— Что это?
— Сфинкс.
— А что у него с лицом?
— Это французы из пушек ядрами разбили.
— Вот заразы! Им бы за это морды разбить. А еще представители цивилизованной страны!
Бровикова охватила эйфория. Он, конечно, знал и читал об этих древних строениях, но увидеть их вблизи, собственными глазами — вот это счастье!
Гамаль больше молчал и смотрел только на дорогу, он явно о чем-то думал и, как показалось Андрею, был чем-то расстроен. Дорога стала пустынной, по сторонам — сплошные пески, и Бровиков постепенно расслабился, а потом и задремал.
Вдруг он почувствовал, что машина остановилась. Открыв глаза, спросил:
— Что, приехали?
— Да нет, что-то мотор забарахлил. Давай посмотрим, думаю, мелочь, — он нагнулся, потянул ручку открытия капота, затем вышел из машины. Осмотрел мотор, подошел к багажнику и достал монтировку:
— По-моему, ремень вентилятора ослаб, — повернувшись к Бровикову, обратился к нему: — Ты возьми потяни рукой ремень кверху, а я его закреплю.
Только Андрей нагнулся к мотору, взял в руку ремень, как вдруг на его голову обрушился страшный удар монтировки. Он не успел даже ойкнуть, упал перед машиной.
Гамаль быстро перевернул его на живот, достал из заднего кармана деньги, огляделся по сторонам и, взяв Бровикова за ноги, оттащил его метров на десять от шоссе. Нагреб ногами на тело песок, чтобы оно не было видно на фоне пустыни, и спешно направился к машине. Захлопнув капот, сел в кабину, запустил мотор, развернулся и поехал в сторону Каира.
Глава 20. Бровиков
Закончилась эпопея двух солдат — Леонова и Николаева. Они принесли весть о судьбах тех ребят, кто оказался в тюрьме душманов, созданной на территории Пакистана с ведома правительства этой страны. Весть страшная, но необходимая: родители узнали, что их сыновья, попав в плен, остались настоящими патриотами своей страны и верными присяге. Их содержали в скотских условиях, уговаривали, обещали блага, деньги, чтобы они добровольно отказались от своей Родины. Когда ребята не согласились на предательство, их жизнь превратили в ад: сплошные издевательства, пытки, голод, избиения. Но солдаты не сломались и, отказавшись от сладких посулов, предпочли смерть позору. Вместе с афганскими военнослужащими, оказавшимися в плену, они подняли восстание и в своем последнем бою уничтожили сотни своих мучителей, десятки единиц боевой техники пакистанской армии.
Слава им, скромным пацанам, проявившим героизм во имя своей Родины!
В списках пропавших без вести числятся многие солдаты и офицеры. Невозможно представить состояние их родителей, родных и близких, от которых стали нередко отмахиваться бюрократы в погонах и в гражданской одежде.
А ведь были и истории с некоторыми военнослужащими Советской Армии, которые, отказавшись изменить Родине, вынуждены были продолжать свою жизнь вдалеке от дома, от родных, обрекли себя на лишения и страдания.
Один из них — уроженец города Минска, капитан, десантник, сражавшийся рядом с Кобликом, Леоновым, Николаевым и другими верными сынами Родины. Это — командир роты Бровиков Андрей Михайлович. Он потерял ногу, пальцы рук и, будучи обезображенным до неузнаваемости, решил, что его мать, жена, дочь не должны нести на себе такой груз моральных страданий и жалости.
Итак, что же произошло с капитаном Бровиковым?
По дороге в сторону Каира мчался туристический автобус. Туристы, уставшие от долгих походов по историческим местам и жаркого солнца, расслабленно отдыхали, откинувшись на спинки удобных кресел, некоторые, закрыв глаза, дремали. Вдруг один из туристов громко крикнул, указывая пальцем на правую сторону дороги:
— Там человек!
— Ну и что? Здесь, конечно, редко находятся люди, но бывают.
— Там человек, он лежит в песке, скорее всего, мертвый или ему плохо!
Сообщили водителю. Тот явно без энтузиазма затормозил и начал сдавать назад. Сидевшие у правового борта автобуса пассажиры теперь уже четко видели, что метрах в пятнадцати лежит человек. Выскочили из автобуса, подбежали к нему. Один из пассажиров, притронувшись к шее лежащего мужчины, крикнул:
— Он жив! У него повреждена голова. У кого есть бинт?
Водитель бросился к автобусу и принес аптечку. У лежащего мужчины вместо правой ноги был деревянный протез. На левой руке отсутствовало несколько пальцев. Он был без сознания.
Водитель сказал:
— В пятнадцати километрах отсюда небольшой городок, там есть что-то вроде госпиталя. Надо довезти его туда, там позаботятся о нем.
Четверо туристов подняли мужчину и занесли в автобус, разместили полулежа в первом ряду нижнего яруса. Машина тронулась, а туристы, с которых слетела сонливость, стали обсуждать случившееся.
Через полчаса автобус въехал в городок, остановился у небольшого фруктового магазинчика. Водитель выяснил у продавца, как проехать в больницу. Доехали меньше чем за десять минут. Больница размещалась в двухэтажном глиняном, похожем на барак средних размеров здании.
