— Ваше сиятельство…
Я поклонился в строгом соответствии с правилами этикета.
— Золан, барон Риланский. — Ухмыльнувшись в густые золотистые усы, граф вытянул руку с зажатым в ней бокалом. Практически пустым, между прочим. — Рад видеть вас в добром здравии. Ещё никого не покалечили?
— К счастью, за две минуты меня никто не успел спровоцировать, за что я искренне благодарен вашему сыну. — Весь тщательно продуманный план ведения беседы ухнул в бездну в первые же секунды. За такое поведение графа вполне можно было назвать невеждой, если бы не тот факт, что он играл. Играл на грани, выставляя себя довольно простым человеком. Но мы-то с вами знаем, что если у власти идиот, то за его спиной обязательно скрывается теневой правитель. Вот только Талас Шорн был боевым генералом, живой легендой своей родины, а такую славу дурак сыскать не способен. — Пока вы не слишком заняты, я бы хотел вручить вам этот дар в честь вашего прибытия. Надеюсь, что когда-нибудь он вам пригодится.
Граф принял из моих рук шкатулку, открыл её, — в это мгновение его брови чуть дёрнулись, — и перевёл взгляд на меня:
— Такого изящного решения я не ожидал. Но эта вещь мне определённо может пригодиться, в отличии от большей части всего того, что мне посчитали уместным подарить.
А как же поговорка, гласящая, что дареному коню в зубы не смотрят? И зачем, спрашивается, повышать голос до такой степени, что во все стороны уже отправились «гонцы», готовые рассказать всем о том, что мой дар оценили весьма высоко? В какую игру ты играешь, граф?
— Отнюдь не многим хорошо известен смысл слова практичность, ваше сиятельство. Но, если с формальностями покончено, я бы хотел представить вам мою невесту, и получить ваше одобрение.
— Хм… — Талас вгляделся в лицо Гессы, и, промолчав несколько секунд, кивнул с улыбкой: — Если ваши чувства искренни, то я не вижу препятствий для вашего брака…
Но? По глазам вижу, что это ещё не всё!
— … но мне бы хотелось, чтобы посвящённое вашему дню торжество вы провели в моей усадьбе.
— Если таково ваше желание, то я не посмею отказать. — С этого момента мне придётся действовать чуть осторожнее, и посвятить сбору и обработке информации куда больше времени и сил. Я знал, что род Шорнов никогда не был ярым противником демонов, но и к тем, кто выступает на нашей стороне, этих вояк отнести нельзя. Следовательно, это предложение шло не от щедрот души, и зачем-то я графу был нужен. Или как приманка, — для кого, если в городе только Кэл может мне что-то противопоставить? — или как противовес, лишний камень на чаше весов. Как союзник я откровенно плох, ибо моё здесь пребывание ничем не гарантированно, и я могу буквально исчезнуть в любой день вместе со всеми родными. Моё желание учиться? Не смешите! В политике это ни разу не ограничитель. Прямо сейчас я больше склонялся к версии о том, что моими руками хотят подчистить оставшуюся грязь, но это всего лишь ничем не подкреплённое предположение. — Но я был бы не против как-нибудь встретиться и наедине обсудить… детали торжества.
Совсем небольшая пауза, но граф не мог не понять намёка. Глаза Таласа блеснули, но ответил он без единой заминки:
— Это можно устроить. Я непременно извещу вас о дате встречи. А сейчас — прошу извинить, меня ждут другие гости.
— Пусть удача никогда не оставит вас, ваше сиятельство.
— Взаимное пожелание…
От резкого разворота тяжелый плащ хлопнул по ногам мужчины, — от маски недалёкого вояки граф отказываться, естественно, не собирался, — а он сам направился к новоприбывшей группе аристократов, принадлежащей к одной семье. Там даже дети были, так что я решил позволить себе слегка расслабиться. Да и когда ещё, если не на празднике, охватившем весь город? Да, горожанам тоже организовали все условия, выведя артистов, установив по всему городу сотни столов и выкатив тысячи бочек с бесплатным алкоголем. Граф решил совместить и своё восхождение на престол, и празднование победы, так что гулянка ожидалась нереально масштабная. Мне и сравнить-то не с чем, так как раньше я такие мероприятия предпочитал не посещать. Но по атмосфере — преддверье наступления нового года, не иначе.
— Итак, есть что-то, чего бы ты хотела?
Гесса подняла на меня свои алые глаза и, прищурившись, тихо сказала:
— Наверное, заранее узнавать о такой важной вещи, как наша свадьба. Тебя вообще не интересует моё мнение?
— А ты против? — Ответом мне стала тишина, ибо ситуация была — как в анекдоте про парня, девушку и два куска торта разных размеров. Но объясниться как-то надо, так что я слегка приглушил исходящие от нас звуки. — Я не планировал просить у графа благословления. В конце концов, оно нам не очень-то и нужно… Но только так я мог перевести тему.
— Перевести тему? Серьезно…?
— Талас явно хочет стравить нас с радикально настроенной знатью. И из такого конфликта выход, на данный момент, только один, и ни тебе, ни кому-либо ещё он не понравится, так как нас гарантированно попросят не то, что из города — из страны! — Хотя, наверное, за резню могут и голову попытаться отпилить независимо от того, кто виноват. — А меня вообще постараются убить.
