— Мужик вроде, в штанах…. Тормозни, ему, наверно, помощь нужна. В случае чего до больнички довезем.
— Этому придурку помогать следовало при его жизни, — ответил Окунь, не снижая скорости. — Видно, у него с мозгами были нелады — на дорогу выскочил так, будто за ним волки гнались.
Бригадир промолчал. Советник же, почувствовав, что тот недоволен его действиями, решил аргументировать их более обстоятельно:
— Мы только что гаишников проехали. Если б мы с тем чокнутым мужиком стали возиться, любой проезжающий мимо шофер мог им стукнуть. И тогда бы нас неизбежно повязали. Мы бы, конечно, отмазались, но время точно бы потеряли. А нам ведь Пионера срочно спасать надо, верно?
Гангут медленно, словно нехотя, кивнул:
— Да, братана надо выручать.
— Ну вот, видишь! Пионер есть Пионер. Как говорится, друг, товарищ и брат. А кто тебе этот бросившийся сдуру под колеса лох?
Бригадир еще раз, уже определенней, кивнул и повторил вопрос, заданный им до инцидента со сбитым «лохом»:
— Так что сейчас происходит с Пионером? По твоим прикидкам?
— Вообще-то тебе уже должны были позвонить, — задумчиво произнес Советник.
— Кто? — удивился Гангут.
— Финк. Вернее, его люди.
— Зачем? — пожал плечами бригадир.
— Какую они могли получить информацию от Пионера? О том типе, что сдал Финка? — стал вслух рассуждать Окунь. — Твой братан им мог сказать только одно: Гангут зашел в охранное агентство «Центурион» и получил там нужные сведения. Для людей Финка это уже немало. Но им, конечно, захочется узнать больше. А больше можешь сообщить только ты.
— А чего ради я им буду что-то говорить?
— У них ведь — Пионер. А у Пионера — жена и дочка… — чуть ли не по слогам, ласково, как младенцу, объяснял ситуацию бригадиру Советник. — Улавливаешь?
— Улавливаю, — грустно кивнул Гангут.
И в тот же миг зачирикал мобильный бригадира.
Гангут взглянул на Окуня. Тот кивнул, остановил машину на обочине и пристроил ухо к сотовику бригадира так, чтобы слышать его собеседника.
— Мне нужен Гангут, — раздался суровый мужской голос.
— Зачем?
— Ты Гангут?
— Говори, чего надо.
— Мы имеем тебе кое-что предложить.
— Кто это «мы»?
— Неважно. Важно то, что твой пацан у нас. Пионер — знаешь такого?
— Ну…
— Он нам рассказал то, о чем мы его попросили. Тот же самый вопрос мы зададим тебе. Если ты на него ответишь точно так же, как Пионер, мы его отпустим. Если ответ будет иным, Пионеру — хана.
Бригадир посмотрел на Советника и, получив от него молчаливое согласие, обозначенное кивком, объявил:
— Давай свой вопрос.
— Он очень простой: кто сдал Финка? Имя!
Гангут вновь взглянул на Окуня, и тот прошептал ему в ухо:
— Пусть трубку возьмет Пионер. Про Ряху помалкивай.
— Вот что, братан, позови-ка к телефону Пионера.
— Он сейчас не может подойти. Мы ему дали успокоительное, и он отдыхает.
Советник тронул за плечо Гангута и шепнул:
— Пусть представится.
— Значит, так, братан, погоняло у тебя есть?
— Договоримся — скажу.
— Так не договоримся.
Настало молчание. Видимо, собеседник бригадира раздумывал или с кем-то консультировался.
— Канат — мое погоняло, — раздалось наконец в трубке. — Знаешь такого? Я — из братвы Хурала.
Бригадир тут же услышал шепот Окуня:
— Без Пионера — никаких переговоров.
— Слушай сюда, Канат. Перезвони, когда Пионер проснется. А пока нам базарить не об чем.
— И Гангут разъединился.
Советник опять достал свой ноутбук и, повозившись с ним с полминуты, объявил:
— Действительно есть Канат в братве Хурала. Слышал о Хурале?
— Это таджик, что ли. Он вроде бы наркотой промышляет.
— Точно.
— А ты думаешь, этот Канат себя в натуре обозначил? Может, туфту задвинул?
Окунь ответил не сразу. Завел мотор, разогнался до ста километров на спидометре. Лишь потом начал говорить. Медленно, обдумывая каждую фразу.
— Канат — бригадир Хурала. Очень похоже, что именно он тебе звонил. Дело в том, что ни одна московская группировка сейчас не будет вступать в открытый конфликт с балаковцами. Слишком рискованно — что бы там ни стояло на кону. Московские братки и без того имеют чересчур хорошие бабки. К тому же все они, в основном, работают почти легально, их офисы хорошо известны. Короче, московская братва слишком уязвима для ответных действий. Ни один столичный авторитет не станет рисковать своим солидным, устоявшимся бизнесом и подставлять лоб под пулю киллера ради будущей, а значит, проблематичной выгоды.
— А почему же Хурал может так рисковать? Почему его бригадир себя перед нами раскрывает?
