О подготовке съезда народных депутатов РСФСР.
Воротников и Власов информировали о том, как обстоят дела.
Выступили Манаенков, Усманов, Маслюков, Лукьянов, Лигачев. Что говорили: «Политическая, экономическая и социальная обстановка сложная. Надо проработать вопросы съезда с секретарями обкомов. Важен вопрос о кадрах руководства съездом и вообще Россией. Беспокоит рост националистических проявлений в ряде республик, особенно в Западной Украине».
Горбачев: «Собирать первых секретарей не надо. Лучше индивидуально поработать с депутатами на местах.
Теперь о кадрах. Необходимо определиться. (Это он говорит за три недели до съезда. Определяться надо было в декабре – январе. А фактически определились лишь за день до выборов. Так Горбачев вел дело.) Вопросы возникают о конкретных претендентах. Давайте обсудим.
Виталий Иванович обратился с просьбой, несколько месяцев назад, не рекомендовать его на Председателя Верховного Совета. У меня были беседы с ним. Прошло его избрание в депутаты, я думал, что это изменит его мнение. Но Виталий Иванович настаивает на отставке. Говорит – состояние здоровья, возраст. Видимо, есть и другие причины. Я, да и все мы знаем Воротникова давно, ценим его работу, но не считаться с просьбой, думаю, нельзя. Какое мнение?» Молчание. Какая-то замедленная реакция. Меня это возмутило. Ведь вроде товарищи. И ни за ни против…
Тогда я встал: «Прошу согласия Политбюро. Время требует сейчас сверхнапряжения в работе. В таком темпе я ныне работать, к сожалению, не могу. Функции Верховного Совета уже не те, да и „демократические“ преобразования я не очень воспринимаю – это тоже нельзя не учитывать. Прошу Политбюро меня не рекомендовать».
М.С. Горбачев: «Кого бы ты предложил?»
Я: «Сейчас – А.В. Власова. Но должны быть и варианты. Ведь ясно, как рвется к власти Борис Ельцин».
М.С. Горбачев: «Ну что? Согласны с просьбой Воротникова? Хорошо. Давайте обсудим другие кандидатуры».
Пошла речь о Полозкове, Манаенкове, Бакатине и других.
М.С. Горбачев: «Я беседовал с Бакатиным – он категорически отказался, говорит, что не готов к такой деятельности».
Ю.А. Манаенков просит снять его кандидатуру: «Я свои возможности знаю».
А.В. Власов. Считает, что надо иметь резервные кандидатуры.
Решили пока обсуждение прекратить. Подумать. Обо мне уже не говорили, то есть можно считать – согласились. Многие – отмолчались. Как понимать? Вообще у меня сложилось мнение, что некоторые присутствующие товарищи стремились «двинуть» кого угодно, лишь бы не его. Почему?
26 апреля. Позвонил Е.М. Примаков. Он поделился своей серьезной озабоченностью обстановкой в связи с предстоящим съездом РСФСР: «Группа поддержки А.В. Власова практически не работает. Нет четкой программы. Инициатива уходит из рук». Я выразил также свое беспокойство. Рассказал о неоднократных беседах на эту тему с Горбачевым, Медведевым, Лукьяновым. Напомнил ему мои выступления на Политбюро. «Дело пущено на самотек. Если можешь, вмешайся, дело идет на завал». Не знаю, имел ли он разговор по этому поводу с Горбачевым?
29 апреля. Передал М.С. Горбачеву через В.И. Болдина свои замечания к проекту постановления «О переходе на регулируемую рыночную экономику».
1 мая. Стоит рассказать о последнем первомайском празднике, который проходил с участием Политбюро ЦК, – 1 Мая на Красной площади.
Митинг организован Московским городским комитетом профсоюзов и ВЦСПС. На трибуне Мавзолея: члены Политбюро, члены Президентского совета, секретари МГК, председатель Моссовета, руководящие деятели ВЦСПС и МГСПС, представители трудящихся. Кандидаты в члены Политбюро и секретари ЦК на сей раз не на трибуне, а внизу, со всеми. На площади до 50 тысяч человек.
Открыл митинг председатель МГСПС В.П. Щербаков. Выступили представители «Трехгорки», МАИ, какого-то НИИ, завода «Серп и молот», ВЦСПС. Примерно 30–35 минут. Потом искусственно образовали паузу, сдерживание. На площадь после паузы вступили колонны различных общественно-политических организаций, разного (полярного) толка и районов города. Проходила неорганизованная, возбужденная толпа. Вызывающие, оскорбительные лозунги, призывы, крики. Перед Мавзолеем стали останавливаться колонны, образовалась пробка. По сути, движение приостановилось. Скандирование различных антисоветских призывов – против партии, коммунистов. Требования «к ответу», «к столбу» и т. п. Оскорбительные плакаты-карикатуры. Шум, гам, свист, крик. Проходит 15–20 минут, ничего не меняется. Обстановка накалилась… Первым ушел Горбачев, за ним и все стали покидать трибуну.
Г. Попов, другие московские лидеры вышли на площадь – пошло братание.
3 мая. Заседание Политбюро.
