– Эмм… Терренс, я не думаю…
– Тебе и не нужно, ― он придвинулся ближе, и, понимая, что не могу отодвинуться, а бежать глупо, выставила вперед кружку, тем самым построив между нами «стену», правда его эта стена не остановила, ― ты должна лишь получать от этого удовольствие.
– Терренс, между нами ничего не может быть. Я уже говорила.
– До того, как я довел тебя до оргазма у двери своей спальни ― да, я помню, ― усмехнулся он, и я ощутила, что вместе с дрожью начинаю чувствовать раздражение.
– Ты застал меня врасплох.
– Ты могла уйти.
– Не могла.
Хотя, вообще-то, могла. Тут он был прав.
– Ты прижимал меня, ― добавила, наивно полагая, что это поможет.
– Ты могла меня остановить. Тебе нужно было только попросить.
И тут он тоже был прав. Потому что вместо того, чтобы остановить его я требовала ещё. И хорошо это помнила. Именно поэтому решила идти до конца:
– И ты бы остановился?
Терренс усмехнулся. И его усмешка совсем мне не понравилась.
– Нет, детка, не остановился бы. Потому что ты бы не попросила. А, если бы попросила, то только, чтобы доказать, что ничего ко мне не испытываешь. А это совсем не так. Ты испытываешь. И более того ― знаешь об этом.
Это. Было. Просто. Невероятно!
– То есть, ты пытаешься обвинить меня в том, что я не остановила тебя, хотя могла, и одновременно с этим говоришь, что всё равно бы меня не послушал?
– Детка, ты так стонала, умоляя меня дать тебе кончить, что я был бы последним мудаком, если бы этого не сделал, ― вновь усмехнулся он, и я возмущенно открыла рот, ошалев от его наглости.
– Знаешь, что?
– Что?
Что? Ну чтооо?
– Ты и есть последний мудак! ― Выпалила я первое, что пришло в голову.
Поставила чашку на столик и резко встала, но не успела ступить ни шагу. Терренс схватил меня за запястье, а затем потянул назад. Я тихо взвизгнула, и не успела и глазом моргнуть, как оказалась на нём сверху. Пыталась высвободиться и слезть, но добилась лишь очередной ухмылки Хардинга, пока он наблюдал за тем, как нелепо я дрыгала конечностями.
– Отпусти!
– Не хочу, ― шире улыбнулся он, ― мне нравится.
– Спятил? Нас могут увидеть!
– И что?
– И что? ― Прошипела я. ― Ты серьезно не понимаешь?
Терренс отрицательно мотнул головой.
– Просвети меня.
Я открыла рот, затем снова его закрыла. Затем немного помолчала. Мои дрыганья стали менее невротичными, и я даже подумала, что, возможно, смогу его уговорить.
– Мои родители этого не одобрят.
– Твой папа спросил, серьезные ли у меня намерения.
Я моргнула.
– Что?
– А твоя мама уже позвала нас на следующее рождество.
Вот, когда у меня действительно случилась истерика.
– Нет. ― Рассмеялась я, качая головой. ― Ты ведь шутишь, правда?
И хотя я понимала, что Терренс не шутит, всё равно надеялась.
– Саманта, твои родители уже благословили наши отношения.
– У нас нет отношений! ― Злобно прошипела я.
– Потому что ты сопротивляешься.
– Потому что мы не совместимы!
– А, по-моему, мы идеально подходим друг другу, ― расплылся в улыбке Терренс, заведя одну руку за голову. Я наивно подумала, что одной рукой он не сумеет меня удержать, но, когда дернулась, поняла, что ошиблась. Хардинг оказался хреновым халком, и это ужасно взбесило.
– Если ты сейчас же не отпустишь меня, клянусь…
– Что? ― Усмехнулся он. ― Применишь силу?
Я хотела ответить что-нибудь колкое, но передумала. Вместе этого сделала то, чего Терренс совершенно от меня ожидал ― поцеловала его.
Не знаю, что на меня нашло, но в ту минуту усыпить бдительность придурка Хардинга казалось мне отличным способом высвободиться. Но только в ту минуту. Потом способ перестал быть таким уж отличным.
Особенно, когда я ощутила, как мужские руки начали блуждать по моему топу, и моё тело отреагировало знакомой пульсацией.
А затем ― когда я потеряла контроль над ситуацией.
– Саманта, ― прохрипел он, и я выдохнула:
– Заткнись.
И Терренс, нужно отдать ему должное, заткнулся.
Пять минут назад я уверенно заявляла, что мы не совместимы, у нас нет отношений и быть не может. Но забыла об этом, как только его руки пробрались под мой топ. Как забыла и о том, что его руки делали это на диване моих родителей, в их гостиной, и в их доме. А сами они ― а ещё моя сестра, её муж и двое их детей ― спали наверху.
Я забыла об этом, когда Терренс задрал мой топ. Забыла, когда его язык сильнее втолкнулся в мой рот. Забыла, когда застонала, а затем ― когда, всё ещё удерживая меня, он поднялся с дивана, вынудив обхватить ногами его бедра.
Я забыла об этом, когда мы поднимались по лестнице. Забыла, что, хоть дом моих родителей и был довольно большим, со звукоизоляцией всегда были явные проблемы. Я забыла об этом. Поэтому, когда Терренс толкнул дверь ногой, а затем, войдя в комнату, захлопнул её той же манерой, я совсем перестала соображать.
