Многие депутаты из «Демроссии» буквально взрывали съезд. На пресловутую «шестерку» вновь обрушились потоки брани, оскорблений. Попытки Горячевой, других членов этой группы объяснить, обосновать свои позиции встречались криком, скандированием. Им просто не давали говорить. Наша краснодарская делегация расположена рядом с ленинградской. Некоторые ее депутаты ведут себя непристойно – орут, свистят, топают ногами, оскорбляют тех, кто пытается призвать съезд к нормальной работе. Эта обстановка меня буквально потрясла. Зачем я здесь? Что я могу и должен делать?
Утром 30 марта приехал на съезд пораньше и, пользуясь хорошей, солнечной погодой, решил немного погулять по территории Кремля. На одной из аллей мне навстречу Б.Н. Ельцин в сопровождении охраны. Остановился. Доброжелательно: «Прогулка?» – «Да, – говорю, – прогулка перед тяжкой работой. Отхожу от вчерашней драчки». Он не отреагировал: «Как настроение, как дела?» – «Да так, нормально…» – «Что случилось?» – «Нет, ничего (не стану же я излагать ему здесь свое мнение о съезде, вернее, его сподвижниках на съезде, оголтело охаивающих и отвергающих все, что не отвечает «демократизации» страны), я напишу тебе письмо. Видимо, не смогу больше совмещать работу в Верховном Совете Союза и быть народным депутатом РСФСР. Зачем занимать два стула? Да и к чему мне, Борис, светиться на таком съезде». Он вроде бы удивился, ответил: «Ну, что ж, смотри».
Через несколько дней я передал Б.Н. Ельцину письмо, где слагал полномочия народного депутата РСФСР. (Официальное решение по моему заявлению было принято ВС значительно позже.)
На съезде продолжалось обсуждение доклада Ельцина. Постепенно в речах некоторых депутатов стали звучать веские слова критики в адрес российского руководства за серьезные провалы в экономике, ослабление внимания к местным делам, неправомерную попытку свалить всю вину за имеющиеся недостатки на Центр. Но с трибуны съезда продолжались выступления демагогического, провокационного толка. Так что съезд по-прежнему лихорадило.
Вопрос о введении поста Президента РСФСР решили перенести на следующий съезд народных депутатов.
4 апреля Ельцин выступил с заявлением.
Характеризуя обстановку в стране как обострение отношения Центра и республик, он внес предложение о перераспределении полномочий высших органов власти СССР и РСФСР. Предлагает поручить Верховному Совету РСФСР и его Председателю осуществить чрезвычайные меры. То есть дать ему дополнительные полномочия. Предоставить право ВС издавать распоряжения, принимать законы и постановления, вводить чрезвычайное положение и т. д.
Депутатам раздали проект постановления. Реакция съезда неоднозначная. Создали согласительную комиссию. После некоторой доработки такое беспрецедентное решение съезд все-таки принял.
В итоге Третий съезд народных депутатов РСФСР не только не ослабил, но даже усилил противостояние высших органов законодательной и исполнительной власти России Центру. Чем можно объяснить позицию руководства РСФСР, когда в ходе подготовки Союзного договора вместо выработки новых форм связи Центра с республиками, вместо открытой, спокойной работы над этим проектом искусственно нагнеталось неуважение, недоверие, обострялись отношения? По-моему, это был продуманный метод силового нажима на Центр. Высшие органы власти СССР, в первую очередь Президент, это следует подчеркнуть, не только не предприняли действенных мер для ограничения провокационных устремлений Ельцина, да и лидеров других республик, а более того, способствовали ослаблению государственных структур Союза. Это станет явственно видно через два-три месяца.
22 апреля Верховный Совет СССР вносит на рассмотрение сессии программу действий Кабинета министров СССР по выводу экономики из кризиса. Докладчик В.С. Павлов.
Премьер-министр оценил тогда ситуацию как «всеобщий кризис, который охватил не только тяжелую индустрию, но и легкую, пищевую промышленность, сельское хозяйство». Привел убедительные цифры падения производства.
Катастрофическое положение в области финансов. Единая финансово-кредитная система явочным порядком ликвидируется под флагом борьбы республик с имперским диктатом Центра. В первом квартале союзный бюджет получил менее 40 % запланированных доходов.
Существенные недостатки в ряде отраслей промышленности – потери, низкий уровень технологии, большой износ оборудования и т. п. Это не только наследие прошлого, но и следствие ошибок, допущенных в годы перестройки. Недопустима дальнейшая оттяжка принятия практических действий по экономическому реформированию народного хозяйства. Многие меры не раз обсуждались, обозначались, даже принимались, но осуществление их всегда откладывалось. Реформа ценообразования обсуждалась сначала в 1982 г., затем более обстоятельно в 1987 г. Уже были приняты решения, велась практическая подготовка, но… Затягивание реформ все больше и больше усиливало диспропорции в уровнях цен, загоняло болезнь внутрь. В итоге цена, которую пришлось заплатить за реформу ценообразования в апреле этого года, оказалась значительно больше, чем если бы она была проведена своевременно.
