепаться, – перебил его Август Львович, – садитесь за стол, коньяк стынет.
– Прости, Августик, мы ненадолго, дома после вчерашнего осталась куча несъеденного, жена накрыла стол, и все вчерашние гости придут доедать, – он глянул на часы, – наверное, уже пришли.
Обратился к сидящим за столом:
– Вы вчера всё попробовали, помните, какая вкуснятина, может, и сегодня придете?
– Спасибо за приглашение, но, мужики, сегодня, по нашей традиции, вы обязаны быть у меня. Садитесь за стол, выпейте по рюмке и выполните обязательство.
– Это мы помним, помним. Пришли специально, чтобы отхохмиться.
Они сели за стол, Август Львович наполнил бокалы:
– Друзья мои! Произношу наш традиционный тост. Давайте выпьем за то, чтобы нас никогда, даже в самые тяжелые годины, не покидало спасительное чувство юмора!.. Припев?
Все одновременно воскликнули:
– Ха!.. Ха!.. Ха!
Чокнулись и выпили. Шимон встал, повернулся к Эфраиму:
– Позволь мне первому. – Затем обратился к хозяину стола: – Ты, Августик, как-то сказал, что решил писать под псевдонимом: Антон Павлович Чехов.
– Да. Это будет забавно.
– И мне нравится. Но я решил его усовершенствовать как банкир. Поэтому предлагаю такой псевдоним: Антон Павлович… Чеков.
Все рассмеялись.
Август Львович пожал ему руку:
– Спасибо, дорогой! Я подумаю. – Повернулся к Эфраиму: – А ты что сочинил?
– Я пошел по его пути: я не сочинял, я отредактировал.
– Кого?
– Тоже классика: Пушкина Александра Сергеевича.
– Не томи! Какую фразу?
– Самую хрестоматийную.
Эфраим встал в профессиональную позу декламатора и с чувством прочитал:
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
– Ну? И что тут смешного?
– Отредактированный вариант. Изменил всего одно слово. Читаю:
Мой дядя самых честных… грабил
И лучше выдумать не мог!
Все засмеялись.
– Если вам обоим поручат переписать русскую хрестоматию, вы из нее сделаете пособие для бандитов и авантюристов, – подвел итог Август Львович.
У Шимона зазвонил мобильник. Он поднес его к уху:
– Да, да!.. Мы уже в машине, уже подъезжаем… Ну, не сердись, милая, сплошные пробки… Как кто?.. Я, Эфраим и Рубенчик… – Он закрыл трубку ладонью и сообщил Рубенчику: – Твоя Лиза уже там.
– Ты чего мне стол оголяешь! – упрекнул его Август Львович. – Рубенчик остается с нами.
– Не сердись, – извинился Рубенчик, – но если Лиза там, я не могу остаться. Особенно после сегодняшнего скандала. Поеду мириться.
Он встал и направился к выходу.
– …Всё, всё!.. Я же в машине, за болтовню по мобиль нику меня могут оштрафовать! – завершил разговор Шимон.
Затем поспешно вышел из-за стола:
– Августик, не сердись, доживи до пятницы, и мы все завалимся к тебе.
– Ладно, постараюсь дожить, – Август Львович встал и помахал им рукой. – Я слишком занят, чтобы умереть.
Повернулся к Марку и пояснил:
– Это не я придумал, это фраза Бэл Кауфман, внучки Шолом-Алейхема.
Продолжение восемнадцатой главы
…Как только за тройкой друзей закрылась дверь, в гостиную вошла Изольда, очередная дама, обслуживающая хозяина виллы, лет сорока. Она была уже в теле, но с еще сохраненной фигурой. Правда, ее бюстгальтер был размера на два меньше нужного, и ее груди, очевидно, очень вольнолюбивые, рвались из лифчика на свободу.
– Горячее уже подавать? – спросила она.
– Пока не надо. Хочешь, выпей с нами, – предложил Август Львович и протянул ей фужер с коньяком, – потом я тебя позову, придешь и пообслуживаешь нас.
Она взяла фужер, выпила, поставила его на стол и произнесла:
– Когда останешься один, тогда и позови – я приду и обслужу тебя. – Перед тем как покинуть гостиную, остановилась и добавила:
– Полностью обслужу.