О ходе подготовки к XXVIII съезду и Российской партконференции. Информировал Г.П. Разумовский:
«Идут собрания, конференции. На сегодня избрано 232 делегата. К середине мая будет избрано около 1000, к концу мая – 2200, а к 10 июля – все. Примерно в 60 % партийных комитетов состоятся отчеты до съезда. Остальные проведут только выборы, а отчеты – после съезда.
Растет число лиц, выходящих из КПСС. За 4 месяца – 130 тысяч человек. За весь 1989 г. столько же – 130 тысяч.
О Российской партконференции. Надо определить повестку. И главное – быть или не быть РКП».
Тезисы выступлений членов Политбюро и секретарей ЦК: «Нет программы будущей РКП и ее отношений с ЦК КПСС. Укрепит ли образование РКП единство КПСС? Насколько сильны на местах настроения за РКП? Такие настроения – это реакция на националистические наскоки других республик на Россию. Создание РКП осложнит ситуацию. Каков выход? Допустим, что переборем настрой, итог – противопоставление ЦК коммунистам многих российских парторганизаций. Что предпочтительнее? Готовить два варианта. Пока окончательного решения не принимать».
Горбачев: «Момент очень ответственный. Угроза двоевластия есть. Если обстановка выведет на союз компартий, то РКП нужна. Это реальность, от нее не уйдешь. В механизм Устава КПСС заложить возможность ситуации с образованием РКП».
Значит, Горбачев уже не исключает, что КПСС может быть в форме союза самостоятельных компартий республик. Так постепенно шло сползание от экономической самостоятельности республик к политической независимости, в том числе и самих компартий.
Обсуждение вопросов, связанных с проведением совещания партийной группы Съезда народных депутатов РСФСР 12 мая.
Информация Воротникова.
Обстоятельно изложил состояние подготовки: «Несмотря на поручения Политбюро, аппарат ЦК, Секретариат и Бюро ЦК по РСФСР конкретными вопросами подготовки съезда не занимаются. Усложняет дело то, что работа съезда совпадает по времени с сессией Верховного Совета СССР. Я прошу отнести ее начало на 10–15 дней. Медведев индифферентен. Его „забили“ идеологические проблемы. Манаенков не имеет поддержки даже от отдела оргпартработы ЦК – Разумовского. Главный вопрос – кадры руководящих органов съезда и Верховного Совета, их подбор из числа депутатов-коммунистов. В отличие от нас „Демроссия“ ведет активную подготовку».
Выступили в мою поддержку Власов, Рыжков, Лигачев. Оправдывались Медведев и Разумовский.
Но общее настроение в Политбюро было оптимистическим: на Съезде народных депутатов РСФСР большая партийная прослойка, и есть уверенность, что все пройдет как надо, стоит ли накалять обстановку.
Горбачев выступил в том же духе: «Членам Политбюро разъехаться по областям. Активнее подключить прессу. Провести совещание депутатов – членов партии. О накладке по времени сессии ВС СССР на съезд РСФСР (что просит развести Воротников), видимо, не получится».
На этом и завершили обсуждение. Отделались общими призывами.
О проекте основных принципов мирного урегулирования с Германией.
Информация Э.А. Шеварднадзе: «После мартовских выборов в ГДР обстановка меняется. Надо учитывать реальности. МИД подготовит наши предложения, которые следует изложить на совещании министров „шестерки“ (4+2), вернее, уже 5+1».
Таким образом, позиция Советского Союза в германском вопросе трансформировалась. Я уже не говорю о намерениях и условиях, которые обсуждались с новым руководством ГДР в конце октября и начале ноября 1989 г. Забыл Горбачев о твердых заявлениях, высказанных им в телефонном разговоре Х.-Д. Геншеру в начале декабря того же года. Когда в ответ на так называемые 10 пунктов Г. Коля, признанные нами ультимативными, было сказано, что рассматриваем их как прямое вмешательство в дела другого государства. Ну а сейчас… Учет реальностей! Но и эти позиции впоследствии были сданы после известных прогулок в Архызе с Г. Колем: Горбачев довел свою линию до логического конца – принял «политическое решение» и согласился на условия, против которых ранее протестовал. Германия оставалась членом НАТО, зона ответственности бундесвера распространялась на территорию бывшей ГДР, советские войска выводились в кратчайшие сроки. «Практичные немцы, – писали западные политологи, – были ошеломлены тем, на каких сверхприемлемых для Германии условиях договорились компенсировать СССР такой вывод». Это был истинно звездный час Г. Коля.
Но тогда, 3 мая 1990 г., мы еще на что-то надеялись.
7 мая. Зал заседаний Пленумов ЦК. Встреча Президента СССР с Героями Советского Союза, кавалерами орденов Славы, ветеранами войны и труда. В честь юбилея Победы. Участвовали члены Политбюро, секретари ЦК, члены Президентского совета.
Открыл М.С. Горбачев. Выступили ветераны и военачальники. О чем говорили: «Пресса и телевидение клевещут на историю страны, Великую Отечественную войну. Не говорят совсем о духовности, нравственной чистоте, долге, патриотизме. Что будет с народом после перехода к рынку? В республиках Прибалтики нарушаются права человека, отменили льготы ветеранам, охаивается армия. Некоторые люди с учеными степенями пытаются свалить вину за сталинские преступления на всех коммунистов. Нужно меньше проводить съездов, митингов, а больше конкретной работы. Требуется укрепление дисциплины, правопорядка. Хватит обливать грязью наше поколение».