В какой-то момент стало отпускать. Кажется, это работники скорой что-то вкололи. И вот уже стали различимы очертания предметов, а взгляд прояснялся. Первым делом выхватила из окружающей обстановки худенькую девушку в ультракоротком желтом платье.
Вьющиеся каштановые волосы, до удивительного знакомые голубые глаза, очки в круглой оправе. Она была такая милая, что я не сразу поняла, что знаю ее. Моргнула пару раз, а та улыбнулась.
– Вам лучше? Кровотечение вроде остановили, сейчас едем в клинику, – она поежилась. – К маме.
Тут же рядом оживился фельдшер скорой. Отчитал девушку за то, что та лезет не в свое дело, и пересказал ее же слова. Недоверчиво покосился и буркнул, что во всякие дорогущие клиники они в качестве такси не нанимались.
– Вы, кажется, меня узнали, верно? Я Варя!
Да уже поняла, Варвара Олеговна Смирнова. Только вот никак не ожидала, что ангелок на фото может предстать передо мной такой взрослой девицей. Как же быстро они растут! Сколько ей лет?
– Узнала, в кабинете у твоей мамы фото висит. Только там ты помоложе. Очень выросла, Варя.
Она зарделась и пригорюнилась. Если бы не мысли о том, что со мной происходит, обязательно поддержала бы ее. Не надо быть гением, чтобы сложить два плюс два.
Ей явно нет восемнадцати. Клуб. И теперь она едет к маме на работу. А мама, насколько я знаю, сегодня дежурит в ночь. Редкий случай, когда Мария Сергеевна лично в поле. Все сходится. Кто-то спалится…
– Спасибо, Варюш. Извини, что испортила вечер. Может, тебя высадить?
Ее глаза расширились, а на лице появилось то самое упрямое командирское выражение. Девушка обижено заявила:
– Виктория Сергеевна, не мелите чушь! Мне сказано было вас доставить в целости и сохранности. Вот. Доставляю. Тем более мама уже знает, что я сбежала потусить. Так, может, хоть не сильно орать будет.
Я усмехнулась. А у меня две такие. Жуть просто! Хорошо, что до этого момента еще далеко. О-о-очень. А пока надо разобраться с тем, кто, вероятнее всего, засел внутри.
К моменту, когда подъехали к клинике, стало полегче. Я смогла трезво мыслить и самостоятельно оценивать ситуацию. Машина скорой остановилась, и двери распахнулись. Лицо обдало духотой, и голова снова закружилась. Попыталась встать, но фельдшер резво подскочил и едва ли затрещину мне не отвесил.
– Дамочка, совсем уже! Без команды даже не шевелиться! Мало приключений на сегодня?
– Да я сама врач, работаю здесь, – пробубнила я, пытаясь устроиться поудобнее. В ответ мне лишь фыркнули:
– Незаметно! А что врач, поняли из документов. Да и наряд… специфический.
Пришлось покраснеть. Запоздало вспомнила, что на мне все еще надет розовый полинявший халатик пятилетней давности. Приключение так приключение. Но в этот раз я ему точно не рада.
Меня погрузили на каталку и спустили вниз. Там у входа уже стояли двое. Ну и небольшая армия за их спинами. Неожиданно на глаза навернулись слезы. Ну все, совсем расклеилась.
– Давайте ее сюда. Где расписаться?
Мария Сергеевна, как всегда, командовала парадом. За ее спиной стоял хмурый Милославский и бурил взглядом процессию. На Варю даже внимания никто не обратил, когда она выпорхнула из машины вслед за мной.
– Вот, забирайте вашего врача! Черт-те что творится ночью сегодня. Если что, мы не такси.
Фельдшер бубнил, но меня напоследок оглядел с сочувствием. Человечные они все-таки. Несмотря на бешеный поток пациентов и самые невероятные случаи. Но человечные.
– Поехали, Виктория Егоровна, даже в законный выходной продолжаете шутить. Не смешно уже. Давно.
– Валерий Сергеевич, шутили мои дети, пару месяцев назад заявившие, что я беременна двойней. Боюсь, что мне смешно не больше вашего.
Мария Сергеевна хмыкнула, и мы в темпе покатили внутрь. Не стоило терять время на разговоры. Меня ждали осмотр и разгадка тайны. Кто был прав? Сын Милославского или моя мама с ее жуткими вещими снами? Ведь в итоге она призналась, что рыбки-то всплыли на поверхность темных вод мертвыми.
Завотделением припарковал меня в кабинете УЗИ, сам аккуратно избавил от остатков жалкой одежды. Приступил к беглому осмотру. Ну и датчики, датчики, датчики.
Пара секунд, и он недовольно заворчал:
– Вот пока Марии Сергеевны нет, выскажу как есть. Дура вы, Виктория Егоровна. Причем дура непрофессиональная! Беременность! Да еще такая запущенная. Тут вон гематома. Даже отслойка есть небольшая.
Закрыла глаза и велела себе дышать. Дыши, Королева, дыши. Только внутри нарастала истерика. И причиной этого была иррациональная радость. Дикая, глупая. Но радость!
Все-таки непостижим женский организм. То мечтаю о том, чтобы детей никогда не было больше. Думаю, что в случае беременности сделаю аборт и никогда в жизни, вообще никогда не буду детей делать незапланированно, то реву от счастья.
