Это не помешало Анатолию Ивановичу бегло просмотреть пару отчетов по ведущим направлениям налоговой деятельности и даже сообщить секретарю, что неплохо было бы вызвать уборщицу, потому что корзина с мусором переполнена и пыли больше, чем достаточно. Впрочем, о бытовых вопросах он думал недолго – Жанна прислала ему очередное сообщение, на этот раз в новом формате. Мельникова отправила ему свое селфи с обнаженной грудью и томной улыбкой. Сначала Анатолию показалось это пошлым, а потом погнало в дорогу, невзирая на то, что до конца рабочего дня оставалось больше получаса.
– Уходите? – поднялась ему навстречу Ксения Львовна.
– Не могу больше, – пожаловался Гольцов и притворно скрючился.
– Уходите на больничный, Анатолий Иванович! – засуетилась Иванкина и распахнула перед начальником дверь приемной. – Здоровья вам! – прижав руки к груди, пожелала она в спину ковылявшему начальнику и вернулась на место отсиживать положенные полчаса.
Пытаясь не выходить из роли разбитого радикулитом человека, Гольцов миновал проходную, через боковой вход вышел во двор и, скрючившись, уселся в машину, подав знак охраннику, дежурившему на воротах. «Проезжай!» – махнул тот и козырнул начальнику инспекции.
– Счастливо! – Через опущенное стекло отсалютовал ему Анатолий и медленно выехал со двора в поисках места, где можно было бы временно остановиться. И хотя никакой острой нужды в этом не было, Гольцову не терпелось собраться с мыслями, чтобы во всеоружии встретить все возможные перипетии долгожданного вечера.
– Анют, – на всякий случай он еще раз перезвонил супруге. – Ну, если хочешь, я останусь.
– Зачем? – полусонным голосом поинтересовалась Гольцова.
– Ну как зачем? Все-таки мы муж и жена. Когда одному не можется, другой должен быть рядом. Я буду дергаться, что ты там одна, – притворно посетовал Анатолий.
– А ты не дергайся, Толь. Все нормально.
– Точно? – Это была третья попытка Гольцова усыпить Анину бдительность.
– Точно.
– Тогда до вечера?
– До вечера, – уже простонала Анна, чего ему и было нужно, чтобы со спокойной совестью задать на навигаторе нужное направление и в скором времени оказаться в объятиях Мельниковой.
Езды оказалось не более двадцати минут с учетом пробок, периодически возникающих то на одном, то на другом участке дороги. Добравшись до мельниковского дома, Гольцов не решился припарковать машину неподалеку и объехал практически весь микрорайон в поисках подходящего места. Не найдя такового, Анатолий оставил автомобиль возле универсама и направился по адресу, указанному в эсэмэс. Шел быстро, стараясь не поднимать головы, чтобы не дай бог не столкнуться с кем-нибудь из знакомых. Этих незапланированных встреч сегодня Анатолий боялся как огня. И причина была проста – его не покидало ощущение, что он собирается совершить нечто противозаконное, а когда идут «на дело», соблюдают конспирацию. Вот Анатолий ее и соблюдал, насколько это было возможно. Из соображений конспирации Гольцов пренебрег, как и его жена, лифтом и быстро взлетел на заповедный шестой этаж, по открытой двери определив нужную квартиру. Но, перешагнув порог, Анатолий вдруг замешкался и, не увидев перед собой Жанны, начал стаскивать с себя знаменитые, почти трофейные мокасины.
– Че стоим? Кого ждем? – послышался из-за стеклянных дверей, ведущих в комнату, мельниковский голос, и Гольцов шагнул вперед с бешено заколотившимся сердцем.
В томной позе на шелковой простыне с тигровым принтом возлежала хозяйка квартиры, готовая к приходу гостя.
– Ну-у-у… – протянула Мельникова, изогнувшись. – Смотри…
Взявшись за край полупрозрачной туники, Жанна приступила к процессу соблазнения, не переставая облизывать ярко накрашенные губы, смотревшиеся на ее загорелом лице, как сургучная нашлепка на почтовом конверте. Гольцову стало немного не по себе.
– Страшно, Толик? – Мельникова поменяла позу, подтянув тунику вверх, ровно до границы просвечивающего сквозь полупрозрачную ткань маленького темного треугольника.
– Нет, – покачал головой Гольцов, но тем не менее опуститься рядом не рискнул.
– Иди сюда, – Жанка похлопала по дивану и хищно прищурилась.
«Сейчас коснется груди», – промелькнуло в голове у Анатолия, а Мельникова, словно услышав, потянула шнурок, и туника разъехалась чуть ли не до пупка. – Можешь потрогать, – разрешила она и взялась двумя пальцами за сосок. – Или полизать…
Этого оказалось достаточно, чтобы Гольцов вновь испытал то тяжелое нестерпимое возбуждение, которое вчера настигло его в прихожей мельниковской квартиры. Заметив, что состояние партнера изменилось, Жанка мгновенно вскочила, повернулась к нему спиной и призывно оголила ягодицы, не забывая поводить ими так, что у Гольцова задрожали руки.
– Трусы-то сними, – обернувшись, напомнила Мельникова и вновь принялась призывно извиваться перед ошарашенным Анатолием.
– Сейчас, – засуетился тот, и момент оказался упущен.
– Че? – не удержалась Жанна. – Опал?
– Подожди, – смутился Гольцов, пытаясь возродить в себе то состояние, которое привело его сюда.
