Мы с Полумесяцевым и Лебензоном сидели как на иголках. Вроде как все закончилось, а вроде уйти и неудобно так сразу. Надо поставить финальную точку.
Брежнева оглядела зал, свысока, словно холопам, кивнула нам. Мы синхронно кивнули в ответ.
– Итак, я подвожу итоги. У меня две недели, чтобы Петра выпустили. За это я оставляю себе сорок тысяч. Вы уничтожаете расписку.
– Все так и есть, – Полумесяцев, глядя на Брежневу, забыл про тихий голос. – Под гарантии Льва Ароновича.
Ну вот и все. Это-то точно записалось.
Глава Гостелерадио уже собрался встать, когда я постучал пальцем по груди. Дал сигнал Арапову.
И тот как ждал – сразу зашел в зал. Ну о чем я? Конечно, он ждал – сам небось сидел как на иголках. Самый главный арест в жизни – детям и внукам будет рассказывать. А может, и мемуары напишет. Если разрешат.
– Товарищи, спокойно! Это МУР, майор Арапов… – Владимир показал ксиву в зал. – Проводится специальная операция.
Я увидел, как побледнел Полумесяцев, дернулся встать, но его тут же прихватили двое оперов справа и слава. Еще двойка придавила Ароныча к стулу.
– Товарищи понятые, прошу подойти ближе. Степан Николаевич, это ваш чемоданчик?
– Нет.
– Эксперта сюда. Будем снимать отпечатки.
И понеслась. Пришел эксперт следственной группы, потом в зал зашли работники прокуратуры. Больше всех возбудилась Брежнева. Лезла везде, ахала, потом ее все-таки смог увести летеха. Так и не попробовал кавалер чешского пиваса, ну да ничего, теперь в «Праге» его точно запомнили. Как и меня. Ибо кололи мы адвоката жестко, на повышенных тонах. В той самой подсобке, где готовились к захвату. Проиграли пленочку – записалось все на ура, даже тихий голос Полумесяцева был вполне себе слышен, давили как могли. Хорошего следователя не было – два плохих. Я и Арапов.
Сначала Лебензон держался хорошо. Только вытирал пот со лба платком, ныл про свой адвокатский статус. Ученый гад. Пришлось разыграть с Аронычем театральную мизансцену. Ту самую, которую я обещал операм.
Арапов ушел к Полумесяцеву в соседнюю подсобку, я уселся на стул, начал, обжигаясь, пить горячий кофе, который принес мне в дрожащих руках официант.
– Сольет тебя Степан Николаевич, как пить дать сольет. – Я добавил в кофе сахара, помешал ложкой, дуя. – Санкцию на ваш арест давал лично Брежнев…
В этом месте Лебензон совсем сник.
– …кто-то должен сесть. По 174-й статье… – Арапов мне перед операцией показал Уголовный кодекс. – Разброс большой. От трех до семи. Как думаешь, у кого будет сколько? Принимаю ваши ставки.
– По 174-й, – возразил мне адвокат, – лицо, давшее взятку, освобождается от уголовной ответственности, если в отношении его имело место вымогательство!
– Ты же пленку слышал? – удивился я. – Сами придумали схему с распиской, сами принесли деньги, на них ваши отпечатки, какое вымогательство?!
– Вы вообще свидетель по делу и не имеете права вести допрос!
– А тебе еще и пункт первый УК светит, – проигнорировал я Лебензона. – Посредничество при даче взятке. С использованием служебного положения! От семи до пятнадцати. С конфискацией. Небось, немало нажил, Лев Ароныч, а?
– Прошу обращаться ко мне на «вы»! – А голосок-то дрогнул! Сник адвокатишка.
– Вот и посиди, подумай, сколько тебе даст судья по совокупности. Двадцатку даст, как думаешь?
Лебензон молчал.
– Я думаю, даст. Как они там говорят? Путем частичного сложения?
– Да нет тут никакого сложения!! Что за юридическая безграмотность?
– Это ты про советские суды? – я ткнул пальцем в синий галстук адвоката. – А про дело валютчика Рокотова слышал? Вижу по глазам, что слышал. Его вообще задним числом расстреляли. По третьему пересмотру дела!
Об этой истории в Комитете много судачили. Рокотова в свое время как раз брала «семерка» – он много пасся возле интересных иностранцев, на него составили досье. Ну и судьба у него сложилась печально. Хрущев ездил в Берлин, где во время встречи с немецким представителем ему заявили, что такого страшного черного рынка, как в Москве, нет нигде в мире. Привели примеры, даже озвучили фамилии. Никитка примчался домой, начал орать на Политбюро, дескать, это правда, что в Союзе есть подпольные миллионеры? А Рокотова к тому времени уже приняли, осудили и он тянул восьмерик. Срочно приняли новый указ об усилении чего-то там и все, намазали миллионщику лоб зеленкой. Главный закон страны, как нам объясняли не раз – воля партии. А кто рулит партией? Политбюро.
– Вот и думай, во сколько лет ты выйдешь из тюряги. Тебе полтинник?
– Пятьдесят два. – Лебензон оглянулся. – Товарищ Орлов, а нельзя ли мне воды?
– Нельзя! В камере напьешься… – Я допил кофе, покрутил остаток на дне чашки. – Говорят, на Востоке умеют гадать по кофейной гуще. Вот тебе мой прогноз, Лев Аронович, поедешь ты шить варежки или валить лес. Очень-очень надолго.
Зазвонил телефон. Мы перешли ко второму акту марлезонского балета. Звонил Николай – муж Калиновской. Он был проинструктирован мной молчать в трубку – все разыграл я сам, без его участия.