Я же врач! Ну почему это снова происходит со мной? Чертов Егор! У него там сперма радиоактивная, что ли? Дверь скрипнула, и в кабинет вошла зевающая Мария Сергеевна.
– Ну кто там, Валер? И в каком количестве на этот раз?
– Все стандартно, она себе не изменяет. Близнецы. Монохориальные. А к ним полный набор. Сейчас еще на экспертном аппарате посмотрю ее, есть вопросы. Примерно одиннадцать-двенадцать недель.
Начальница хмыкнула, а я стала прикидывать. В голове цифры складывались, и срок прикинула достаточно быстро.
– Тринадцатая. А зачем экспертный аппарат?
Мне не ответили, а хмурый взгляд Милославского мне не понравился. Совсем.
Глава 42. Вика
В принципе, все аппараты в клинике были крутые и мощные. Но имелся один, который считался золотым эталоном УЗИ, и работать на нем могли всего два врача. Мне повезло, что один из них Милославский.
Снова каталка, а по ходу движения из вены наполнили пару пробирок для анализов. Даже лабораторию выписали сюда ради меня, что ли? Снова стала реветь.
– Сейчас успокоительное вколоть прикажу. А ну-ка угомонилась. Потом расскажешь мне секрет, как у вас с тем красавчиком такие детки получаются. Двойные. Это ж надо!
Разрыдалась пуще прежнего. Егор-то, кобель, мне изменил! Хотя даже в заплывший беременный мозг просачивался здравый смысл. Сейчас картина, открывшаяся в клубе, не выглядела такой страшной. Генеральша оказалась настойчивой, и в меня влили-таки успокоительное.
И родителям позвонить заставили. Чтобы отвлеклась. Буквально насильно. Мама спросонья подумала, что уже рожаю. В таком вот хаосе и доехали до святая святых.
Милославский запустил машину и поинтересовался:
– Скажите на милость, и как это наш ведущий специалист умудрился проморгать собственную беременность? Да еще и на таком сроке! Мария Сергеевна, либо гнать ее в шею надо, либо на курсы повышения квалификации отправлять.
Заскрежетала зубами. Тут у меня был готов достойный ответ:
– Так как раз пару месяцев назад у вашего сына обследовалась. Гормональный сбой поставил! Так что все вопросы к нему.
У того даже глаз задергался. Поджав губы, он стал водить верхним датчиком по животу. Генеральша позади него хмурилась, но было заметно, что ей весело. Давно пора Игната сослать в операционные. Руки золотые, вот пусть и работает исключительно ими.
Черт дернул меня к нему на консультацию пойти. Ну как можно было не заметить двойню?
«Каком, Королева. А сама-то? Кто беременный? Игнат Валерьевич или ты?» – ехидно спрашивал внутренний голос.
М-да. Ситуация. Я снова стану мамой. Снова двойни. Как там говорил Анзор? После второго уже все равно сколько? Кажется, придется проверить эту теорию на себе. Главное, чтобы правда не уволили. У меня же рассрочка на квартиру!
– Подойдите сюда, Мария Сергеевна. Это то, что я думаю?
Голос Милославского заставил напрячься. Мне монитор даже не включали. Изверги. Я тоже хочу посмотреть, между прочим! Мне уже намного лучше, сейчас за недельку гематому с отслойкой уберу и как сайгак бегать стану!
Все будет хорошо.
Только внутри все равно холодело. Что-то не так. Чувствовала это и неосознанно тянула руки к животу, пока двое врачей разглядывали экран.
– К сожалению, да. Что думаешь, сможешь? Сам понимаешь, что чем раньше, тем лучше.
– Если не прекратите тут секретничать, словно меня нет, я за себя не отвечаю!
Голос дрогнул, а из глаз сами собой брызнули слезы. Хреновое успокоительное у нас. Вообще не берет. Врачи переглянулись и молчаливо разобрались, кто из них станет говорить.
Милославский. Он хмуро взирал на экран монитора и медленно начал:
– Виктория Егоровна, у вас монохориальная многоплодная беременность. Думаю, не стоит расшифровывать, что это значит.
Кивнула. Конечно, знаю. У моих детей одна плацента на двоих. Сложная беременность предстоит, на особом контроле. Они питаются через одно место, и это обстоятельство может нести массу осложнений.
Тем временем Валерий Сергеевич продолжил:
– Как вы знаете, такая беременность часто бывает осложненной. В вашем случае, к сожалению, все тоже отнюдь не гладко.
В голове роились десятки возможных сюжетов. Замерла в ожидании вердикта. Прошептала:
– Что в нашем случае?
Молчание длилось всего секунду, но мне показалось, что целую вечность. Он медлил, по непонятной причине откладывая диагноз. В том, что он верный, я даже не сомневалась. Несмотря на распри, доверяла ему как специалисту.
– Фето-фетальный трансфузионный синдром.
Удивленно распахнулась глаза. Но… Как такое возможно? Это не редкий диагноз, конечно, но на таком раннем сроке его крайне сложно поставить. Обычно только во втором триместре.
– А не рано ли для такого вывода?
– К сожалению, нет.
Милославский задумчиво просматривал данные УЗИ. Они все сохранились в памяти устройства, и теперь не было нужды тревожить датчиками детей. В кабинете воцарилось молчание.
Этот синдром считается одним из самых опасных. Он представляет собой отклонение, когда питание детей через плаценту происходит неравномерно. Кто-то получает больше нужного, еле справляясь с нагрузкой, а кто-то недополучает.