— Но конфликт образуется в любом случае, а сегодня ты совсем не факт, что сумел хоть что-то выиграть.
И то верно. Я и подумать не мог, что граф решит в добровольно-принудительном порядке перевести нашу с Гессой свадьбу на свою территорию. И особенно долго откладывать — тоже не вариант, так как не далее чем через три месяца у меня будет столько дел, что вместе с торжеством останется только вздёрнуть самого себя на рее. А отказать графу в такой ситуации я не могу, ибо на данный момент он — стена, защищающая моих родных. Фактически те, кто стремится к власти и обладает ею могут друг друга хоть перерезать, если соблюдаются простые правила:
Первое — никто, кроме благородных и особо приближенных ничего не знает о происходящем. Тобишь, горожане должны жить с чувством веры в непоколебимую, непогрешимую и чуть ли не святую знать, среди которой конфликтов нет и быть не может. Естественно, что-то просачивается в народ, но лишь в виде слабеньких отголосков.
Второе — ни одна из сторон конфликта не должна забывать о чести и благородстве или, по крайней мере, обставлять всё так, чтобы грязь никогда не вылезла на поверхность. Те же похищения с шантажом категорически не одобряются вышестоящим дворянством и самим королём, и за такое очень жестоко наказывают. Почему? Да для того, чтобы в замшелое болото благородных хоть как-то могла попасть свежая сильная кровь! Ведь аристо с развязанными руками едва ли допустит, чтобы из грязи в князи выбрался талантливый, потенциально могущественный, но не имеющий за собой реальной силы простолюдин или какой-нибудь мелкий рыцаришка. Куда как более жёсткий вариант этих правил действовал по отношению ко всем нормальным ученикам магических академий и военных училищ, куда могли попасть и знатные дети, и талантливые грязнокровки, да простит меня одна взлохмаченная особа. Пока студенты спокойно учились и действовали на благо царства, их защищала воля короля. Но если студент, скажем, решит сцепиться с кем-то вне стен учебного заведения, эта защита сойдёт на нет.
Простое и понятное правило, позволяющее получить неприкосновенность для себя и близких в обмен на невозможность повлиять на что-то во «внешнем мире». Мне такая защита не светила по многим причинам, но это не значит, что я не могу использовать во благо себе её более слабое проявление. Действовать честно и открыто, переть вперёд, словно живой танк — и ни одна скотина не позарится на отца, мать и брата. А уж себя и Гессу я защитить сумею.
— Но пока я и не проиграл ничего свыше того, что уже было утрачено. К нашему разговору прислушивалось несколько человек, так что о том, что граф нам благоволит скоро станет известно абсолютно всем…
— А в гильдии меня будут подкалывать с удвоенной силой. — Демонесса вздохнула — и взяла бокал с чем-то золотистым и шипящим с предложенного слугой подноса. — И так уже соблазнительницей детей нарекли, а теперь…?
— Ни пять, ни десять лет в нашем случае не сыграли бы особой роли, а откладывать что-то подобное на потом я не собираюсь. — Пооткладываешь тут, когда собственные глаза активно стараются всё испоганить и наставить тебя на путь истинный. — После расскажу, почему. И, кстати, с каких это пор я стал ребёнком?
Если не о перерождениях, то о глазах и о поиске решения я сказать обязан.
— Вопрос нужно сформулировать по-другому: когда ты перестал им быть?
— Давненько, с какой стороны ни посмотри. — И подмигиваю девушке, прикладывая указательный палец к губам. Следом за этим искажающее звуки заклинание рассыпается каскадом сокрытых от невооружённых глаз частиц маны, а я поворачиваюсь к высокому, худому мужчине с подобной пергаменту кожей, чёрными, с проблесками седины волосами, глубоко посаженными, окружёнными тёмными пятнами бледно-голубыми глазами и, в целом, аккуратными чертами лица. Такой образ заставлял испытывать удивление лишь потому, что нездоровый внешний вид резко контрастировал с аурой этого человека, на поясе которого висела отнюдь непростая рапира. Материал сквозь ножны определить я не смог, но вот их особая отделка указывала на то, что передо мной не просто замшелый рыцарь, коих в одном только Рилане было побольше сотни, а неслабый пользователь праны. Его уровень я не мог оценить так же, как уровень более слабых магов, но, на глазок, он лишь немного не дотягивал до уровня короля меча.
Или уже недотягивал, ибо годы в любом случае берут своё.
— Рыцарь Вильгельм Таэл.
В ответ на это представление я так же, в меру вежливо, кивнул:
— Золан, барон Риланский. — Следом же я представил и изобразившую нечто вроде книксена демонессу. — И моя невеста, Гесса.
— Рад знакомству с подающей столь большие надежды молодежью…
Не то, чтобы мне не нравились все эти расшаркивания, но я понимал, что Вильгельм — это только первая ласточка, после которой ко мне начнет подходить множество людей. Кто-то просто для того, чтобы обозначить знакомство, а кому-то от меня может что-то понадобиться. Учитывая тот факт, насколько упорными были «кандидатки в управляющие», которых мне приходилось разворачивать у самого порога арендованного для проведения собеседований кабинета, окольцевать меня должны хотеть многие. Поскорее бы объявить о том, что невеста у меня уже есть, и у всех остальных нет шансов…