конверсивные расстройства), «тело выражает то, что мы стараемся не чувствовать».
Когда страх не ощущается напрямую, наше внимание переносится на физические симптомы, и мы начинаем бояться катастрофических последствий этих соматических проявлений: становимся ипохондриками. Мы стремимся найти органическое объяснение проблемы, но, как правило, дело не в этом, и мы можем проходить множество медицинских обследований без конкретных результатов. Каждое исследование или МРТ, исключающее определенную проблему, приносит нам облегчение. Но внутренние сомнения не уходят, и мы снова спрашиваем себя: «А не упустили ли врачи что-то?» Это порождает цикл страха, из которого сложно вырваться.
В качестве примера алекситимии – случай с Бернардо. Он рассказывает, как однажды у него произошли неприятности дома и в тот же день был спор с начальником. Бернардо говорил, что все под контролем и ничего страшного не произошло. И когда коллега, заметив произошедшее, поинтересовался его состоянием, он с уверенностью ответил: «Все отлично». Это была его стандартная реакция на любые происшествия. Общение с Бернардо обычно было лаконичным: он был немногословен, потому что из-за отсутствия эмоций мир казался ему однообразным и бледным. Головные боли были самым явным индикатором его стресса, но связать их с неприятными событиями он, разумеется, не мог.
Соматизация тесно переплетена с данной проблемой. Это патология на стыке психического и физического, а также психологии, психиатрии и медицины. Алекситимия – один из факторов, влияющих на появление определенных симптомов, но не единственный. По всей видимости, люди, страдающие алекситимией, не овладели эмоциональным языком, и их тело выступает в роли отправителя тревожных сигналов. Есть люди, которые пережили ярко выраженные эмоции, но подавили их, так как те были чрезмерно болезненными или не соответствовали их предыдущему опыту. Стражем этих скрытых эмоций служит страх: страх переживать или размышлять, страх перед собственной личностью, перед болью и страх в отношениях с другими. В глубине души это страх перед неизбежным – перед самим собой. Единственный выход из этого страха – вновь обрести себя, принять и обнять всех своих внутренних демонов, смотря этому страху прямо в глаза. И, безусловно, это непросто. Мы еще вернемся к этой теме.
Когда наши механизмы психологической защиты не справляются и мы больше не можем «прятать проблемы», мы ищем способы утолить свою тревогу, будь то с помощью алкоголя или других веществ, чтобы забыться (хотя это и невозможно). Алкоголь, наркотики и психотропные препараты играют разные роли, но часто их главная функция – сглаживание эмоций, с которыми мы иначе не можем справиться. При проблемах внутреннего контроля мы прибегаем к внешнему. Многие зависимости обусловлены не столько веществами, сколько объектами, действиями или отношениями, которые затуманивают наше сознание, отрезая нас от самих себя. «Отключение» кажется привлекательной альтернативой, но только до тех пор, пока мы не решим провести тщательную «генеральную уборку» в своей жизни. Следовательно, для преодоления зависимости в большинстве случаев решением может быть не воздержание, а, как говорит мой коллега Мигель Фустер, налаживание связи с собой и искреннее общение с окружающими.
Сложное сочетание ощущения подавляющей тревоги, неспособности чувствовать или выразить свои эмоции (когда все переживается как тревога) и трудности в коммуникации с окружающими зачастую сопровождаются навязчивыми мыслями. Ипохондрические опасения, о которых упоминалось ранее, являются проявлениями этой навязчивости, но существует и множество других схожих случаев. Некоторые люди постоянно испытывают страхи, чувствуя потребность повторять одно и то же действие, чтобы избежать риска, или пытаются держать все под строгим контролем, чтобы предотвратить беду для себя или близких. Порой они ощущают потребность в том, чтобы все вокруг было чистым, боясь заразиться. Не говоря о крайних случаях, различные навязчивые мысли могут неожиданно охватить наш разум. Мы придаем избыточное значение мелочам: кажется, что из-за формы носа все нас отвергнут или что малейшая ошибка станет нашим концом. Мы можем стать одержимыми каким-либо человеком, событием из прошлого или будущим… В конечном итоге мы можем обрести одержимость чем угодно.
ОБСЕССИВНО-КОМПУЛЬСИВНОЕ РАССТРОЙСТВО (ОКР)
Когда возникает данная проблема, у человека часто присутствует смесь различных искажений восприятия:
• Человек убежден в том, что произойдут очень серьезные события, даже если их вероятность крайне мала. Например, он может беспокоиться о заражении редким заболеванием, даже если у него нет факторов риска.
• Он чувствует себя ответственным за все, включая события, явно выходящие за рамки его влияния. К примеру, он может думать, что его незначительные действия в повседневной жизни могут привести к несчастному случаю у других людей.
• Человеку трудно переносить неопределенность. Он хочет всегда знать, что произойдет дальше, и чтобы все было предсказуемо.
