– Не ври! Опять твоя фантазия!
– Почитай.
Он достал из ящика письменного стола какие-то бумаги и протянул их ей:
– Знаешь анекдот: что делают люди, когда врач говорит, что им осталось жить две недели: американцы закрывают свой бизнес, французы без остановки занимаются любовью, русские всё пропивают, a евреи идут к другому врачу… – Арнольд забрал у нее документы. – Это заключение известного профессора, но первое. Есть надежда, что оно может быть ошибочным. Поэтому в следующем месяце я пробился на обследование к другому, самому известному специалисту, он должен меня прощупать, просветить, увидеть и поставить второй, точный диагноз.
Светлана была явно взволнована:
– Почему ты мне про этот первый диагноз не рассказал?
– Не хотел тебя преждевременно обрадовать.
– Ну и шуточки у тебя, дурак!.. Ведь есть надежда, что ты не болен, что второй диагноз может быть положительным… Почему ты и это скрыл?
– Не хотел тебя преждевременно огорчить.
– Господи! Какой же ты злобный дурак!
– Вот и ты мне поставила диагноз!
Глава одиннадцатая
Август Львович бросился навстречу вошедшему к нему во двор Марку:
– Ну?.. Договорился?
– Всё в порядке. Квартирка высший класс: три комнаты, в каждой по кондиционеру, балкон с навесом, просторная ванная… Хорошая мебель… Кровать как аэродром… А где Светлана?
– Еще не пришла.
– Чего-то задержалась.
– Договор подписал?
– Предварительный. Но дал аванс за первый месяц…
– Кто хозяин?
– Один из наших пенсионеров. Получил в наследство от покойного дяди квартиру, сдает ее, а сам живет у дочери.
– Да, волна эмиграции принесла в Израиль тысячи пенсионеров из разных концов бывшего Советского Союза. Много истинных профессионалов, которые умеют и хотят работать, с нерастраченной клокочущей энергией, от которой они просто выкипают из брюк. Среди них много простых трудяг, честно отработавших всю жизнь, но оставшихся без пенсии. Они живут на пособие Израиля, благодарны за помощь, где-то что-то подрабатывают, не теряют оптимизма, радуясь за будущее детей и внуков.
– Ты приукрашиваешь. Среди наших репатриантов было и есть много недовольных, очень важных, которым всё «не по рангу».
– Да, есть. В основном это бывшие партийные или советские функционеры, евреи при губернаторах, точнее при секретарях обкомов, даже в шутках которых всегда была доля газеты «Правда». О своей бывшей верноподданности они не очень распространяются – наоборот! Если послушать каждого, то именно он всю жизнь боролся с советской властью. И только в своем узком кругу «бойцы вспоминают минувшие дни», и тут уже каждый из них как минимум штурмовал Белый дом.
– Кстати, ты заметил, что число участников штурма с каждым годом всё увеличивается?
– Они уверены: чтобы быстрее устроиться в новой стране, надо ругать старую. Я понимаю их политику…
– А я не хочу понимать! Я не уважаю людей, которые, переехав в Израиль, поносят свою бывшую страну и всячески подчеркивают отторжение от нее. Человек, легко отряхнувший свою юность, своих друзей, забывший о могилах близких, – этот человек с такой же легкостью предаст и свою новую родину. Я понимаю, что это мое заявление можно оспаривать – исхожу из собственных ощущений. Я связал свою судьбу с Израилем, но до конца моих дней мое сердце будет кровоточить из-за бед, происходящих в нашей бывшей стране.
– Я тоже ловлю себя на том, что когда рассказываю о России, до сих пор всё еще хочется сказать не «у них», а «у нас».
Марк достал из бокового кармана телефон:
– Позвоню хозяину, он ждет нас. – Набрал номер: – Аркадий Григорьевич, это Марк. Мы немного задержимся. На полчаса, не больше. Подождете?.. Спасибо.
Он спрятал телефон в карман, но тут же вынул его:
– Позвоню Светочке, узнаю, в чем дело…
Он стал набирать номер, но в этот момент калитка открылась, и вошла Светлана.
– А вот и она!.. А где твои вещи? В такси?.. Пойдем перенесем ко мне в машину.
Он вскочил и направился к калитке, но она остановила его:
– Марк, там нет такси и нет вещей… Дело в том, что я никуда не еду… Я не могу сейчас бросить Арнольда.
Ошеломленный Марк молча опустился на стул.
– А что случилось? – спросил Август Львович.
– У него рак, в последней стадии. В следующем месяце еще одно обследование. Если диагноз подтвердится – это приговор. Я не могу оставить его одного умирать – это будет подло. – Она повернулась к Марку: – Ты должен меня понять.
Марк уже пришел в себя и заговорил медленно и негромко:
– Я тебя понял. Но и ты пойми меня. Я должен опять вернуться в семью, которая имеет полное право меня презирать. Ты разрушила наши отношения. Возврата к ним нет и не будет.
И вдруг заорал:
– Пойми, это – конец!.. Это финал!.. Это крушение!.. Я не хочу тебя видеть! Уйди с глаз моих!.. Уйди!..
Он вскочил и угрожающе направился к ней. Испуганная Светлана бросилась к калитке и выбежала на улицу. Марк рванулся за ней, но Август Львович преградил ему дорогу:
– Стой!.. Марк, остановись, приди в себя! У нее действительно проблема! Постарайся ее понять.
– Постараюсь. Может, когда-нибудь пойму. А сейчас – я в полной заднице!..
