Отдельным «афганцам» удалось получить хорошее образование, а затем и должности, но не все из них остались людьми, откликающимися на просьбы о помощи братьев по оружию, матерей и вдов погибших.
Анна Степановна и жена Бровикова Татьяна продолжали верить, что и к ним в конце концов придет весточка… Таня работала в институте лаборантом, Анна Степановна подрабатывала в частной компании учетчицей, Анастасия хорошо училась в школе. В их доме сохранялся уют «счастливой» семьи. Леонов с Николаевым часто приезжали в Минск, звонили Коблик, Чайкиной и все вместе собирались в уютном доме Бровиковых. За столом велся неспешный разговор, и было понятно, что дружба, рожденная в Афганистане, продолжается.
Глава 26. Зимбабве
Андрей Михайлович Бровиков понимал, что судьба подарила ему человека, который не только помог ему оказаться в ином мире, в ином измерении, но и дал работу. Он очутился далеко, на юге Африки, где протекает река, которую знает каждый ребенок по сказке Корнея Чуковского «Доктор Айболит»:
И встал Айболит, побежал Айболит.
По полям, по лесам, по лугам он бежит.
И одно только слово твердит Айболит:
«Лимпопо, Лимпопо, Лимпопо!»
«Я, конечно, не Айболит и пока вынужден лечить себя сам, но, что такое Лимпопо, уже знаю», — размышлял Бровиков.
Первые две недели он провел в столице Зимбабве Хараре. Середич поселил его в хорошем отеле, правда, номер был зарегистрирован на самого Иосифа. Андрей с большим энтузиазмом, похожим на остервенение, изучал карту этой страны и, конечно, историю. Как же так получилось, что страна, имеющая огромные залежи полезных ископаемых, драгоценных металлов, достаточно быстро оказалась на экономических затворках Африки? Гонение белых, затем междоусобица, борьба кланов, образование бандитских сообществ, хищения, преобразование государственных разработок драгоценных металлов в личные, прекращение поступлений в бюджет — и результат налицо.
В этот вечер Андрей засиделся позднее обычного. Сначала он посидел за картой, а затем, выпив чая, взялся за изучение языка. Пожалуй, главным и наиболее распространенным языком здесь является английский. Кроме английского в Зимбабве разговаривают на языках шона и ндебеле. Андрей решил сначала выучить английский, тем более кое-какие познания он получил еще в школе. Неожиданно в дверь кто-то постучал. Понимая, что в такое время может прийти только кто-то из обслуживающего персонала, он открыл дверь. На пороге стоял Середич, а в руках он держал бутылку шампанского. Бровиков спросил:
— Иосиф Павлович, у вас день рождения?
— Нет, дорогой, это у вас, — и он достал из кармана паспорт. — Читайте, завидуйте, вы — гражданин Зимбабве! Так, кажется, в стихотворении Маяковского о советском паспорте?
Во время пути в Хараре Андрей долго колебался, но все-таки решил назвать Середичу свою настоящую фамилию. И вот в его руках — собственный паспорт. Раскрыл: фото — его, фамилия, имя — Бровиков Андрей Михайлович, текст английский. Произнес:
— Ну вот, как говорят у нас на родине, и ксива у меня есть. Но, как я понимаю, это только для местных властей?
— Нет, Андрей, это настоящий паспорт гражданина Зимбабве. С ним можно ездить практически по всем странам Африки, запрашивать визу в любую страну мира.
Они сели за стол и распили бутылку игристого. Затем приступили к главному.
— Итак, — начал Середич, — будем считать, что период акклиматизации закончен. Предлагаю завтра потратить день на приобретение вещей, которые вам понадобятся. Начнем с посещения доктора. Пусть посмотрит, перевяжет вам ногу. В прошлый раз он сказал, что уже скоро можно будет снять повязку на руке. Затем проедем по магазинам, купим вам одежду, как говорится, на все случаи жизни. Будем исходить из того, что вам может пригодиться в той местности. Надо будет купить еще кое-что из посуды, спиртное, здесь страна не мусульманская, сухого закона нет. Купим продовольствие: консервы, муку, крупу, соль, сахар и, конечно, галеты.
Ну, а послезавтра — в путь. Повезу я вас сам, правда, с шофером. Давненько я не бывал в тех местах.
— И куда мы едем? — спросил Андрей.
Середич достал карту, отодвинул посуду и разложил ее на столе:
— Смотрите, вот наша с вами столица Хараре, к югу находится город Мутаре. Там моя фирма. От Мутаре шестьдесят пять километров к юго-востоку, к границе с Мозамбиком. Там субтропики, много железных и тиковых деревьев. Кроме традиционной для Африки «большой пятерки»: носорога, льва, слона, буйвола и леопарда, — есть дикие собаки, саблерогие антилопы, гиппопотамы, гиены, жирафы, крокодилы, питоны и другие объекты охоты.
У вас будет отдельный небольшой дом, каменный, немного укрепленный, на случай нападения бродячих искателей месторождений и прочих. Рядом с домом установлен ветряк, который дает электричество в дом, имеется радиотелефон. Дом разделен на две половины: одна — служебная, вторая — жилая. У вас будет оружие: пистолеты «Беретта», автомат «Узи» и даже ручной пулемет советского производства, на всякий случай гранаты, дымы. Боеприпасов хватает. У вас в подчинении будут пять охранников, живут они недалеко.
Андрей, скажу откровенно, я доверяю вам — офицеру, прошедшему через такие испытания. Вообще предлагаю перейти на «ты», как и положено землякам. Согласны?
