Он не понял, спрашивает у какого-то студента-второкурсника:
– А что такое картошка?
– А, это хуже каторги!
Оп-па, хуже каторги? В Лэнгли говорили, что самое страшное – это каторга, а про картошку ничего не говорили! Что делать, что делать?..
Решает сдаваться, идет в КГБ, сдается.
Там сотрудник подробно допросил его, заполнил протокол. Закончив, спрашивает:
– Я вот не понимаю, почему ты сдался? Ведь у тебя всё было нормально, мы тебя не искали, в чем причина?
– Да в институте на картошку посылают.
Тут сотрудник рвет протокол в клочья:
– Свободен, и чего только студенты не придумают, лишь бы на картошку не ехать!
И в этот раз меня никто не прервал. Даже были слышны смешки.
– Мужики, без обид, ладно? Кому там по яйцам от Незлобина прилетело? Отзовись!
Сначала все молчали, потом кто-то буркнул:
– Он в другой машине. А вот у меня голова до сих пор трещит.
Ага, это значит «борец».
– Не держи зла, у нас же все на автомате. Как кто кидается – сразу сама коронка выскакивает.
Доехали мы быстро, нас повели по этажам, завели в две соседние комнаты. Я слышал, как весело матом ругается Незлобин. Хрен там он расскажет кому-нибудь наше задание.
Раздались быстрые шаги, хлопнула дверь. С головы резко сорвали мешок, яркий свет ударил в зрачки. Проморгался. Ой, какие люди в Голливуде. Мой любимый лысый карлик Цинев. Собственной персоной. В штатском, глазки злые, сверлящие. Я уже не мог остановиться, на автомате выдал:
– Из донесения американского шпиона: «…кроме того, по моим наблюдениям, за последнее время в России многократно увеличилось количество мужчин нетрадиционной ориентации. Они собираются по два-три человека в ресторанах, кафе, пивных, сидят тихо, пьют только водку, девушек за стол не приглашают. Смотрят друг на друга и тихим голосом повторяют одно и то же: «У меня такая жопа…»
– Так и есть, Орлов! У тебя полная жопа!
Генерал обошел меня по кругу, разглядывая, как насекомое, которое он собирается раздавить.
– Ты позор Комитета! Я тебя, вражину, насквозь вижу. Женился на дочке генерала, зацепился за Москву, званий и орденов нахватал… Думаешь, схватил бога за бороду?!
– Тащ генерал, ну что за поповщина? – пожал плечами я, внутренне ликуя. НИ-ЧЕ-ГО у Цинева на меня нет. Иначе сейчас мешочек с головы мне бы следователи ВГУ снимали, а не глава слюной брызгал. – У вас какой-то пунктик насчет меня. Прямо как у зятя с Ефремовым…
Упоминание фантаста подействовало. Цинев успокоился, усмехнулся:
– Я своим предчувствиям привык доверять. Эта татуировка несоветская на плече, это поведение и образ мыслей буржуазный… Любишь роскошь и хочешь еще раз поехать в Штаты?! А потом мы тебя услышим на радиостанции «Голос Америки»?
– И хочу, и поеду. От этого стране будет большая польза. Да и всему миру тоже… Неужели вы не видите, что терроризм поднимает голову и нужны специальные отряды, которые умеют с ним бороться?!
Весь мой пафос остался втуне. Цинев на меня смотрел с подозрением:
– Чую, с тобой что-то не так! Запросили у дальневосточных коллег уточненные сведения по тебе. Ты же всегда был тихоней, службист. Медленно рос в чинах до капитана. Ни одного порочащего материала, кроме развода. Да и то… – генерал хмыкнул, – не по твоей вине, считай. И вдруг такое геройство! Вьетнам, этот «Гром»… опять Вьетнам.
Так… Надо срочно что-то придумать. Ага, вот.
– Когда на твоих глазах расстреливают боевых товарищей, да и сам чуть не погибаешь, многое меняется в голове. Я как заново родился. После того первого рейда…
Съест, не съест? Слава богу, что пока не берут в обязательном порядке отпечатки пальцев в личные дела. В будущем это будет обязательным. А сейчас…
– Не верю я в эту фигню!
– Тогда вынужден сознаться. Пишите чистуху. Я американский шпион. Меня заслали создать в Союзе самый передовой в мире отряд специального назначения, выкрасть штатовские «Кобры» и сорвать секретную операцию союзников в Праге, а теперь отзывают обратно. Видимо, будут опять награждать.
Цинев сверлил меня своими маленькими глазками. Прямо мини-дрели на лице.
– Что-то с тобой не так!
– Если у вас такая чуйка отличная – где она была, когда Пеньковский секреты страны продавал?!
А вот этот выкрик подействовал. Цинев надулся, как индюк:
– Это был провал ГРУ!
Это была правда. У военной разведки было два серьезных провала за всю историю. Пеньковский и Поляков. Второго я отправил на встречу с Создателем, первому и без меня намазали лоб зеленкой.
– Ладно, Орлов, смотри у меня! Я за тобой слежу, ни на грамм не доверяю этой твой маске рубахи-парня!
Генерал резко встал, вышел.
– Эй, а кто мне наручники расстегивать будет?
Домой опять не поехал. Припрусь грязным, рваным, получу от Яны сковородкой. Она недавно достала целый комплект новых. Позвонил Алидину. Тот был в курсе моих приключений с вэгэушниками – нас же вела «семерка» первое время, поэтому согласился отмазать перед женой.