И вышла.
На Марка она явно произвела впечатление, он воскликнул:
– Я ее раньше не видел – она у тебя давно?
– Уже третий месяц.
– Ну, старик, я тебя поздравляю! – Марк восторженно развел руками. – С такой горничной и дом твой, и ты лично – в полном порядке и дело, и тело!..
– Мне всё время присылают хороших помощниц. Но эта меня не перестает удивлять. Она умна, начитанна, остроумна…
– При таких формах содержание уже не важно.
– Но оно есть… И это меня очень привлекает… И огорчает из-за большой разницы лет… Кстати, пожалуйста, при ней не называй меня «старик», не напоминай ей о моем возрасте.
Марк хотел что-то ответить, но вдруг увидел вошедшего в комнату черного кота с двумя белыми пятнами на лбу:
– О, у тебя новый кот-брюнет!.. А где твой рыжик?
Август Львович грустно вздохнул, развел руками и прочитал стих:
– У меня весь старый год
Жил в покое старый кот,
А теперь – наоборот:
Новый год и новый кот.
Новый год не отпущу,
Но по старому – грущу.
Забывая о былом,
Мы несемся напролом…
А мой старый рыжий кот
На стене теперь живет.
Он указал на фотографию рыжего кота, висящую на стене.
– Слушай, здорово! – воскликнул Марк. – Твой поэтический талант растет на глазах.
– После того как я во сне пообщался со Cмертью, я многое переосмыслил и понял, что не смогу продолжать жить так беззаботно, как жил раньше… Что я ответственен и за животных, которых пустил в дом, и, конечно, в первую очередь за близких друзей, к примеру, таких, как ты… Я многое понял. Думаю, поэтому Господь и дал мне этот стихотворный дар. Вот послушай:
Да, я в ответе за людей,
Которых подарил мне Бог,
За всех за тех моих друзей,
Которым в чем-то не помог.
И я в ответе за детей,
Которым много недодал,
И я в ответе, как еврей,
За то, что Бога потерял.
И я в ответе за жену,
Которую не сохранил,
И я в ответе за страну,
Которую недолюбил.
И я в ответе за стихи,
Которые не написал,
И я в ответе за грехи,
Которые не совершал.
– А я благодарен Богу за то, что он свел наши жизни! – воскликнул Марк и обнял Августа Львовича.
Тот отодвинулся от стола, повернул стул и сел лицом к Марку:
– Если Бог так поступил, то, как мне кажется, он доверит мне и высказать тебе его заповедь. Вот послушай. У тебя были десятки женщин, которыми ты увлекался, какое-то время находился в эйфории, а потом разочаровывался, понимал, что это ошибки, не то, не настоящее… В этот список вошла и жена, от которой ты за эти годы несколько раз пытался уйти… И, наконец, у порога старости ты встретил свою настоящую любовь… Да, поздно, да, семья, дети, внуки, привычки, но… Появился шанс оставшуюся жизнь дожить счастливым. Это не каждому дано. Я, например, после Оксаны всю жизнь искал женщину, которая заполнит мое сердце, но пока так и не нашел. А тебе Бог ее послал.
– Так что мне делать?
– Тут советовать нельзя – решай сам. Только сам!.. И давай выпьем за то, чтобы ты решил правильно!
И они снова чокнулись фужерами. Помолчали. Потом Марк произнес:
– Решено: я еду за ней в Москву.
Глава девятнадцатая
Москва. Зал ресторана. В углу шесть столиков, составленных вместе. За этим удлиненным столом – уже подвыпившая, шумная компания друзей и родичей Светланы. Сама Светлана – во главе стола. Слева от нее – ее двоюродный брат Аркадий, справа – человек из детства, бывший сосед по коммуналке – Матвей.
Кто-то из друзей завершил очередной тост, все поднимают бокалы, чокаются и пьют за здоровье именинницы.
Оркестр заиграл танго. Половина гостей вскочила и ринулась танцевать. Матвей гордо заявил:
– «Утомленное солнце»! Это танго я заказал, оно посвящено моему первому поцелую на танцплощадке. Я заказал еще одну мелодию, позже услышите.