— Нам надо чаще встречаться с ними. Кстати, я тут купил в фабричном магазине два костюмчика для Насти. Надеюсь, не ошибся с размером. На свадьбе присутствует секретарь профкома нашей фабрики. Она вчера по моим описаниям прикинула размеры Анны Степановны и Веры Федоровны и сегодня вручит им подарки. Я и для Тани приготовил подарок.
— А я? Мне тоже надо сделать им какой-то подарок.
— Хорошо, хорошо. Сделаем подарок от нас двоих.
— И расходы пополам!
— Ладно, разберемся.
Затем парни долго беседовали с матерями. Конечно, обсуждали и обстановку в стране. Мнение было общим: какие-то силы ведут СССР к распаду. Вера Федоровна вспомнила Новикова и вместе с Анной Степановной рассказала об этом негодяе. Потом женщины рассказали, что родители и вдовы погибших и пропавших без вести ребят еще раньше инициировали перед властями вопрос о строительстве памятника в самом центре Минска. Вопрос оказался сложным. Оппозиция в штыки восприняла это предложение.
— Но у нас хорошие союзники. Бывшие «афганцы» нас дружно поддержали. Начальник управления милиции на транспорте — воин-интернационалист, является руководителем общественного объединения Союза интернационалистов Беларуси и Председателем Всесоюзной ассоциации воинов-интернационалистов — сотрудников милиции и внутренних дел МВД СССР, писатель, очень уважаемый в обществе человек и всей душой воспринял нашу идею. Он буквально проламывает стены, возведенные оппозицией. Добился принятия решения горисполкома о строительстве памятника, а Председатель Совета Министров БССР поддержал его, и правительство приняло решение о финансировании строительства памятника.
Ребята пообещали, что приедут на открытие.
Коблик и Бровикова уезжали из Иваново с отдохнувшей душой. Они поняли, что не одни: и в Беларуси, и в России у них есть надежные друзья.
Но время бежало стремительно. Наступил 1991 год. Чтобы остановить распад СССР, 17 марта был проведен референдум о сохранении Советского Союза. За сохранение высказалось 76,4 % принявших участие в голосовании. На основе этого была создана специальная группа, уполномоченная центральными и республиканскими властями, которая в рамках Ново-Огаревского процесса разработала проект по заключению Договора Федерации «О Союзе Суверенных республик», подписание которого было назначено на 20 августа.
И вдруг грянул гром накануне подписания. Случилось это 19 августа. Консервативное крыло высшего руководства власти, до этого ничего практически не сделавшее для сохранения страны, словно очнувшись, вступило в сговор, без какой-либо подготовки, воспользовавшись тем, что Горбачев с семьей отдыхал в Крыму, предприняло попытку совершить государственный переворот. Горбачев был объявлен низвергнутым, а власть перешла к ГКЧП — Государственному комитету по чрезвычайному положению. В стране воцарился хаос. Сторонники ГКЧП и его противники вышли на улицы. Митинги, стычки, кровопролитие. Весь мир по телевидению увидел в центре Москвы танки у гостиницы «Украина», которые бьют по зданию Верховного Совета. 21 августа путч был подавлен, но он положил начало процессу еще более страшному — стихийному разрушению союзной государственности.
В течение двух месяцев пятнадцать республик приняли решение о независимости, то есть о выходе из состава Советского Союза. Прекратила свою деятельность Коммунистическая партия. Страна практически осталась без управления.
Конечно, об этом не знал Бровиков, но знал весь мир. Народы СССР были в трансе.
Глава 36. Египтянин
Середич предложил Бровикову ехать обратно. Вручил ему сорок тысяч долларов и пояснил:
— Это деньги на оплату добытых драгоценностей и по три доллара в день для каждого из вас — тебе, Минкину и охранникам на питание. — Протянул американский бинокль в футляре и пошутил: — Советского не нашли.
— Они все в Афганистане, — ответил шуткой Андрей и спросил: — Так мне дадут попутчика?
— Да, сейчас привезут. А пока я хочу тебя предупредить. Наши прииски, как бы это сказать, в общем, не совсем законны. Разговоры по радиотелефону могут прослушиваться, а ваши координаты засечены. У спецслужб такие фирмы, как наша, на крючке, и в первую очередь чтобы содрать большой куш. — Он протянул Бровикову небольшой конверт: — Здесь десять тысяч долларов. Они для того, чтобы откупиться от спецслужб или армии. Деньги постарайтесь вручить по возможности меньшей суммой и желательно в присутствии Джона Фрейда.
«Ишь ты, не доверяет мне, — подумал Андрей, — как будто не понимает, что мне они ни к чему».
В этот момент в комнату вошел незнакомый мужчина, он поздоровался по-английски. Середич представил его Бровикову:
— Это и есть ваш новый охранник. Его зовут Азар Секани. Он — египтянин, знает русский. Поближе познакомитесь по дороге. Сейчас вас отведут пообедать. Секани вручит тебе пистолет, и поезжайте. Надо, чтобы до темноты вы были на месте. Я же прощаюсь с вами, мне надо ехать в Хараре. Желаю вам счастливого пути.