Непоследовательность в проведении экономических преобразований привела к потере управляемости народным хозяйством. (Местничество, суверенные амбиции, свертывание и закрытие производства, необдуманная реорганизация, конфликты и т. п. – причины того.) Идет неприкрытый, бесцеремонный нажим на Центр, нарушаются все договоренности. Средства массовой информации дезинформируют народ.
«Сейчас мы предлагаем программу выхода из кризиса. Надо сказать, что основу ее составляет разработанная еще правительством Н.И. Рыжкова „Программа перехода на регулируемые рыночные отношения“. В нее внесены определенные уточнения. Проработаны, рассчитаны и розданы депутатам различные варианты. Дано их обоснование».
В.С. Павлов изложил эти три варианта депутатам: «Предложение правительства. Третий вариант. Это путь решительных и последовательных мер, в реализации которых должны быть задействованы с полным пониманием и ответственностью основные общественные силы, все республики, регионы, предприятия. По всем основным показателям: произведенному национальному продукту, используемому национальному доходу, объемам промышленного производства, капиталовложениям – этот вариант предпочтительней».
В заключение Павлов сказал: «Предлагаемый проект программы сочетает в себе экономические, рыночные инструменты с мерами административного характера. Никакая радикальная экономическая реформа не может осуществляться без сильной государственной власти. В рамках закона, законных методов исполнения».
Развернулось широкое обсуждение программы. Опять стали звучать избитые слова критики, возмущения, неудовлетворения представленным прогнозом. Однако многие высказывались резко негативно к попыткам дискредитировать Центр. Было принято решение «поддержать основные положения Программы действий Кабинета министров по выводу экономики из кризиса».
А 24 и 25 апреля состоялся Пленум ЦК КПСС.
Также обсуждался доклад В.С. Павлова. На Пленуме, проходившем необычайно бурно, дело дошло до того, что Горбачев поставил вопрос об отставке. Это был, по информации его участников, самый напряженный и жесткий Пленум. Можно сказать, что на нем Генсек почувствовал неприятие новым, обновленным им лично, составом ЦК его иезуитской политики. Усилиями большой группы поддержки удалось успокоить Пленум, и отставка Горбачева с поста Генсека не была принята. Но и своего отношения к программе правительства Пленум не определил.
Скорее всего, именно тогда Горбачев пришел к выводу, что дальше балансировать становится все сложнее, и решил бесповоротно стать на сторону «демократов» и отмежеваться от «консерваторов». Но, верный своей тактике маневрирования, еще продолжал некоторое время манипулировать общественным мнением, «бороться» за социалистические принципы. А по существу, стремился любыми способами удержаться у власти, быть «наверху», хотя бы и с минимальными полномочиями.
26 апреля. Совместное заседание палат Верховного Совета.
М.С. Горбачев информировал об итогах официального визита в Японию и Республику Корея.
Затем по запросу депутатов речь пошла о принятом решении на встрече 23 апреля в Ново-Огареве с руководством девяти союзных республик (РСФСР, Украина, Белоруссия, Узбекистан, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Азербайджан, Туркмения), как потом ее назвали – встреча 9+1.
Что рассказал Горбачев? «Встреча была организована по просьбе руководителей тех республик, где состоялся мартовский референдум о сохранении Союза. Проговорили 10–12 часов. Причем напрямую, откровенно, без подготовленных текстов.
Обсудили многие вопросы. Где находимся и что надо делать. Об экономике, о конституционном порядке в стране, о применении новых розничных цен. В центре оказались вопросы Союзного договора. Главное, из чего должен каждый сейчас исходить, – сохранение государства, нормальных условий жизни народа. Если у нас не хватит понимания, если в этой обстановке кто-то будет пытаться играть… если мы не способны будем правильно повести дело, то будем просто сметены, независимо от того, что мы проповедуем и какие цели преследуем. На основе обмена мнениями в перерыве я со своими двумя помощниками продиктовал тезисы, которые выдвигались и обсуждались, и появилось соглашение. Оно, – подчеркнул Горбачев, – далось трудно. Через прессу уже просачивается – кому что выгодно, кто кому уступил. Надо остаться на позициях этого документа. Нельзя допустить, чтоб кто-то сбил нас с этих позиций.
Как предстоит работать с Союзным договором? Ключевые вопросы, которые обсуждались: что будет, федерация или конфедерация? Далее – единый общесоюзный рынок. И связанные с ним факторы: финансы, ценовая политика, таможня, банки, налоги. Спор был об одноканальной или трехканальной системе налогов. Опытом большинства государств доказано: нужна трехканальная система. Если распределяются ответственность и полномочия, то перераспределяются и финансы. Стоял вопрос о взаимоотношениях Российской Федерации, автономий и Союза. Это большой вопрос. Главное – должен