Водитель зашел внутрь и через пару минут вышел в сопровождении двух санитаров в замызганных халатах. Пока они выносили раненого, клали его на носилки, врач записал обстоятельства обнаружения человека в пустыне. Потом отпустил автобус, помахал рукой и зашел в здание. В приемном покое новому пациенту обработали рану на голове, после этого поместили в палату.
Бровиков пришел в себя на следующий день. Долго рассматривал желтоватый от пыли потолок, обшарпанные стены, прежде чем понял, что находится в больничной палате. Стал вспоминать, что же с ним произошло. Вспомнил, как Гамаль остановил машину, сказав, что забарахлил мотор. Попросил его потянуть рукой ремень вентилятора. Затем — удар по голове…
«Чем же он меня саданул? — подумал Андрей и тут же вспомнил: — Так он же в руке держал монтировку». Даже вспомнил, что, перед тем как почувствовал удар, услышал металлический лязг. «Значит, при замахе зацепился монтировкой за капот. Может, это и смягчило удар и спасло мне жизнь. Скорее всего, кто-то меня подобрал и доставил в больницу. Что же делать, что рассказывать? Интересно, забрал ли Гамаль у меня деньги? Конечно же, забрал, иначе какой смысл убивать? А где мой паспорт?»
Осмотрел убогое помещение: какие-то приборы, небольшая тумбочка, вся в царапинах, не очень стерильная табуретка, даже пол оказался не чистым.
«Скорее всего, — подумал Андрей, — я в какой-то сельской больнице. Что мне говорить? Если скажу, что стал жертвой нападения, то без полиции не обойдется. А кем мне представиться? Пакистанцем? Тогда сообщат в посольство, а я и языка не знаю».
Послышался звук шагов. Андрей закрыл глаза. Пусть думают, что он без сознания. Надо оттянуть время, чтобы выработать тактику поведения. В палату зашли двое мужчин. Они развязали рану, чем-то обработали и опять забинтовали. По их спокойным голосам, Бровиков сделал вывод, что его состояние не вызывает тревоги.
Когда врачи вышли, он снова открыл глаза. Потревоженная рана ныла, но он понимал, что это боль не такая, как бывает у людей с какими-то заболеваниями. Он продолжил анализировать положение. Вспомнил реакцию Гамаля, когда Андрей оплачивал заказ на протез.
«Увидел, что у меня есть баксы, и у него глаза загорелись. Еще бы, перед ним половина человека, никому не нужного, никем не разыскиваемого. Вот и сработала подлая мыслишка. Так вот почему у него так резко изменилось настроение: он явно стал искать вариант, как меня освободить от этих долларов. Решил кокнуть и, наверное, был уверен, что безногому калеке хватит и одного удара, чтобы отправиться на тот свет. А ведь я даже не знаю, как называется его отель. Дорогу, естественно, тоже не запомнил и вряд ли смогу показать. Что же делать?»
Вдруг Андрей обнаружил, что ничем не накрыт, лежит на голом матраце в брюках. «Смотри ты, даже штаны не сняли, решили, что лечить надо только голову, а не что-либо из нижней части мужика!»
Это открытие его обрадовало. Появилась надежда, что Гамаль не все деньги забрал. Был же имеется небольшой запас в потайном карманчике. Постанывая, повернулся на бок и запустил руку в задний карман. Денег и паспорта нет, зато пальцы нащупали бумажку. Неужели квитанция? Достал бумагу. Так и есть — квитанция на изготовление протеза! Затем расстегнул брючный ремень и нащупал под ним потайной карман. Одного прикосновения хватило, чтобы обрадоваться: заначка была на месте. Андрей даже не стал ее вынимать.
От этого настроение поднялось. Бровиков стал подводить итоги. Паспорта нет, кто он — врачи не знают. Пока не убедятся, что он иностранец, в полицию могут и не обратиться. А судя по одежде и убогому протезу, его могут принять и за бомжа. Из этого можно сделать вывод: если ему быстрее выписаться, то он может избежать разборок с полицией, что чревато депортацией или даже тюрьмой.
«Для начала надо попытаться выяснить, где я нахожусь, — подумал он. — Что не в Каире — ясно. А вдруг в этой больнице есть человек, знающий русский язык? У нас же в Союзе многие египтяне учились, в том числе и медики. Судя по солнцу, сейчас первая половина дня. Перевязку мне уже сделали». Так размышляя, он постепенно уснул, а когда проснулся, уже начинало темнеть. Решил, что ради сохранения инкогнито останется без ужина: сделает вид, что находится без сознания.
Наступило утро. Пришел врач, и Андрей, негромко простонав, открыл глаза. Врач, средних лет мужчина, удовлетворенно сказал: «Окей!» — и тут же задал вопрос, но Бровиков сделал вид, что хочет встать, и, сделав движение опять «потерял сознание». Конечно, он слышал, как в палату вошел еще один человек. Они вдвоем сделали ему перевязку головы, укол и ушли. Голоса их, как и в первый раз, были спокойны, значит, дела у него неплохи.
К вечеру он «пришел в себя» и, когда появился доктор, улыбнулся ему. Врач тоже обрадовался, что пациент пришел в себя. Он сделал Бровикову укол. Андрей поднес палец ко рту: дай, мол, поесть. Тот понимающе кивнул и вышел. Минут через двадцать принесли еду: лепешку, кусочек сливочного масла, стакан сока и чай. Бровиков сел, облокотился на подушку, а маленький поднос с едой поставил себе на уцелевшую ногу. Управился с едой быстро и тут же уснул.