– Слышал, что контрразведка тоже обосралась.
– Почему тоже? – поинтересовался я.
– Я своим уже накрутил хвоста за потерю вас… – тесть тяжело вздохнул. – Лишил премий всю смену.
Наказание рублем. Всё как всегда.
– Орлов! – голос генерала стал строже. – Что у вас с Яной?
– Семья и скоро ребенок будет, – бодро ответил я.
– Она мне постоянно жалуется на тебя.
– Так служба же, Виктор Иванович! Вот сегодня. Изговняли в грязи «двоечники». Как поедешь домой?!
– Двоечники?! – генерал переключился, засмеялся. – Хорошее название. Буду использовать. Да, можно запустить кличку по управлениям.
– Цинев и так зуб огромный на нас имеет. – Так и сказал на «нас». Рассказал про его заходы. Алидин, впрочем, отказался обсуждать генерала по спецсвязи. Хоть внутренняя прослушка в Комитете персонально под Андроповым – всякое бывает.
Попрощавшись с тестем, я повесил трубку «Алтая», повернул к дивизии. На подъезде к КПП увидел бегущих вдоль трассы громовцев. Третье и четвертое отделения. Вечерний кросс. Я посмотрел на часы – что-то поздновато. Во главе колонны бежал лейтенант Яков Барыш. Командир третьего отделения. Я тормознул, бибикнул.
– Тащ подполковник… – Яков вытер пот со лба, скомандовал колонне продолжить бег.
– Что так поздно? – поинтересовался я.
– Залетчиков воспитываем.
– Опять?
– Так точно. Трунов и Османов курили в ленинской комнате, – лейтенант наклонился ко мне, тихо произнес: – Американские сигареты.
Я выругался.
– И кто этих долбодятлов поймал?
– Замполит. – Яков тяжело вздохнул. – До Козлова дело дошло.
И ведь сигареты поди кто-то из наших притаранил из Штатов. Моя борьба с курением в отряде выходила боком – бойцы начали прятаться. Вот бы еще мозгов хватало нормально зашкериться. Теперь иди к Козлову, проставляйся за залетчиков.
– Еще два круга вокруг дивизии.
Яков только обреченно кивнул.
Вся верхушка отряда «Гром» собралась в оружейке. Там солировал Калашников. Проводил сборку-разборку нового немецкого пистолета-автомата «Хеклер энд Кох МП5». Мои командиры столпились вокруг Михаила Тимофеевича, с удивлением смотрели, как ловко тот раскидывает магазин, ствольную коробку, открепляет приклад. Который, уже был телескопический. Упс… Не получилось двинуть прогресс.
– …только прислали в Точмаш… – рассказывал Калашников. – Я попросил с оказией один автомат передать в Москву, но, увы, без патронов.
– Отстрелять не получится? – обиженно спросил Байкалов.
– К сожалению, нет. Автомат только появился на вооружении у пограничной службы ФРГ, он еще совсем секретный. Даже удивительно, как нашим разведчикам удалось его достать. Я видел только мутную фотографию в прошлом году.
– А какой тут патрон? – поинтересовался Иво.
– Девять на девятнадцать миллиметров. Парабеллум.
– В тире СпецНИИ есть такие патроны, можно будет отстрелять, – я протолкался к столу, пожал всем руки. – Извините, что грязный, только с задания. Незлобин не появлялся?
– Моется, – ответил старший Ильясов, разглядывая меня. Да и все пялились с удивлением. Пришлось взять автомат в руки, попытаться его собрать. С первого раза не получилось, хотя вроде конструкция простая, деталей немного.
Калашников перехватил у меня «Хеклер», быстро все собрал. Отдал мне. Я примерился. Легкий, хотя потяжелее, чем «Скорпион», ствол слишком короткий, но его нарастить – это плевое дело.
– Какая дальность? И скорострельность?
Я пощелкал предохранителем. Он же был и переводчиком огня. Оригинально.
– Восемьсот выстрелов в минуту, – ответил Калашников.
– У «скорпионов» – девятьсот.
– Зато прицельная дальность двести метров. Что в два раза больше, чем у ваших «насекомых».
Оружейник явно невзлюбил чешское оружие.
– Надо пробовать на стрельбище и в нашем штурмовом городке, – решился я. – Устроим собственные испытания.
– Может, еще «стечкина» с прикладом попробовать? – влез в разговор младший Ильясов.
– А сколько у «Хеклера» патронов? – проигнорировал я лейтенанта.
– Есть магазины на тридцать и сорок патронов… – Калашников убрал автомат в специальный чехольчик, а тот в коробку.
А я задумался, чем вооружить «землян». Небось, «Кехлер» раза в два подороже будет «Скорпиона». Но американцы денег не считают – они их просто печатают. Раскошелятся на немецкое оружие. Тут никаких преград не будет.
Надо самому как следует освоить этот пистолет-пулемет. Потренироваться, побегать по штурмовой полосе. Он ухватистый, удобный. Ах, как хорош с ним был Брюс Уиллис в «Крепком орешке». «Йо-хо-хо… теперь у меня есть автомат».
Иво увел Калашникова смотреть наши «Скорпионы», а я вышел из оружейки, заглянул тайком к химикам. Проверился опять на дозиметре. Нет, все чисто – фон стандартный. Пока меня не на чем поймать. Единственный вариант – очная ставка с людьми,