Он пожал им руки и вышел. Через минуту их пригласили на первый этаж, где был накрыт стол. Они быстро поели и сели в машину. Провожающий их мужчина сказал по-английски, что машина заправлена полностью и в кузове еще две канистры с бензином. Потом он обратился к Андрею:
— Вы сами сможете выехать из города или вас проводить?
— Думаю, что дорогу найду, — ответил Бровиков.
Они выехали за ворота и, пока выезжали из города, разговор не заводили. Оказавшись на пыльной, трясучей, уже знакомой дороге Андрей заговорил первым:
— Ну что, давайте знакомиться. Меня зовут Андрей Бровиков. Воевал в Афганистане, там потерял ногу, часть кисти руки. Домой решил не возвращаться, чтобы не травмировать свою семью и знакомых. Здесь я уже почти два года.
— А мое имя Секани, фамилия Азар. Учился в Советском Союзе, в Минском политехническом институте. Когда вернулся на родину, меня призвали в армию, дали звание капитана и, не обращая внимания на мои протесты, направили советником афганских моджахедов, которые воюют с афганской и советской армией. Я там своими глазами видел, что моджахеды поддерживаются Америкой, Пакистаном, Саудовской Аравией, Египтом и другими, в том числе и Китаем. Они — настоящие бандиты. Совсем не жалеют свой народ, ни за что убивают детей, женщин, стариков. Скажу честно, мне стало страшно и обидно, что меня, инженера, полезного своей стране, превращают в убийцу. Я не выдержал, заплатил большие деньги и сбежал. Сначала приехал в Йемен, затем в Зимбабве. Здесь один лавочник, торгующий продуктами, познакомил меня с Середичем, который взял меня на работу охранником. Он мне сказал, что вы мой командир, и немного рассказал о вас.
— Транспорт водить умеешь?
— Да. Я закончил автотракторный факультет.
— А кто у вас был деканом?
— Ким Алексей Иванович.
Андрей не знал, конечно, фамилию декана и спросил просто так, чтобы проверить египтянина. Ответ прозвучал убедительно. Бровиков понимал, что если и будет кто-либо проверять его самого и подсылать человека, то, кроме Иосифа Середича, никто не станет этого делать.
— Прямым начальником у тебя будет Джон Фрейд. Вас в команде будет четверо. Шеф доверяет Фрейду, он, по-моему, неплохой человек.
Затем Бровиков рассказал об условиях работы и жизни на базе и о том, что Середич, возможно, купит им квадроцикл, спросил:
— А ты знаком с такой техникой?
— Да, в Афганистане они были, но немного. Я познакомился с их устройством, проехал на таком, конечно. Удобный транспорт и в горах, и на равнинах. Неплохо выглядит и в условиях песков.
— А у тебя большая семья, где живет?
— В Каире живет. У моего отца своя лавка, мама, две сестры и брат. Все — младше меня.
— Ну, а домой не хочется?
— Очень хочется. Жду, когда власть поменяется. Когда был президент Гамаль Насер, народ жил день ото дня лучше. Советский Союз помог построить Асуанскую плотину, такого грандиозного сооружения в Африке еще не было.
— А пирамиды в Гизе?
— Ну, пирамиды — это одно из семи чудес света, но этот гидроузел, с инженерной точки зрения, — это тоже чудо света.
Андрей испытывал к египтянину все большее уважение.
— Оружие тебе выдали?
— Пистолет, автомат, гранаты и боеприпасы, сказали, что на базе дадут, — он сделал паузу и, смутившись, произнес: — Не знаю, на базе, может, будут смеяться надо мной, когда увидят, что привез с собой постельное белье и кое-какие принадлежности.
— Не волнуйся, смеяться не будут. Ты правильно поступил, что взял все это. Жить приходится в спартанских условиях. У тебя будет отдельная комната в небольшом двухкомнатном домике, сложенном из черт знает чего. Электричество и вода будут. Правда, не знаю, есть ли там душ. В случае чего, будешь приходить ко мне, у меня душ есть.
— А я буду далеко от вас жить?
— Я попрошу Фрейда, чтобы он поселили тебя в ближайшем домике. Второй дом, где живут охранники, находится подальше, ближе к реке, где проводятся работы. Ты будешь жить с Фрейдом. Как у тебя с английским?
Секани покачал головой:
— Кое-как. В Египте много людей, которые немного знают английский. Я тоже учил его в школе, вот и все мои познания. Правда, в Пакистане приходилось общаться по-английски, это немного подтянуло мои знания.
— Ничего, со мной будешь практиковать свои знания русского, а с Джоном — английского. У меня, кстати, есть несколько учебников английского языка, можешь взять.
Еще было далеко до наступления темноты, когда они прибыли на базу. Бровиков собрал «штаб» прииска у себя в доме: Минкина, Фрейда и троих охранников. Представил им Секани и обратился к Фрейду:
— Джон, пусть Секани живет с тобой. Дело в том, что он знает русский язык, а ты ему будешь помогать совершенствовать английский. Введи его в курс дела, расскажи об обязанностях, о порядках, выдай радиостанцию.
Затем он передал просьбу шефа осторожнее вести переговоры по радиотелефону и попросил Фрейда разработать для всех, у кого рация ближнего действия, условные сигналы на случай непредвиденной ситуации, скажем, появления бандитов или полиции: