«Прости». Такое короткое слово, но как сильно оно ее потрясло! Сердце грохотало в груди, как грузовой состав. Когда Рамон вернулся несколько минут назад, она все еще не могла смотреть на него, слишком была ошеломлена. Исидора слегка подкрасила губы и вышла из номера, когда Рамон открыл перед ней дверь. Только оказавшись в лифте в окружении охраны, Исидора осмелилась взглянуть на Рамона в отражении зеркала.
– Ты вроде собирался побриться? – В черном смокинге и с легкой щетиной он выглядел довольно-таки хулигански. И чертовски сексуально.
– Бритва сломалась, – поморщился он и почесал небритую щеку.
– Мы можем принести вам новую. – Оскар, его телохранитель, потянулся к кнопке лифта. – Хотите вернуться?
– Не нужно. Я знаю, в чем проблема, и сопротивление бесполезно.
– Что ты имеешь в виду? – Она повернулась к Рамону. – Я обратила внимание, что в последнее время ты часто стал носить щетину. Я думала, это дань моде.
– Дань моде? – хмыкнул он, явно обидевшись. – Нет, это не дань моде и не лень.
– Тогда что?
– Если скажу, ты будешь смеяться. – Его губы изогнулись в легкой улыбке.
Исидора лишь удивленно изогнула бровь и сделала вид, что ей абсолютно все равно. Двери лифта открылись, и они оказались в вестибюле отеля. Рамон взял ее за локоть.
– Иди сюда. – Рамон повел ее сквозь толпу к бывшей телефонной будке, в которой теперь размещался терминал для онлайн-покупки билетов.
Кабинка оказалась очень тесной, и Исидоре пришлось положить руки Рамону на грудь, потому что он закрыл дверцу. Они не стояли так близко друг к другу с той ночи в Монако, и при воспоминании о произошедшем у Исидоры порозовели щеки от смущения.
– Это синдром новоиспеченного отца. Я видел это у своих сотрудников. Они выглядят так, будто пришли на работу после грандиозной попойки, а на самом деле у них просто младенец дома.
– Я чего-то о тебе не знаю? – Исидора недоуменно посмотрела на него.
– Я говорю об Анри. – Он провел ладонью по ее обнаженной руке, и Исидора честно попыталась абстрагироваться от того, насколько приятны ей были его прикосновения.
– Ты хочешь, чтобы я поверила, что Анри забывает побриться, поэтому ты делаешь то же самое?
– Ты считаешь, что мы с братом одеваемся одинаково, потому что считаем это милым?
– Вы бизнесмены. Костюмы-тройки и белые рубашки – ваша униформа, если можно так сказать.
– И одинаковые галстуки и ботинки?
– Я не из тех людей, которые верят, что близнецы обладают телепатической связью, Рамон.
– Мы не телепаты, – улыбнулся он. – Исидора… – Никто и никогда не произносил ее имя таким хрипловатым сексуальным голосом. Когда он провел ладонью по ее шее, ей показалось, что она превращается во что-то эфемерное. – Ты обвинила меня в том, что я хочу тебя, потому что ты мне удобна, но это очень далеко от истины. Разум настойчиво велит мне не разрушать перемирие, которое мы установили, но я не могу перестать думать о том, что мы начали, о твоей страстности. И это чертовски неудобно.
Один из охранников, стоявших за дверью, что-то сказал.
– Кажется, мы слишком долго стоим здесь и задерживаем людей, – сказала Исидора, боясь снова совершить очередную глупость.
Рамон убрал руку с ее шеи и открыл дверь.
Желтые фонари и свечи, плавающие в бассейне, освещали каменную дорожку, шедшую к самому пляжу. Струнный квартет негромко наигрывал медленную мелодию. Папарацци уже заняли свои позиции вдоль ограждений и щелкали затворами камер, фотографируя знаменитостей, которых специально пригласил Рамон. Он мог бы провести прием в семейном особняке, но тогда вечеринка не сыграла бы отведенную ей роль. Помолвка Рамона Совертера была событием года, способным затмить в желтой прессе новость о беременности Треллы.
Рамон посмотрел на сестру, одетую в легкое платье для беременных. Он искренне надеялся, что ее план затеряться на фоне его помолвки сработает. По крайней мере, Анжелика в надежных руках. Касим убьет каждого, кто осмелится обидеть его жену, и Рамон не сомневался, что у принца есть такие возможности. Рамон бросил быстрый взгляд туда, где стояли его сестры и мать. Касим, невозмутимый, но настороженный, как и всегда, стоял рядом с Анжеликой.
Его сестренка стала королевой, но Рамон пока никак не мог это осознать. Теперь на ней, как и на Анри, лежит огромная ответственность, и она уже не может по первому зову броситься к Трелле. Все держится на нем одном. Осознание этого едва не затянуло его в болото самокопания, но от внезапного смеха Исидоры у него сладко защемило сердце. Рамон поймал себя на том, что тоже улыбается. Он повернулся к Исидоре и увидел, как засияли ее глаза.
– Ты знал! – сказала она, схватив его за предплечье. – Ты позвонил ему?
– Кому? – не понял Рамон. Исидора помахала Анри и Циннии. – А-а-а, – протянул он.
Можно было сказать, что все смокинги выглядят одинаково, как и белые рубашки, но и ботинки, и ремни, и часы на братьях были совершенно идентичными. И Анри не побрился. Братья выглядели как зеркальные отображения друг друга. Их сестры всегда носили разные наряды, если только не сговаривались одеться одинаково. Почему же, черт возьми, они с Анри не могли похвастаться тем же? Как это часто бывало, Анри без слов знал, о чем думает брат.
– Я должен был вытащить Циннию из дома раньше, чем проснутся дети и заметят, что ее нет. Прости, побриться я не успел.
Цинния слегка поправилась после родов, но ей это удивительно шло. Она привстала на цыпочки и поцеловала мужа в щеку, очаровательно сморщив точеный носик.
– На нем была другая рубашка, но Розалина срыгнула, и Анри пришлось переодеться.
– Вы сговорились, правда? – Исидора недоверчиво переводила взгляд с одного брата на другого.
– Я видела это чаще, чем ты можешь себе представить, – улыбнулась Цинния. – Будь осторожен, Рамон, Анри теперь носит обручальное кольцо.
Цинния знала, что помолвка была ненастоящей, поэтому произнесла последнюю фразу очень тихо, чтобы их не услышали посторонние. Рамон почувствовал давно знакомое желание защитить близкого человека, однако на этот раз оно было направлено не на сестер, и это было странно.
– Извините нас, – Анри подхватил Циннию под руку, – хочу потанцевать с женой, пока есть такая возможность. Мы, к сожалению, надолго остаться не сможем.
– Ангел мой! – воскликнула подошедшая Франциска. Родители Исидоры появились в самый неловкий момент. – Мы так за вас рады!
– Ты красавица, – сказал Бернардо дочери, пока Франциска любезничала с Рамоном.
– Папа, – Исидора с нежностью обняла отца.
– Как ты, родная?
Бернардо внимательно посмотрел на дочь. Некоторые смеялись над щенячьей влюбленностью Исидоры, но только не ее отец. Он прекрасно знал, что она до последнего не хотела соглашаться на должность в «Совертер интернешнл», чтобы не встречаться с Рамоном.
– Все хорошо, – заверила его Исидора.
Она почти не лукавила. На данный момент все действительно было довольно неплохо, особенно теперь, когда они с Рамоном многое прояснили. Но Исидора прекрасно понимала, что, как только они расторгнут эту фальшивую помолвку, она будет раздавлена. Потому что Рамон никогда не женится на ней. Вот почему шутка Циннии неловко повисла в воздухе. Исидора оттолкнула от себя неприятное воспоминание.
– А ты как? – с нежностью спросила она.
Каждый раз, как родители снова сходились, вскоре следовал болезненный разрыв, спровоцированный неуемным темпераментом Франциски.
– Прекрасно, – уверенно сказал Бернардо.
Исидоре хотелось ему верить. В течение вечера она украдкой наблюдала, как родители о чем-то разговаривают, обмениваясь нежными прикосновениями. Она поймала себя на том, что надеется, что на этот раз у них действительно получится обрести счастье.
Как и ужин в парижском ресторане, эта вечеринка была мучительна в своем совершенстве. Лунный свет превращал морскую пенку в тонкое кружево, летний бриз нежно ласкал кожу. Анри и отец Исидоры говорили о том, как близки были всегда их семьи. Ближайшие друзья Исидоры поднимали свои бокалы, искренне радуясь тому, что она выходит замуж за мужчину своей мечты. Когда она смотрела на Рамона, то почти верила в это, хоть и понимала, как опасно заблуждение.
Когда после очередного тоста гости стали требовать поцелуя, сердце Исидоры едва не выпрыгнуло из груди. Рамон привлек ее в свои объятия, и Исидора осознала: что бы ни произошло в ее жизни дальше, этому мужчине всегда будет принадлежать частица ее сердца.
Исидора слегка напряглась, надеясь скрыть свое волнение. Она боялась, что внутри ее снова вспыхнет огонь неумолимого желания. Рамон всегда мог снести прочь ее защитные барьеры, заставив обнажить душу перед целым светом, и каждый раз, когда они целовались, ее сердце разрывалось на части от любви и боли. Ее чувства были слишком сильны, чтобы противостоять ему.
До этого момента Исидора умело использовала гнев, чтобы скрывать свои истинные чувства от Рамона, но сейчас у нее почти не осталось сил сопротивляться. Она стала мягкой и податливой, неосознанно уступила и сдалась. И Рамон это заметил. Его глаза вспыхнули опасным огнем, когда он кончиками пальцев коснулся ее обнаженной спины. Исидору целовали другие мужчины, но ни один из них не вызывал в ней такую бурю эмоций. Мощная волна возбуждения пронзила все ее тело, когда Рамон поцеловал ее.
Исидора, так же как и Рамон, не переставала думать о той ночи в Монако. Она смаковала воспоминания об их страсти, прокручивая в памяти те события снова и снова.
И в этот момент Исидора поняла, что без остатка принадлежит этому мужчине.
Это не было твердым решением отдаться ему сегодня же ночью. Не важно, произойдет это сегодня, через неделю или когда-то еще – она отдастся Рамону. Исидора страстно ответила на его поцелуй. Она обняла его за шею и перестала бояться, что этот мужчина погубит ее.
Она стала с нетерпением ждать этого момента.
Глава 8
Если в ту ночь в Монако Исидора слегка перебрала с алкоголем, сегодня ее опьяняли чувства. Каждый взгляд Рамона она ощущала как прикосновение. Все медленные танцы с Исидорой он оставлял за собой, хотя многие мужчины хотели потанцевать с ней. Он ничего ей не сказал, но он знал все без слов.