требует отдать лоскут ему, что мне делать?
После короткого раздумья Бунцев ответил:
— Лучше было бы официально передать начальнику контр разведки страны, ведь там расписались солдаты не только из Москвы и области. Но в то же время этот майоришка находится в единой группе. Придется, наверное, отдать, но потребуй составить акт передачи.
Затем Леонов начал подробно рассказывать, что ему пришлось пережить в плену. Тем временем мама Антона пригласила всех к столу, а после обеда командиры уехали.
Утром следующего дня отец подвез Антона в контрразведку. Они договорились, когда Антон будет выходить, позвонит отцу, и тот пришлет за ним машину.
Антон вошел в подъезд большого дома и, назвав постовому свою фамилию, сказал, что его вызвал майор Новиков. Постовой позвонил кому-то, сообщил о Леонове и, положив трубку на аппарат, сказал:
— Ожидайте, сейчас за вами придут.
Антон стал ждать. Прошло десять, двадцать, а затем и тридцать минут. Наконец появился прапорщик:
— Леонов?
— Так точно.
— Оружия, фотоаппарата при себе нет?
Леонов аж вспыхнул и, еле сдерживаясь, ответил:
— Ни танка, ни гранатомета тоже нет.
— Гм… Следуй за мной!
Они поднялись на второй этаж, прошли по коридору с десяток шагов, и прапорщик открыл дверь с номером 201. Пропустил Леонова вперед и вошел сам:
— Товарищ майор! Леонов сказал, что у него с собой нет даже танка и гранатомета. Может, обыскать?
— Ладно, обойдемся, свободен!
Прапорщик вышел, Новиков кивнул на стул:
— Проходи, садись.
Антон оказался в двух метрах от Новикова, сидящего за лакированным столом. Майор взял несколько чистых листов бумаги. Записал данные Леонова, в какой воинской части служил, когда и при каких обстоятельствах попал в плен, где его содержали душманы, кого из советских военнослужащих встречал в плену или среди душманов. Потом потребовал рассказать, как они с Николаевым оказались в Лондоне, а затем в Москве.
Леонов старался излагать точнее и полнее. Когда рассказывал, как он хотел броситься в пропасть, капитан вдруг усмехнулся:
— Забавно, а как собираетесь подтвердить, что все, что вы рассказываете, правда?
Леонов вспыхнул:
— А вы можете спросить об этом ишака, он может подтвердить!
На этот раз вспыхнул Новиков:
— Рядовой Леонов, не забывайте, вы еще не демобилизованы из рядов Советской Армии, а перед вами майор!
— Извините, товарищ майор, но какой вопрос, такой ответ.
— Ладно, валяйте, сочиняйте дальше.
Антон понял, что он закипает, и, еле сдерживаясь, ответил:
— Я вижу, сочиняете вы, а я, между прочим, говорю правду!
Майор измерил его с ног до головы презрительным взглядом и бросил в упор:
— С кем из иностранцев вы виделись, после того как исчезли из своего батальона?
Леонов машинально ответил:
— Товарищ майор, я был ранен, взрывом сброшен в ущелье. Кстати, многие из наших ребят попали в плен при таких же обстоятельствах.
— Хорошо, как вы можете доказать, что были ранены?
— Могу раздеться.
— Леонов, вы уходите от ответа на мой вопрос: с кем из иностранцев вы встречались, когда находились в плену?
Антон начал подробно рассказывать и о Людмиле Торн, и о Роберте и других иностранцах, которых запомнил. Отвечая, он заметил, что за спиной майра открылась не сразу заметная дверь. В кабинет зашел полковник, молча присел на стоявший слева от двери стул. Странно, но появление в кабинете старшего офицера подействовало на Антона успокаивающе. Новиков же вел себя в том же русле:
— Леонов, перед вами майор, который, между прочим, тоже не один год повоевал в Афганистане и, как говорится, понюхал пороху и крови, так что не надо мне тут рассказывать легенду, которую вам предложила вражеская разведка!
— Извините, товарищ майор, может вы и были в Афганистане, но что не воевали, это факт! Тот, кто понюхал пороху, так себя не ведет. Я готов доказать любому суду, что говорю правду!
— Суд — еще впереди! — перебил его Новиков, вскочил на ноги и, перегнувшись через стол, чтобы быть поближе к Леонову, громко повторил: — Суд впереди, Леонов и не надейся на Николаева! Он уже вчера начал говорить правду!
— Я уверен, что Николаев рассказал то же самое, что и я. Товарищ майор, я все время находился в плену, перенося издевательства, унижения, избиения, но я всегда помнил, что давал присягу Родине и что у меня есть семья, которая молится за меня и ждет, а мои однополчане, командование делают всё, чтобы помочь мне и моим товарищам-пленным. Вы не имеете права меня и других советских солдат, попавших в плен, подозревать в предательстве. Я не хочу вам, товарищ майор, предъявлять доказательства своей правды и прошу вас доложить вышестоящему руководству, что я прошу принять от меня доказательства!
Новиков смутился, но, быстро овладев собой, выпалил:
— Рядовой Леонов, вы что, хотите, чтобы я вас немедленно арестовал? Причем не только за хамство и оскорбление старшего по званию, но и по подозрению в дезертирстве и измене Родине?!
