– Говорят, пятна с кровью хорошо отмываются в ледяной воде стиральным порошком.
– Ник, о чем ты? – Синтия перестала рыться в сумочке, удивленно на меня посмотрела.
– О пятнах крови. На коврах. Мы прошлой осенью не очень аккуратно застрелили террориста в американском посольстве. Представляешь, у него из головы натекло крови с мозгами!
«Психованная» позеленела, схватилась за горло.
– …и не убрали за собой… – я развел руками.
– Мы – это кто? – теперь тупила Синтия.
– «Гром»! – сказал громко, да так, что встречающие начали оглядываться. После того, как произнес Thunder, в голове «заиграла» вместо «Любэ» Thunderstruck Айсидисиков. Я даже про себя напел знаменитую мелодию во вступлении «а-аа-ааа».
– Дорогая, мы уходим! – толстячок подхватил чемоданы с тележки, пихнул жену плечом к выходу. А та стояла и продолжала на меня пялиться. Как бы она не блеванула при всех.
– Так мы забираем тележечку? – я снял сумку «психованной», поставил свои чемоданы. – Холодная вода и стиральный порошок! Не забудьте!
Я покатил тележку ко входу. Только в дверях меня догнала Синтия:
– Там женщину рвет на пол!
– Хорошо, что я этого не видел!
– Глазам поверить не могу. Что это сейчас было?!
Глава 18
Пока стояли в бесконечных нью-йоркских пробках, я пытался надышаться «воздухом свободы». И не мог. Пыль, бензиновые выхлопы соседних машин, смог… Прямо сказать – дерьмовый воздух. Плюс бесконечные гудки автомобилей, жара, которая накрыла город. В «форде» Синтии был кондей, но как только я попытался покрутить регулятор, выяснилось, что охлаждающий девайс сломан.
– Август обещают жарким… – вздохнула Родригес, включила радио.
Ведущий быстрой скороговоркой зачитывал новости. Чуток про Вьетнам, чуть больше про выборы. Никсон на дебатах сказал то, его главный противник от демократов – Хьюберт Хамфри – возразил сё. К моему удивлению, в ноябре американцы должны были выбрать не между двумя кандидатами, а между тремя. Был еще некто Джордж Уоллес от независимой партии. И он клял и ругал Никсона с Хамфри, причем совсем не стесняясь в словах. Первого за обещание восстановить «законность и порядок» после убийств Мартина Лютера Кинга и Роберта Кеннеди. Второго за тайные связи с коммунистами. Сам сенатор Уоллес ратовал за возвращение сегрегации и отправку негров обратно в их гетто. Ну а чего стеснятся, правда?
– Какой же мудак! – прокомментировала Синтия включение Уоллеса в прямом эфире радиостанции. – Тебя к зданию ООН подкинуть?
– Туда, – покивал я, разглядывая смуглую кожу Родригес. Да, нелегко в Штатах сейчас живется цветным. – За кого будешь голосовать?
– За Хамфри, конечно. Он хочет закончить войну во Вьетнаме.
– А Никсон?
– За какой-то почетный мир. Вроде как на наших условиях. Но северяне на такое не пойдут. Союз тоже. Так что…
Синтия раздраженно бибикнула машине, которая пыталась перестроиться сразу через несколько рядов.
– Никсон победит, – уверенно произнес я. Это из школьного курса истории я помнил твердо. А еще то, что Ричард будет гонять на тачках с Брежневым и даже подарит лимузин Леониду Ильичу. И все у них будет вась-вась.
– Торможу у букмекерской конторы? – засмеялась Синтия. Кивнула мне на здание, мимо которого мы проезжали. На вывеске было написано «Ставки».
Ах ну да, это же Штаты. Тут можно ставить на президентов точно так же, как на скаковых лошадей.
– Давай сходим куда-нибудь вечером, – предложил я, меняя тему. – Ресторан, мюзикл, что хочешь…
– Ник, ты же понимаешь, что за тобой будут следить?
Синтия переключилась на другое радио. Там ведущий рассказывал о недавнем крушении легкомоторного самолета в Алабаме. Зоопарк зафрахтовал 172-ю «Цесну», чтобы перевезти крокодила. Только вот рептилия как-то сумела выбраться из ящика, народ в салоне испугался, ломанулся в хвост. Центровка самолета нарушилась, он пикирнул и разбился. Самое смешное во всей этой трагедии было то, что крокодил выжил. Единственный на борту.
Мы переглянулись с Синтией, попытались убрать улыбки с лиц. Безуспешно. Прямо случай на «премию Дарвина». Или такой еще пока нет?
– Вы же в ФБР и будете следить… – Я выключил радио.
Америка напрыгнула на меня с информационным шоком. Нет, как же хорошо все-таки жить в Союзе! Ни тебе крокодилов в самолетах, ни ругани на дебатах… Информационная стерильность. Никто мозг не долбит, не пугает, реклама не вклинивается в передачи с призывом купить женские прокладки. Впрочем, до прокладок тут еще пока не дошли. Но скоро, видимо, дойдут. Хочу обратно к надоям и плавкам!
– Тогда ты понимаешь, что нас скоро засекут.
– И у тебя будут проблемы на работе?
– Будут! Несанкционированные контакты с советским сотрудником КейДжиБи. Пусть даже и знакомым по предыдущим делам.
Я выругался про себя. Придется просить Гувера.
– Решу этот вопрос. Так что? Вечером?