• Небольшие угрозы в его глазах могут превратиться в катастрофические. Он видит только самые крайние и отрицательные исходы ситуации.
• Он придает своим мыслям избыточное значение. Например, он может думать, что если во время конфликта с кем-то у него возникает мысль: «Боже, я бы его убил», это морально равносильно реальному убийству.
• Человек считает, что единственный способ справиться с этим – постоянный контроль над своими мыслями. Это обычно приводит к обратному эффекту: чем сильнее он пытается избежать определенных мыслей, тем они становятся навязчивее.
• Человек считает приемлемым только совершенство, он не принимает ошибок и недостатков. Он убежден, что для каждой проблемы существует идеальное решение, и для каждой дилеммы существует «правильное» решение (Рис. 12).
Рис. 12
В разделе «Страх всегда имеет корни» мы рассматривали способность нашего мозга устанавливать связи для сбора максимального объема информации, когда речь идет о спасении жизни. Если какие-то переживания оказались травматичными, мозг сохраняет их, даже если мы стараемся их забыть. Эти воспоминания закреплены в нервной системе и могут активироваться в любое время. Например, если нашему ребенку требуется рутинная операция, но в свое время мы пережили трагедию, выкидыш и слишком быстро старались забыть это, минимизируя значение, то сейчас, когда ребенок нуждается в помощи, нас может охватить паника от мысли о потере, даже если мы осознаем ее иррациональность. Эти воспоминания иногда не полностью обрабатываются нашим сознанием, и чем менее мы осознаем их воздействие, тем больше они влияют на нас на подсознательном уровне.
Выявляя такие воспоминания и высвобождая связанные с ними эмоции, можно значительно уменьшить присутствующие страхи. Прошлые переживания, которые влияют на нынешние чувства, зачастую остаются скрытыми. В этих условиях нам приходится становиться детективами своего внутреннего мира, а ключевым инструментом здесь выступает любознательность. Когда причина тревоги неясна и, казалось бы, нет внешних поводов для нее, многие начинают критиковать себя, обвинять в чрезмерной реакции, считая, что такое состояние неоправданно. К сожалению, окружающие иногда усугубляют этот процесс, делая акцент на критике, что только усиливает наше беспокойство и питает наши цикличные навязчивые мысли (Рис. 13).
Рис. 13
Эти навязчивые мысли не обусловлены лишь страхом: они могут быть связаны и с другими эмоциями. Например, склонность к таким мыслям часто проявляется при депрессии, связанной с грустью (и отсутствием толерантности к ней). Человек упрекает себя за пассивность, за неспособность идти вперед, за прошлые ошибки… за все. Как выразилась одна из моих пациенток: «Я злюсь на себя, потому что в гневе не ощущаю свою грусть». Но после этого грусть только усиливается, и цикл мыслей ускоряется. Небольшие ресурсы, которыми располагает человек в депрессии, тратятся на саморазрушение. Разумеется, это не добровольный процесс, который можно просто прекратить, но важно осознать, что это добавляет лишние мучения, усугубляя страдания. Иногда, чтобы избавиться от глубокой меланхолии, необходим препарат, который поможет замедлить поток мыслей и придаст нам немного сил, помогая восстановить измученную нервную систему. Тем не менее, люди с глубокой депрессией, утратившие веру в себя, порой скептически относятся к медикаментозной терапии или принимают препараты нерегулярно, что уменьшает их эффективность. Частая изоляция также мешает им обратиться за помощью и принять ее. Но такое самоотчуждение может иметь более глубокие корни, чем текущее депрессивное состояние.
Если бы вместо самоосуждения и попыток уклониться от своих чувств мы посмотрели на них с любознательностью, это позволило бы поразмыслить о них глубже. Текущая ситуация не дает полного объяснения нашему состоянию, но в контексте все может приобрести ясность. Также бывает, что не находится явного стимула, даже если мы обращаемся к глубокому прошлому, поскольку тревожность накапливается постепенно, капля за каплей, пока последняя, возможно, на первый взгляд, незначительная, капля не переполнит чашу. Депрессия может наступить после нескольких лет непрерывного напряжения, а зависимость может зародиться как социальное потребление и стать с течением времени чрезмерно значимой. Нет необходимости искать единственное объяснение для всего, но важно осознать, что привело нас к нынешнему положению. Простое наблюдение за собой без осуждения, попытка понять себя может оказаться глубоко исцеляющим.
Обращаясь к примеру девушки с ОКР, которая постоянно моется, можно лучше понять ее проблему, если исследовать корни тревоги и неспособность смириться с ней. Здесь прослеживается четкая связь: в детстве девушка столкнулась с сексуальным насилием, что привело к глубоким чувствам отвращения и стыда. «Я хотела как-то избавиться от этого запаха, я чувствовала себя испачканной и поэтому я мылась снова и снова… и так до сих пор». Тот опыт был настоящим источником ее боли, и мозг боролся с этими чувствами всеми доступными способами. И как мы знаем,