Он вынул телефон, набрал номер:
– Аркадий Григорьевич, обстоятельства изменились: мы не придем. Можете искать новых жильцов. Аванс остается у вас. Простите за беспокойство.
Спрятал телефон, бросил Августу Львовичу:
– И ты прости! – и выскочил за калитку.
Часов в шесть вечера в квартире Марка за столом собралась вся его семья: жена Роза, дочь Тамара, сын Ярон и внучка Идочка. Ужинали.
Вдруг хлопнула входная дверь.
– Кто это? – удивленно произнесла Роза. – Ты давал ключи кому-то из своих девиц? – спросила она сына.
– Ты забыла, что у меня отдельный вход, отдельная дверь и отдельный ключ, – ответил он. – Пойду проверю, кто там.
Но он не успел встать – в гостиную вошел Марк. От неожиданности все замерли. А он спокойно произнес:
– Добрый вечер! – Сел на свободный стул, стоящий у стола, и спросил:
– Что у нас сегодня на ужин?
– То, что ты любишь: голубцы, – сообщила уже пришедшая в себя Тамара.
– Давай, две порции: я сегодня не успел пообедать.
– Ты был в зоопарке? – спросила Идочка.
– Нет. Не люблю ходить один – пойдем вместе.
– Ура-а-а!.. – Идочка захлопала в ладоши. – Когда?
– Завтра же… – Он отрезал полголубца, разжевал, проглотил. – Вкусно. Кто это готовил?
– Бабушка, – сообщила Идочка.
– Да, готовить твоя бабушка умеет!
Наступила пауза. Все продолжали кушать. Через пару минут Роза положила вилку и спросила:
– Когда ждать твоего следующего ухода из семьи?
Марк несколько секунд помолчал и ответил:
– Его не будет. Я понял, что не могу жить без вас. Поэтому и вернулся. – Снова помолчал и добавил: – Навсегда.
Роза поднялась и быстро пошла к дверям.
– Что с тобой, мама? – встревоженно спросила Тамара.
– Мне надо покурить.
– Я с тобой.
Она встала и поспешила за Розой.
– Мама, а мороженое? – спросила Идочка. – Ты же обещала. И дедушка его любит.
– Оно в холодильнике. Пойдем, я тебе его дам.
– Деда, я и тебе принесу, – пообещала Идочка и побежала за мамой.
Оставшиеся за столом Марк и Ярон молча ели. Потом Ярон произнес:
– Я понял, папа, я никогда не женюсь.
– Почему?
– Я никогда не смогу, как ты, так быстро менять решения и так правдоподобно притворяться.
Глава двенадцатая
Слышен поворот ключа, открылась входная дверь, зашел Арнольд. Снял шляпу, повесил ее на вешалку и вошел в гостиную.
Раздался телефонный звонок. Арнольд вытащил мобильник, поднес его к уху:
– Я слушаю… Лешик, родной!.. Я тебе уже раз пять звонил, хотел сказать большущее спасибо и в пояс поклониться… Конечно, поверила: бланк-то настоящий!.. Я ей дал его прочитать… Очень расчувствовалась, поверила и дала моему сопернику отказ… Нет, новый диагноз не понадобится – они уже побили горшки. Надеюсь, навсегда… Еще раз спасибо! Я твой должник, поэтому твою рекламу буду давать теперь на всю страницу… Естественно, бесплатно…
Из соседней комнаты вышла Светлана. Остановилась в дверном проеме, слушая. Арнольд, увидев ее, в легком шоке, сбиваясь, продолжил разговор:
– Да, да… Хорошо, хорошо, доктор… Приду к вам на прием… Да, да, после анализов… Я вам перезвоню. – Выключил телефон и обратился к Светлане: – Ты дома?
– Как видишь.
– Почему так рано?.. Еще час до конца твоей работы.
– Волновалась, как себя чувствует мой умирающий муж.
– Солнышко, я тебе всё объясню.
– Всё и так ясно: твой друг – суперврач, он тебя за эти три дня исцелил от рака. Ему полагается Нобелевская премия. А тебе, лжецу и подонку…
– Да, да, всё это правда, – перебил он ее, – я повел себя подло, но я не мог потерять тебя, не мог!.. Я знал о твоем намерении уйти, у меня не было другого выхода. Признание в любви, ссылки на прожитую жизнь, на общую дочь, внука – всё это бы мне не помогло, твое решение было непоколебимо. Оставалась последняя надежда – на твое благородство, и она оправдалась: зная тебя, я не сомневался, что ты легко уйдешь от процветающего, но никогда не бросишь умирающего. И я не ошибся. И я не раскаиваюсь. И я счастлив, что ты не ушла к другому.
– И ты думаешь, что я смогу тебе это простить?
– Нет! Я знаю, что ты меня презираешь и, может, даже ненавидишь, но я смогу видеть тебя, хотя бы издали, хотя бы не каждый день… И буду знать, что ты где-то рядом… Нет, я не стану тебе мозолить глаза – я перееду жить в свой офис… Не откладывая, сегодня же, сейчас… Вот только возьму самое необходимое.
Он принес дорожную сумку и стал поспешно запихивать в нее одежду из шкафа, приговаривая:
– …Брюки, пару рубашек, трусы, безрукавку…
– И любимое сало не забудь, – подсказала Светлана.
– Спасибо, что напомнила!.. Ты такая заботливая… Господи, как я тебя люблю!