— Я просто не хочу с вами разговаривать! — ответил Леонов и отвернул лицо в другую сторону.
Полковник поднялся с места, подошел к Новикову и произнес:
— Сядьте, майор! Я бы вам посоветовал более уважительно относиться к боевым солдатам и офицерам!
Новиков, ошарашенный неожиданным появлением руководителя, сел и пробормотал:
— Ему нельзя верить!
— Он тоже вам не верит, — спокойно произнес полковник.
Обойдя стол, он приблизился к вставшему Леонову и протянул ему руку:
— Полковник Соколов Олег Олегович, начальник отдела военной контрразведки по Москве и Московской области. С прибытием вас, Антон Сергеевич! Хочу вас поздравить: сегодня подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении вас орденом Красной Звезды. От души вас поздравляю!
Он посмотрел на Новикова и сказал:
— Свободен, майор!
Новиков суетливо собрал какие-то бумаги и, чеканя шаг, вышел из кабинета. Соколов сел на место Новикова:
— Вы уж простите нас за этого майора. Завтра отправим его к месту службы, в Белоруссию. Я послушал вас, не сомневаюсь в правдивости ваших слов. Кстати, Николаев уже в Иваново рассказал то же самое, что и вы. Я лично пришел, чтобы попросить вас рассказать о тюрьме в Бадабег. Мы знали, что это — крепость-база моджахедов и центр по подготовке душманов под руководством лидера Исламского общества Афганистана Раббани. Бадабег расположен в двадцати километрах от Пешавара. Расскажите мне, Антон Сергеевич, что вы помните.
— То, что там находилась разведка США, мы, конечно, догадывались. Крепость, как нам казалось, не старинная, ей максимум 30 лет. К нам часто наведывались представители душманов и иностранцы, среди них выделялась американка Людмила Торн и английский лорд по имени Роберт. Имен других я не знаю.
— А сколько было наших ребят?
— Около двадцати человек. В другом помещении содержались афганские военнопленные, их было приблизительно человек сорок. Рассказывали, что там якобы находился полковник афганской армии. Содержали нас в скотских условиях, за малейшее неповиновение избивали плетью со свинцовым концом, заковывали в кандалы, сутками не давали еду, воду. Идея побега у ребят появилась еще до меня. Мне рассказали, что удалось разведать территорию. Николай Шевченко, который томился в тюрьме уже три года, смог раздразнить начальство Центра, вызвав коменданта на встречу по боксу. А в качестве вознаграждения за победу попросил игру в футбол между заключенными и охраной. Рассказывали, что этот Шевченко во время игры получил множество ушибов, но смог хорошо рассмотреть крепость и составить план побега.
Как проходило восстание, я не знаю. Но точно помню, что афганцы и советские четко скоординировали свои действия. Договорились начать восстание через сутки или двое после того, как мы с Николаевым дадим Роберту свое согласие уехать в Англию и нас заберут из тюрьмы. Наметили начать действия, когда у охраны начнется намаз.
Затем Леонов рассказал Соколову о своих странствиях с Николаевым и о побеге в Посольство СССР в Лондоне. Соколов слушал внимательно, что-то записывал, затем спросил:
— А письмо, которое писали ребята, не удалось, конечно, сохранить?
— Что вы, товарищ полковник! — воскликнул Антон. — Ведь ради него мы с Николаевым и сделали вид, что согласились выехать в Англию.
Антон сунул руку за пазуху, достал довольно большой лоскут материала и протянул полковнику. Тот развернул его и прочитал. Руки его задрожали:
— Кровью ребята расписались. Дорогие вы наши!
Он нажал кнопку на столе, и в кабинете появился подполковник. Соколов приказал:
— Составьте акт о приемке этого документа от Антона Сергеевича Леонова. Затем вызовите мою машину, пусть отвезут его домой.
После этого он написал на листке бумаги свой телефон, фамилию, имя, отчество, должность и протянул листик Леонову:
— Если нам понадобиться еще что-нибудь уточнить, мы позвоним вам. Ну, а если тебе, герой, понадобиться переговорить или встретиться со мной — звони.
Вскоре подполковник провел Леонова до выхода, подвел к «Волге», сказал пару слов водителю и распахнул переднюю дверку:
— Пожалуйста, Антон Сергеевич! Счастливого пути!
Глава 24. «Рынок рабов»
Бровиков проснулся, когда почувствовал, что машина остановилась. Первое, что он увидел, — желтые, как песок, строения. Чуть правее была небольшая площадь, на которой находилось много людей. Он спросил у таксиста:
— Сахар?
— Сахар, — сделал ударение на последний слог таксист и спросил: — Проблем ноу?
— Ноу, ноу. Сенкью! — Андрей открыл заднюю дверцу и осторожно вылез, напоследок бросил: — Гуд бай!
Машина тронулась, но, проехав метров двести, остановилась рядом с двумя стоящими такси.
«Будет дожидаться клиентов», — подумал Бровиков. Сунул за пазуху пакет с перевязочными средствами — подарком мастера по протезам — и, старясь налегать больше на костыль, двинулся к площади.