– Да, я. Да сидим уже второй час с Аронычем, бьемся. Все без толку.
Тот дернулся на стуле, потянул узел галстука вниз.
– Нет, не хочет помочь следствию… Что? Полумесяцев раскололся? Написал явку? А что в ней?
Я подмигнул побледневшему адвокату, театрально пожал плечами. Мол, а я что могу?
– Ну ясно, что валит на Лебензона все. Деньги привез в качестве гонорара? А не великоват ли гонорар адвокату? Ах, там целая команда, длинный процесс… А про меня что говорит? Встреча со свидетелем? Да… Жаль Ароныча. Паровозом идет и гудит на весь Союз. Громкое дело будет. Согласен, есть пленка. Но слышно там не ахти. Будут отмазывать, экспертиза такая, экспертиза сякая….
Я все сочувственно глядел на Льва. «Царь зверей» все больше сдувался. Интересно, купится на такой примитивный трюк? Ну это в двухтысячных он будет примитивным. А сейчас вполне себе…
Я попрощался, повесил трубку. Коля – молодец, хорошо мне поддакивал. Прямо чувствую, как он сдерживал смех.
– Ну что, давай, Лев Аронович, прощаться. Тебя сейчас в МУР на Петровку, потом в СИЗО… – Я встал, потянулся. – Как говорится, каждый у нас в стране кузнец своего счастья. И несчастья тоже.
– Подождите, Николай, а если… – Лебензон замялся. – Я тоже напишу чистосердечное?
– Тогда совсем другое дело! – в подсобку зашел довольный Арапов, помахивая издалека бумажками, заполненными от руки. Типа чистуха от Полумесяцева. – Тогда я эти документики рву, мы с вами составляем свои.
Началась торговля. Майор требовал с адвоката не только все описать по взятке, но и сдать какие-нибудь другие делишки своего патрона. Лебензон пугался, отнекивался, но, как говорится, коготок увяз – птичке конец. Трудно сначала сказать «да», а потом дать заднюю.
Через час чистосердечное признание было готово, оформлено по всем правилам. В нем адвокат расписал, откуда деньги, кто придумал дать взятку, и даже выдал секрет про то, что Полумесяцев хранит в домашнем сейфе доллары. Мол, видел, когда перегружали пачки с рублями в чемоданчик. А это было уже что-то.
В коридоре Арапов просто светился от счастья:
– Ну ты мастер! Выбить у такого зубра чистуху… теперь не отвертится, даже если в суде будет отрицать все. Мчусь сейчас к прокурору, показываю документы, он дает санкцию на обыск у Полумесяцева. Пусть повертится, пояснит за доллары.
– Как он?
– От всего отпирается, мол, показания будет давать на следствии. Мощный мужик. Ну да ладно, не таких ломали. Сделает им следак очную ставочку с Аронычем, посмотрим, как запоет. Тут еще 88-я статья летает. Бабочкой.
Ага, это спекуляция валютой. Я посмотрел на часы:
– Протокол как свидетель я подписал, если что – звони дежурному «семерки», он переключит на «Алтай».
– Лады! – Владимир пожал мне руку. – Ты нам очень помог!
Я вышел через центральный вход, протолкался через очередь возле ресторана. Ого! Уже закат. Долго мы проваландались. Поеду-ка я на базу, проведать «Гром». Неизвестно, как еще все повернется в Комитете, надо все равно держать руку на пульсе. Вышел на Арбат и тут…
– Орлов!
Возле меня тормознула «Чайка» с комитетскими номерами, приоткрылась дверь. За ней нехорошо улыбался Цинев.
– Садись, подвезу тебя.
– Куда?
– Куда следует.
Глава 14
А хорошо быть родственником Брежнева! Я присмотрелся к Циневу – тот выглядел довольным, улыбался. Румяный такой, радуется жизни. Кажется, он женат на сестре жены генерального… Разные слухи про него ходили в Комитете. Вон уже и на «Чайке» разъезжает! А ведь совсем недавно у него была обычная черная «Волга».
За окном мелькал проспект Калинина – мы медленно ехали в центр.
– Это твоя характеристика на длительную командировку в США… – Георгий Карпович достал из кожаной папки машинописный документ, прямо на папке подписал его. – Мы в ВГУ утверждаем всех выезжающих сотрудников по всем управлениям.
Вот это подарок! И в связи с чем?
– А это рапорт на тебя… – Из папки появился новый документ. – Очередной. В связи с нарушениями тобой пунктов б, г и е служебной инструкции о порядке взаимодействия сотрудников Комитета с органами МВД.
На моих глазах Цинев порвал рапорт. Тут я окончательно прифигел. Ожидал разноса и даже задержания, но чтобы вот такой поворот?! На ум пришла песня «Машины времени». «Вот, новый поворот. И мотор ревет. Что он нам несет?»
– Спасибо, конечно. Но с чем связаны… хм… такие подарки?
– Ты мне не нравишься, Орлов. Не советский ты человек, не наш! Сколько я за тобой наблюдаю – столько в этом убеждаюсь.
Хорошее начало.
– Но! – Цинев поднял палец вверх. – Соображалка у тебя работает на пятерку. Текущий момент ты понял очень правильно, рискнул и выиграл. Завтра на Политбюро Леонид Ильич воспользуется ситуацией, дожмет комсомольцев. Думаю, удастся подвинуть Шелепина, который продвигал креатуру Полумесяцева. Его дело, кстати, заберет следствие КГБ. Я уже распорядился. Тем более, я так понимаю, там 88-я статья нарисовалась?