– Ок, в семь буду тебя ждать здесь же. – Синтия лихо зарулила на парковку возле здания ООН, я увидел, что возле забора стоит какая-то толпа с плакатами. В основном женщины.
– Протестующие… – Синтия увидела, что я пялюсь на крупную даму, в руках которой был… белый бюстгальтер. Которым она активно размахивала.
– Что за…?!?
– Феминистки протестуют… – Родригес закатила глаза. – Против ношения бюстгальтеров.
Тут я выпал в осадок.
– Их кто-то… ну… заставляет?
– Общество. – Синтия пожала плечами. – Мужчины могут ходить по улице в майке, их соски никого не волнуют. А попробуй девушка не надеть лифчик – сразу освищут, назовут шлюхой.
Кстати, толпа оказалась неоднородная. Рядом с феминистками стояли мужчины разного возраста, и они активно посвистывали.
– Раньше женщин заставляли носить корсеты… – Мы вышли из машины, Родригес открыла багажник. – Но в итоге удалось победить мужской шовинизм. Так же будет и с бюстгальтерами! Вот увидишь!
Ага, а еще весь элгэбэте чохом.
– С такой проповедью тебе туда, – я усмехнулся, кивнул в сторону протестующих. Забрал чемоданы из багажника.
– Нет, нет, я не феминистка, – пошла на попятную Синтия. – Можешь не переживать.
Быстро клюнула меня в щечку, помахала ручкой.
– До вечера!
Понятно, отчего Синтия такая в курсе всего текущего феминизма. «Стеклянный потолок» в ФБР. «Мальчики Гувера» не пускают по карьерной лестнице женщин. В прошлый приезд Родригес говорила, что она одна из первых агентов в юбке. Прошла полный курс подготовки, а держат ее на десятых ролях – принеси, подай, выйди вон.
Я протолкался через толпу к павильону охраны, сдал чемоданы в камеру хранения. Пожилой чернокожий секьюрити мне объяснил, что мне нужен не сам небоскреб ООН, а рядом стоящее здание секретариата. Туда я и направился.
Еще один охранник, уже в самом здании, вызвонил мне советское полпредство, и оттуда спустился рыжий парень в строгом костюме, в лаковых туфлях. Прям бери и пиши картину «настоящий дипломат». Тем не менее Егор оказался вполне свойским парнем, разговорчивым, улыбчивым. Пока добирались до шестого этажа, где располагалось советское полпредство, подмигивал всем окрестным секретаршам.
– Мы тут в целом спокойно живем. Провокации случаются, но редко, – вводил меня в курс дела Егор. – Здания ООН вообще обладают экстерриториальностью, американские власти тут не появляются. Так, собачимся по мелочам с штатовским полпредом на заседаниях Совбеза, ветируем друг друга. С англичанами тоже натянутые отношения. Зато сколько у нас тут сторонников среди стран, которые выбрали социалистический путь развития! Мы тут недавно считали – пятьдесят две страны! Представляете?!
Вход в советское полпредство на 6-м этаже охранял коротко стриженный комитетчик с пиджаком, оттопыренным под мышкой. У меня проверили документы, сличили фотографию. Потом Егор повел меня по отделам. Попутно он рассказывал о том, чем занимается полпредство. В основном – продвижением советских интересов. Дипломаты участвуют в разных заседаниях ооновских комиссий и Совбеза, генеральной Ассамблее, поддерживают контакты с другими представительствами и ключевыми международными фигурами. Много болтовни, еще больше разных бумаг и документов.
– Я сейчас сообщу Якову Александровичу о вашем приезде. Подождите пока здесь… – Егор указал мне на пустующий стол, ушел к полпреду. Малик. Яков Александрович. Главная гроза Союза в Штатах. Его негласный статус в МИДе даже выше, чем у посла – поработал замом у Молотова, потом у Вышинского. Одним словом, сталинская номенклатура. С Громыко не сдружился – услали его главным в ООН. Причем уже по второму кругу – первая «ходка» была с 1948-го по 1951 год. Говорят, очень крутой товарищ, резкий, за словом в карман не лезет.
Я присел за стол, прислушался к разговорам сотрудников. Одни мужчины, в основном в возрасте. И ни одной женщины. Сквозь стрекот пишущих машинок расслышал историю какого-то молодого переводчика-стажера. Американца прикрепили к делегации китайцев вторым номером. С первым что-то случилось, и новичок «вышел на поле на замену». Переводить надо было утреннее заседание комиссии по международному праву, и вместо Дцао шанг хао перевел приветствие ведущего как Тсао шанг хао. Всего пара букв, а какой эффект! Переводчик послал китайцев на… Что любопытно, те промолчали и даже в лице не поменялись. Может, подумали, что так и надо? Сейчас очень популярна фраза про «последнее китайское предупреждение». Бедных жителей Поднебесной кошмарят американские самолеты-разведчики. Сбить их китайцы не решаются, но после каждого пролета аккуратно присылают в Штаты дипломатическую ноту с предупреждениями и угрозами.
Об инциденте на заседании узнали только после того, как начали расшифровывать пленку. Скандал! Стажер уволен, главный переводчик оштрафован.
– Товарищ Орлов! Прошу в переговорную… – это появился Егор.
Вот тут-то на меня все и уставились. Даже стрекот машинок прекратился. Я пожал плечами, снял бейсболку. Чего уж теперь шифроваться.
– Вы почему не в костюме?! – Малик с ходу на меня наехал. Высокий, с орлиным носом, бровями вразлет… Сам он был одет в строгий черный костюм с темным галстуком в тон.