«Тео, нужно поговорить, ты занят?»
Тео? Она знала его второе имя?
«Ты нужен мне, позвони».
«Это очень важно».
«Я могу приехать?»
Приехать? В такой час?
Но прежде, чем я возмущённо открыла рот, всплыло ещё одно сообщение:
«Но было бы лучше, если бы приехал ты».
Я расширила глаза и прошипела:
– Вот же сучка!
Да, именно сучка, потому я была уверена, что имя, зашифрованное под этими абсолютно нечитаемыми символами ― женское.
Сообщения прекратились, а я попыталась унять чесавшиеся руки. Наверное, будь я девушкой Терренса больше трёх часов, я бы ей ответила. И высказала бы всё, что о ней думаю. А ещё потребовала бы больше ему не звонить, потому что он теперь занят. И занят мной. Но я была его девушкой меньше трёх часов, поэтому взяла себя в руки и отвернулась.
Сообщения прекратились, и это немного успокоило.
Однако, когда Терренс вышел из душа, я не сдержалась:
– У тебя телефон разрывался, ― сказала, думая, что он заволнуется. Но нет. Даже бровью не повел.
Кивнул и, перекинув полотенце через плечо, прошёл сзади меня к тумбочке. Взял в руки телефон, разблокировал его и через пару секунд нахмурился.
– Прости, мне нужно позвонить.
Моя внутренняя стерва рвала и метала, но снаружи я оставалась максимально безразличной:
– Конечно.
Терренс ткнул пальцем в экран, а затем прислонил айфон к уху и вновь скрылся за дверью ванной. Я услышала, как включилась вода и сморгнула, не совсем понимая, как на всё это реагировать.
Мало того, что я понятия не имела, кем была эта сучка, так Терренс ещё и закрылся в ванной, чтобы позвонить ей и включил воду, чтобы я ничего не услышала.
Если это не странно, тогда я неизлечимый параноик.
Терренс вышел десять минут спустя. Долгих десять минут, за которые я успела обдумать несколько вариантов его смерти. Не сказать, чтобы я без памяти любила Хардинга и ревновала его, но мы теперь встречались, а значит такие вот тайные разговоры в ванной были не нормальны.
А ещё, где-то в глубине души, я не хотела, чтобы меня вновь обманывали.
– Всё в порядке? ― Спросил он, и я едва удержалась, чтобы не съязвить. Поэтому просто кивнула. ― Устала? ― Снова кивнула. ― Хорошо, давай-ка поспим.
Я устала ― это была правда ― и устала слишком. Слишком, чтобы спорить. Слишком, чтобы выяснять отношения. Слишком, чтобы идти до собственной постели. Поэтому молча забралась под одеяло и позволила Терренсу укрыть меня, обняв сзади. Он прижался к моей спине, поцеловал в волосы, и стало так хорошо и тепло, что я даже не заметила, как отрубилась.
― Ты ведь помнишь, что сказала прошлой ночью? ― Спросил Терренс, когда я, стоя перед зеркалом в ванной, собирала волосы в высокий хвост.
– Эмм… что ты великолепен в постели? ― Подразнила я, хотя прекрасно понимала, о чем шла речь.
Я решила отпустить ситуацию с тайными ночными звонками Терренса и не устраивать разборок на глазах у моей семьи. По крайней мере, до тех пор, пока мы не вернемся обратно в Нью-Йорк. А возвращались мы уже завтра, так что, по сути, я не сильно с этим тянула. Надеялась лишь, что это исключительно короткий срок, чтобы влюбиться.
– И это тоже, ― усмехнулся он, появляясь в проёме и облокачиваясь о него своей рукой, ― но я говорю о твоём решении быть вместе. Ты ведь предложила это не под влиянием момента? Ты всерьез хочешь попробовать?
– Да. Всерьез.
Кажется, я слишком сильно отпустила ситуацию.
– Тогда… ― игриво улыбнулся он, а затем вошел в ванную и пристроился ко мне сзади, ― …выходит, мне можно делать вот так.
Руки Терренса осторожно легли на мои бедра, а затем он потянул их к себе, вынудив меня ощутить его возбуждение. Запах приятно пощекотал ноздри, и я ещё сильнее отпустила ситуацию. Твою мать.
– И вот так, ― прошептал он мне на ухо, и одна его рука скользнула по моему животу, опустилась ниже, а затем коснулась чувствительного местечка между ног.
– Терренс…
– Ш-ш-ш, ― он заткнул меня, сильнее надавив на ткань трусиков, и, застонав, я прикусила губу, ― мне нравится смотреть, как ты возбуждаешься.
А мне нравилось возбуждаться, Боже…
Его вторая ладонь накрыла мою грудь. И он чуть сдавил сосок, заставив его затвердеть.
– Тебе хорошо?
Я кивнула, чувствуя, как начинают подкашиваться колени. Сделала попытку вцепиться в столешницу и, разгадав мой замысел, Терренс несильно толкнул меня сзади, заставив практически упасть на ладони. Это придало ситуации ещё больше эротизма, и я ощутила, что капитулирую.
Его палец пробрался под ткань трусиков, и я ахнуть не успела, как он вошел в мою разгоряченную плоть. Я инстинктивно раздвинула ноги, давая ему больше пространства.
– Терренс…
Круг за кругом Хардинг доводил меня до исступления, а мне казалось, что я прохожу через знаменитый дантов ад. Настолько это было восхитительно и невыносимо разом.
– Терренс… ― откинула голову и прикрыла глаза, тут же почувствовав его горячее дыхание на своей шее.