Он бросил меня на кровать, а затем навалился сверху.
Я помогла ему избавиться от футболки. И он сделал то же самое для меня.
Пока Терренс расправлялся с молнией на моих шортах, мои руки непроизвольно потянулись к его груди. Я любила мужскую грудь ― особенно подкаченную ― это была моя слабость, мой фетиш. Я любила скользить по ней пальцами, любила пробовать её на вкус. И получала удовольствие от того, что просто на неё смотрела.
Я знала, что мои глаза заблестели ― и знала, что Терренс это заметил.
Облизнула губы, скользнув пальцами ниже. И приподняла бедра, когда Хардинг стягивал с меня шорты, а затем потянулась к его джинсам.
– Не торопись. Я хочу насладиться.
Я готова была запротестовать, но Терренс предусмотрительно заткнул мне рот поцелуем. Затем раздвинул мои ноги и устроился между ними.
Как он и сказал ― он наслаждался.
Неспешно скользил губами по моей шее и ключице, продвигаясь ниже, заставляя жаждать каждого прикосновения. И я жаждала. Отчаянно, страстно и до безумия неприлично.
Терренс довольно быстро избавил мою грудь от бюстгальтера и, сделав это, так же неторопливо накрыл её своим ртом. Царапнул чувствительный сосок, а затем прикусил его.
– Ммм, ― я выгнулась и, закрыв глаза, стиснула пальцами плед, ощущая, как тело покрывается мурашками.
– Ты такая сладкая, ― прошептал он, и я слабо улыбнулась.
Он опустился ниже, провел языком по ямочке пупка, а затем добрался до края кружевных черных трусиков.
– Ты была права, ― тихо продолжил он, ― у тебя полно сексуального белья. И оно всё ― всё, Саманта ― сводит меня с ума.
Я не ответила. Просто не смогла.
Потому что задохнулась, когда Терренс резко подтянул меня выше, а затем коснулся рукой тоненькой ткани. Я знала, что трусики вымокли насквозь, а теперь это узнал и он.
– Терренс…
– Мне чертовски нравится ощущать твою влажность, Саманта. И мне чертовски нравится, что ты становишься такой для меня.
Его палец пробрался внутрь и начал творить со мной что-то восхитительное. Я стонала и ерзла на кровати, пока Терренс трахал меня, и делал это одним только пальцем. Одним пальцем, а я уже чувствовала, что погибаю.
– Потом не говори, что мы не совместимы, ― наклоняясь, прошептал он, всё это время не без удовольствия наблюдая за моей реакцией.
– Заткнись, ― вновь повторила я, вынудив его усмехнуться.
Я притянула Терренса к себе и вобрала его. Вобрала полностью и без остатка. Он целовал меня, продолжая ласкать мой клитор, а я стонала ему в рот, наслаждаясь каждой секундой.
– Боже… Терренс, мне так хорошо, ― прошептала я и, прежде, чем он ответил, вновь его поцеловала ― глубоко, сильно, восхитительно. Застонала громче, когда его движения усилились. И едва не кончила, потому что была очень ― чертовски и восхитительно ― близка.
– Я хочу смотреть на тебя, ― сказал он, останавливаясь, и я повиновалась.
Просто потому, что была не могла ― и не хотела ― сопротивляться.
– Хорошо.
Терренс облизнул мою нижнюю губу и прикусил её. А затем я услышала, как звякнул его ремень, и ещё через несколько секунд ощутила его твёрдость между своих ног.
Потянулась к его члену, но он перехватил моё запястье.
– Не сегодня. Сегодня ты.
– Хорошо, ― снова прошептала я, позволяя ему сорвать с меня трусики.
Я почувствовала головку его члена, а затем он ворвался внутрь.
Моё тело выгнулось, и я застонала, когда Терренс начал двигаться. И это было восхитительно. Снова. Поэтому я снова потерялась, не соображая, как вернуться.
– Терренс…
Он задвигался быстрее, а затем вновь накрыл мой рот своим, вколачиваясь в меня основательнее, сильнее, восхитительнее. Боже, это был восторг. И такой мощный, что я готова была плюнуть на все предрассудки, лишь бы никогда больше это не терять.
Я ухватилась за изголовье кровати, обхватив прутья пальцами и ощущения стали острее. Его язык во мне, его член во мне ― всё это было слишком умопомрачительно.
– Терренс…
– Ты близка, детка, ― верно догадался он.
– Да… да, я очень близка.
– Я хочу почувствовать, ― прошептал он, вынудив меня выгнуться и прикусить губу, ― хочу почувствовать тебя, Саманта. Кончи для меня.
И я сделала, как он просил ― кончила. Кончила так сильно и потрясающе, что наплевала на то, что нас могли услышать. Наплевала на то, что лгала о своих чувствах.
Я просто закричала, наплевав на всё.
И лишь в конце, когда мой крик сменился стоном, Терренс заглушил его продолжительным и не менее страстным поцелуем.
– Обхвати меня ногами, детка, ― попросил он, чуть отстраняясь, и я подчинилась.
Я обхватила ногами его бедра, чтобы он врезался в меня сильнее, глубже, основательнее. А затем переместила руки на его спину, царапнув её ногтями, когда почувствовала новый мощный толчок. Затем ещё один. И ещё.
– О-ох, ― простонала я, ощущая приближающуюся волну, и царапнула его плечи сильнее. Прикусила губу, а затем вновь почувствовала его рот.