— Канат считает, что произведет на нас впечатление именем Хурала. Мол, не шантрапа какая-нибудь звонит, за свой базар отвечает. А Хурал со своими братками могут чувствовать себя в относительной безопасности, потому как нам — я имею в виду всю балаковскую группировку — добраться до них сложно. Они ведь — транзитчики. Не имеют каких-то значительных интересов в московском регионе, не имеют и легальных офисов. Хурал вырос на поставках афганского героина и таджикского гашиша в Европу. Москва для него — перевалочная база, а не серьезный рынок. Считается, что и среди столичных ментов у него нет надежной опоры.
— Значит, Финк вложил балаковские бабки в афганскую наркоту, — сделал вполне логичный вывод из услышанного Гангут.
— Вполне возможно, но Хурал теперь занимается не только наркобизнесом. Он перепродает контрабандные драгметаллы, торгует оружием и даже, поговаривают, ядерным сырьем. Кстати, именно его братва была замешена в шумном скандале с красной ртутью.
— А это что еще за хренотень?
Вопрос остался без ответа, поскольку Окунь сам ничего толком не знал о красной ртути. Он стал развивать свою мысль дальше:
— В какой-то из этих товаров и мог вложиться Финк — видимо, Хурал пообещал ему очень серьезную прибыль. И вот этот товар попросту исчез, потому-то хураловские братки и зашебуршились. Они считают — кто сдал Финка, тот и украл товар. Что ж, мысль перспективная.
— А тот, кто сдал кассира, не мог попросту забрать его деньги и свалить с ними куда подальше?
— Финк — не такой человек, чтобы держать капитал под матрасом. Конечно, он искал возможность выгодно его вложить. И вот вложил на свою задницу.
— Так что мы теперь делать будем?
— Можно, конечно, позвонить Прохору и обо всем ему рассказать. — Губы Окуня тронула легкая усмешка.
— Брось, Советник, — мы слишком далеко зашли, — поморщился бригадир.
— Я рад, что ты это наконец понял. Вопрос: что мы все-таки ищем? Финка или его капитал?
— Конечно, бабки, — живо отозвался Гангут. — Без разницы в наличке они или в товаре. Но лучше все же живые баксы.
— Это уж как карта ляжет, — пожал плечами Окунь. — На украденные балаковские деньги можно, казалось бы, выйти через Финка, но почему-то у хураловцев это не получается. Так что более нет смысла искать похищенного из твоей «ракушки» кассира. Нам он уже не нужен, даже если Канат предложит обменять его на Пионера.
— А что все-таки с Пионером? — встрепенулся бригадир.
— На этот вопрос ответа пока нет, — покачал головой Окунь и вырулил на Минку. — Но сдается мне, что-то с Пионером у хураловцев не сложилось…
Тут снова зачирикал сотовик Гангута. Советник опять-таки тормознул и вместе с бригадиром приложился ухом к трубке.
— Гангут?
— Ну…
— Говорит Канат. — Теперь голос хураловского бригадира звучал очень решительно и даже угрожающе. — Этот твой Пионер не ответил нам на некоторые дополнительные вопросы. Пришлось с ним расстаться. Его останки можешь подобрать на дороге, что идет от Минки к Арканово. Не советую тебе вести себя нами так же, как твой братан. Итак, кто сдал Финка?
Советник выхватил у ошеломленного Гангута трубку и сурово, но вместе с тем спокойно произнес:
— За Пионера ты ответишь, Канат. А тот, кто сдал Финка, уже отправился вслед за Пионером. Товар теперь у нас. — Он разъединился и успокоительно похлопал бригадира по плечу: — Не волнуйся, они больше не позвонят.
— Слушай, Советник, — с трудом разжал губы бригадир, — а ведь тело Пионера должно лежать где-то на шоссе, которое мы только что проехали…
— Вот именно. Мы все равно его уже проехали, — равнодушно вымолвил Окунь и надавил педаль газа. Он подозревал, что мужик, сбитый им на дороге, мог вполне оказаться Пионером, каким-то чудом вырвавшимся из цепких лап хураловцев, но не стал делиться этой своей догадкой с бригадиром.
Помрачневший Гангут долго молчал и наконец произнес:
— Я тебе уже раньше говорил, что лишний ствол нам не помешает. Теперь он, думается, нужен еще больше. Давай я позвоню Куцему, вызову его к нам.
— Дело в том, Гангут, — с расстановкой сказал Советник, — что Куцый — единственный оставшийся в живых человек, который точно знал, где находился в прошедшую ночь Финк… Не считая, конечно, тебя самого…
15. Митин и Курский
Курский вернулся в комнату, где проходила работа по составлению композиционных портретов.
Их конструктор между тем полагал: его миссия закончена, а потому всем присутствующим следовало освободить помещение, тем более что личные — амурные! — обстоятельства вынуждали его пораньше свалить сегодня со службы. Понукать он Митина не решался, но бросал в его сторону нетерпеливые взгляды.
Старший лейтенант по укоризненной мимике дизайнера в принципе понимал, что тот от него хочет, но уходить не торопился, поскольку не знал, как дальше поступить с задержанным. Потому-то при появлении Курского Костя не смог сдержать вздох облегчения: он в затруднительных случаях охотно перекладывал свои служебные функции на его плечи, а лейтенант столь же охотно брал их на себя.
Вот и сейчас Сергей, быстро разобравшись в ситуации, приоткрыл дверь комнаты и скомандовал находившемуся в коридоре охраннику:
— Прапорщик! Отведите задержанного в камеру!