– А че ждать-то? – искренне удивилась Мельникова и, уложив Анатолия рядом с собой, прильнула к его бедрам, а дальше все произошло ровно по тому сценарию, который был хорошо известен Гольцову со времен ранней молодости, когда в повсюду открывавшихся видеопрокатах за энную сумму в день выдавались видеокассеты с привлекательной пометкой «ЭРОТИКА».
Почувствовав, что Гольцов получит свое удовольствие раньше, чем она сама, Жанна быстро перевернулась на спину и глухо произнесла:
– Ну давай, Толян, трахни меня.
И тогда Гольцов незамедлительно приступил к выполнению поставленной цели, при этом стараясь не смотреть на Мельникову, на то, как она манерно облизывает губы и вьется под ним юркой ящеркой, не забывая при этом стонать и приговаривать что-то, напоминающее: «Ну давай, Толян… Давай… Сильнее… Сильнее». И Толян старался изо всех сил, закрыв глаза и механически двигаясь ровно до того момента, пока страшным взрывом не разлетелось сознание, а тело не содрогнулось так, что Жанка пискнула, взревела, а потом замерла, обхватив ногами его бедра.
Высвободившись из объятий, потный и обессиленный, Гольцов упал рядом, закрыл глаза и вытянулся в струнку, непроизвольно отодвинувшись от Мельниковой.
– Куда? – тут же возмутилась Жанка и, опершись на локоть, повернулась на бок. – Ну че? Как тебе мой производственный станок? Не хуже, чем Анькин?
Анатолия замутило.
– Я же тебе говорила, – как ни в чем не бывало, продолжала Мельникова, – зря ты, дурак, от меня бегал!.. Коля… Аня… На хер они нужны, Коля-Аня. Давай! Получай удовольствие! Че молчишь-то? Думаешь, когда опять? Можем прям щас, – предложила она и соскользнула с дивана. – Иди сюда.
– Не сейчас… – еле выговорил Гольцов, избегая смотреть на Жанку, призывно раздвинувшую ноги.
Сказанное Мельниковой не выходило у него из головы. Как странно: то, что обещало быть удовольствием, превратилось в грубое надругательство над человеческим достоинством. «Такое, – подумал он, – если и допустимо, то среди сексуально озабоченных подростков и примитивно устроенных шлюх, но никак не среди влюбленных друг в друга мужчин и женщин. Впрочем, о какой влюбленности я говорю?» – самому себе удивился Гольцов и смело назвал причины, побудившие его сегодня изменить жене: дутое мужское тщеславие, похоть и порочное любопытство.
Заметив, что Анатолий изменился в лице, Жанна насторожилась и села:
– Ты че, Толян? – Голос ее зазвучал тревожно, она занервничала.
– Мне нужно домой… – Гольцов начал собираться.
– Зачем?
Анатолий не ответил.
– Тебе че, не понравилось?
Гольцов снова промолчал, никак не решаясь встать с дивана голым.
– На, – проницательная Мельникова быстро поняла, чего он хочет, и бросила ему валявшиеся на полу трусы и брюки. – Мне отвернуться? – Она попробовала пошутить, но безуспешно. – Да ё-мое, Толик, че случилось-то?
– Я не могу… – промямлил Гольцов, застегивая ширинку.
– Это я вижу. – Жанка изо всех сил бодрилась, но по тому, как она стянула с дивана одну из шелковых простыней, чтобы прикрыться, было ясно – ей не по себе.
– Не могу с тобой… прости…
– А с ней?
– Я люблю ее, Жан… – не выдержал Анатолий и в сердцах добавил: – Зря мы все это затеяли…
– А это не только мы затеяли, – ехидно усмехнулась Жанна и уставилась на Гольцова.
– А кто еще? – Анатолию показалось, что в груди остановилось сердце, он тут же подумал об Анне.
– А никто, – ушла от ответа Мельникова и, обернувшись простыней, подошла к Гольцову: – Чмо ты, Толя.
– Чмо… – повторил за нею он и опустил голову: смотреть на раздавленную отказом Жанку было просто невыносимо.
– Уходи, – приказала Мельникова, но из комнаты не вышла. – И прибери свое барахло.
– Сейчас, – засуетился Анатолий и бросился подбирать разбросанные по полу вещи. Одного носка не хватало. Можно, конечно, было плюнуть и уйти, но как-то было неловко оставлять после себя Жанне хоть что-то, тем более один носок.
И тогда Гольцов опустился на колени и начал шарить под диваном: не там ли? Носка не было, но зато под руку попалось что-то твердое. И, недолго думая, Анатолий вытащил находку на свет божий. Оказалось – миниатюрная подвеска, точно такая же, как у его Ани, – крошечная улитка: муранское стекло с золотом. «Таких совпадений не бывает, она была здесь», – вздрогнул Гольцов и почувствовал себя в западне. Теперь, если все подтвердится, упрекнуть жену в неверности было так же нереально, как и рассказать ей о своей собственной. Никогда еще мир не казался Анатолию таким сложным и непримиримым к его промахам.
«Черт бы побрал эту Мельникову!» – негодовал Гольцов, медленно спускаясь с шестого этажа. Но настоящей злости не было. Круг, который замкнулся на Жанне, на самом деле был очерчен его собственной рукой. «При чем здесь она?! Как говорят – по обоюдному согласию и без принуждения приглашающей стороны», – признал Анатолий и от этого почувствовал с