— Конечно.
Они пожали друг другу руки.
— Ты забыл поинтересоваться свой зарплатой, — хитро прищурился Середич.
Андрей молча пожал плечами:
— Как-то не задумывался. Куда мне деньги девать? Что с ними делать?
— Ой, не скажи. Деньги ты же можешь отправить кому хочешь. Банки здесь работают четко. Я тебе предлагаю для начала такие условия. Завтра мы заедем в банк, паспорт у тебя теперь есть, мы откроем тебе счет. В качестве первого взноса внесем триста долларов. Каждый месяц такая же сумма будет поступать тебе на счет. Если же дела на приисках пойдут неплохо, я с удовольствием увеличу сумму твоего дохода. Идет?
— Вполне.
— Тогда отдыхай, завтра в десять утра будь готов, я за тобой заеду.
После ухода шефа Андрей улегся, но еще долго не мог уснуть. В его памяти опять всплыла семья: жена, доченька и, конечно же, мама. Вспомнил, как он, только что окончивший училище, влюбился в молодую девушку — выпускницу института. А получив назначение в Белорусский военный округ, решил не откладывать женитьбу и сделал своей девушке предложение. Она пообещала дать ответ после того, как посоветуется со своими родителями. Андрей был уже знаком с ними, но очень стеснялся отца Тани — полковника милиции. На следующий день она сказала: «Вчера вечером завела разговор, мама — в слезы, она меня по-прежнему считает ребенком, а отец, молча выслушав, ничего не сказал, ушел в свой кабинет. Я всю ночь не спала, сама себя спрашивала: смогу ли я быть хорошей женой? Но утром отец за завтраком вдруг спросил, готова ли я жить с молодым лейтенантом в полевых условиях, без элементарных удобств, ведь навряд ли сразу же выделят квартиру, и жить, скорее всего, придется на частной?»
В конце концов любовь победила. Состоялась свадьба, затем переезд в Минск, а места в квартире Бровикова вполне хватило. Андрей вспомнил, как дожидался рождения ребенка. Таню в ожидании родов доставили в роддом. Андрея отпустили со службы, он прибыл к жене перед обедом, ждал до вечера, и только когда стемнело, смог попасть к врачу. Она как раз пришла с осмотра Тани и сказала:
— Товарищ лейтенант, рожать — это не прыгать с парашютом, это дело тонкое. Идите домой, завтра утром позвоните.
Андрей, убедившись, что у Тани все нормально, спросил:
— Доктор, скажите честно, она родит ночью?
Врач рассмеялась:
— Товарищ лейтенант, вы хоть раз рожали? Нет, конечно, и это правильно. Рождение не всегда идет по расписанию.
Бровиков умудрился добиться от врача слова, что Таня родит наступающей ночью, а сам остался ожидать во дворе роддома. Благо было лето, и он, в одной гимнастерке, как смеялись медики, увидев его во дворе, заступил на вахту. Таня родила в ноль сорок. Одна из медсестер проявила сострадание и тут же вышла во двор и «доложила» лейтенанту, что он добился своего, и у него появилась на белый свет дочь.
Радости не было предела. Андрей сначала бросился к трамваю, но, не дождавшись его, бросился к троллейбусной остановке, а затем просто побежал домой, чтобы сообщить радостную весть.
Затем прошел все ступени службы в Афганистане. Только одного не мог вспомнить: что случилось и как он оказался в ущелье и в конце концов в плену. Вспомнил тюрьму и крепость, где томились советские и афганские военнослужащие. Как ребята заботились о нем, требовали лекарства для него, перевязки, убеждали тюремщиков и иностранных советников, что перед ними простой советский солдат.
«Как там Леонов и Николаев?» — подумал он. Вспомнил эпизод, как писали письмо на Родину, как расписывались кровью. Как он не смог поставить свою подпись, потому что ворвались тюремщики и стали осматривать помещение, обыскивать пленных. Вспомнил полет в американском самолете, тех американцев, которые летели с ним. Подумал о них тепло, ведь они ни словом, ни взглядом, ни жестом не показали отвращения к нему, а, наоборот, ненавязчиво предложили что-нибудь съесть, попить. И вывезли его на территорию Египта в обход таможенной и пограничной служб.
Заснул он только около трех часов ночи.
Глава 27. Коля Капарико
Тем временем в Союзе продолжались большие перемены. Резко ухудшились поставки продовольствия и товаров широкого потребления, было хорошо видно, что наступил спад экономики. Полки магазинов в буквальном смысле опустели, и народ часто не мог купить продукты первой необходимости. Все больше людей стало выходить на улицы. Чувствовалось, что чья-то «опытная» рука ведет государство к развалу.
В стране нарастала напряженность, появились острые конфликтные ситуации на национальной почве в союзных республиках.
Общественные организации воинов-интернационалистов, матерей и вдов погибших и пропавших без вести в Афганистане старались больше уделять внимания крайне нуждающимся. Вот и Вера Федоровна с Анной Степановной решили навестить инвалида афганской войны Николая Капарико и вышли от него все в слезах. Еще бы! Парню двадцать лет, а он — без рук и без ног. И как бы он жил, если бы не медсестра санатория с добрым сердцем, которая вышла за него замуж. Все у них складывалось хорошо, даже родили сына, получили квартиру, но, сработал афганский синдром. Телевидение, радио все чаще стали вещать, зачем, мол, нам нужна была война в А