– Открой глаза, Саманта, ― прошептал он, ― я хочу, чтобы ты смотрела.
И я повиновалась.
Почти не моргая, смотрела на наше отражение. Смотрела на то, как палец Терренса был глубоко внутри меня, как он трахал меня ― нежно и медленно в один момент, грубо и быстро в следующий. И видела, как мне это нравилось.
Я кусала губы, отчаянно цепляясь за гранит, а палец Терренса продолжал скользить, кружить и доводить меня до агонии.
– Скажи, что ты видишь, Саманта, ― попросил он, замедляясь.
Для меня это было смерти подобно.
– Терренс, пожалуйста… ― я готова была всхлипывать, умоляя его дать мне то, в чем я так нуждалась. И он это знал.
– Скажи, что ты видишь, ― повторил он.
Я попыталась вывернуться, но тщетно. Мучитель крепко меня держал.
– Нас… я вижу нас…
– Ты доверяешь мне?
– Терренс…
– Скажи, Саманта, ты доверяешь мне?
– Да, ― прошептала я, ― да, Терренс, я тебе доверяю!
Наши взгляды встретились в отражении и, лишь после этого Терренс вновь усилил давление. Лишь, удостоверившись. Не выдержав, я прикрыла глаза и откинулась назад ― на этот раз Терренс не стал возражать. Отдалась ощущениям, которые захватили меня всю, без остатка, а затем застонала, инстинктивно вцепившись в мужское запястье.
Дернулась и вскрикнула, ощутив его приближение. А затем почти задохнулась и упала вперед, врезавшись локтями в столешницу.
Меня тряхнуло, потом ещё раз и ещё, и всё это время Терренс оставался рядом. Его палец ― во мне, а тело ― на мне. Он полулежал на мне сзади, пока я пыталась прийти в себя. И лишь, когда моё дыхание более или менее восстановилось, отстранился.
Отстранился, но не ушел.
– Как насчет свидания? ― Внезапно спросил Хардинг, и я подняла на него всё ещё возбужденные, хоть и удовлетворенные, глаза. Сморгнула, поймав его взгляд в зеркале.
– Ты серьезно спрашиваешь об этом сейчас?
– Ты такая сексуальная, что я не устоял, ― усмехнулся он, внезапно шлепнув меня по заднице, и я вновь увидела привычного мне Терренса: обаятельного совратителя женских сердец. ― Так как?
– А чем тебе это не свидание?
– Это ― секс, Саманта, ― вновь улыбнулся Хардинг, ― а я не хочу, чтобы наши отношения строились только на сексе.
Отношения… я и не задумывалась над этим в таком ключе.
– И куда же ты хочешь пойти?
– Ты знаешь этот город, как свои пять пальцев, ― заявил он очевидное, ― выбери сама. Но я бы не отказался вкусно позавтракать.
Затем он улыбнулся шире и, поцеловав меня в шею, вышел из ванной.
А я вновь поплелась в душ.
Я выбрала свою любимую закусочную, в которую мы с родителями часто ходили до того, как я переехала. Заведение У Мориса располагалось почти на окраине города ― минимум шума, максимум добродушия и привычный сердцу уют ― это как раз то, что всегда нас привлекало. И ещё бесплатная стоянка.
– Малышка Сэмми! ― Крупный мужчина пятидесяти шести лет широко улыбнулся и, выйдя из-за стойки, расставил в стороны руки. ― Поверить не могу, ты вернулась!
– Дядя Морис, ― улыбнулась я в ответ, а затем нырнула в его по-настоящему огромные объятия. И по обыкновению и привычке вновь в них затерялась.
– Я так рад, что ты снова здесь, Сэмми. Мы так по тебе скучали.
– Я тоже скучала, ― призналась, только сейчас понимая, насколько, ― прости, что не звонила.
– Ничего. Ты была занята в большом городе, это нормально.
– Не нормально, ― завертела головой я, ― я обещала, и должна была звонить. Но за четыре месяца не сделала этого ни разу. Я просто дрянь.
– Малышка, всё хорошо. Ты здесь, и это главное. И ты помнишь старика Мориса.
Я подняла взгляд и встретилась с теплыми зелеными глазами человека, который был для меня таким же родным, как отец. Морис был моей семьей. И он был прав ― возможно, я не всегда звонила, но никогда об этом не забывала.
– А кто твой друг? ― С улыбкой спросил он, и я сморгнула, вспомнив о Терренсе.
– Терренс Хардинг, ― представился он, опередив меня, ― для друзей просто Тео.
Морис доброжелательно пожал протянутую ему руку и улыбнулся шире:
– Морис Ренар. Для друзей просто Мо.
– Очень приятно, Мо.
– Мне тоже, сынок.
Я с удивлением смотрела на Мориса, Терренса и руки, которые они друг другу пожимали, и не верила своим глазам. Да, дядя Морис был довольно дружелюбным, но ни с одним моим парнем ― вообще ни с одним ― не был дружелюбным настолько.
Он посадил нас за самый лучший столик, попросил Меган ― свою внучку, прелестную девушку семнадцати лет ― поставить вазу только что привезенных цветов, а затем велел парнишке ― Дюку, который до сих пор, как я заметила, с ума сходил по Мег ― принести две порции их фирменного пирога.
И всё это Морис делал, широко улыбаясь, и не переставая расспрашивать Терренса обо всём на свете. Признаюсь, я, конечно, надеялась, что мой названный дядя проявит хоть немного уважения и понимания, но даже не предполагала, что он придет в такой восторг.