«Вот и разберись, прав или не прав Андрей. — нередко рассуждал Антон, думая о друге. — Где он сейчас? Жив ли? Но держать слово мы обязаны».
Глава 38. «Ты спас мне жизнь!»
День за днем, месяц за месяцем шло время. Бровикову пришлось перенести три нападения бродячих банд. Благо, они были малочисленными. В перестрелках погиб один охранник, еще один был ранен. Его не стали увозить у Мутаре, решили подлечить на месте. Но было ясно, что лечение будет не быстрым, а в это время с прииска сбежали двое рабочих. Они нашли прямо на поверхности земли у самой реки три огромных алмаза. Все были рады, ведь их ожидало большое вознаграждение. В сопровождении одного из инженеров они направились, чтобы сдать находку Минкину. Но по дороге они ударом ножа убили инженера, завладели его пистолетом и скрылись. Преступники были не из местных жителей, и разыскивать их не было смысла. Ищи ветра в поле. С таким богатством им, наоборот, надо подаваться в город. Бровиков предложил усилить бдительность:
— Желательно по одному не ходить, — инструктировал он, — оружие обязательно носить при себе.
Минкин перепугался не на шутку, он предложил вообще уехать из этих мест. И как бы в подтверждение его опасений вскоре шестеро бандитов совершили нападение на его дом. Их цель была ясна: захватить драгоценности, которые находились у него на хранении. Это наводило на мысль, что наводчиками являются те двое беглецов, тем более, что нападение было тщательно спланировано.
Бандиты дождались, когда Ефим будет подходить к своему дому. В их планах было убить его, завладеть ключами и забрать все драгоценности, деньги, заработанные Минкиным, которые он хранил при себе, не доверяя банку, а может, и самому Середичу. Но так случилось, что в этот момент Бровиков с Секани подходили к дому Андрея. Они-то и увидели прячущихся в кустарнике у дома Минкина незнакомых людей. Андрей быстро заскочил в свой дом, схватил автомат, запасной магазин с патронами и пару гранат. Передал Секани одну гранату, спросил:
— Пистолет с собой?
— Да, и запасная обойма тоже, — решительно ответил Секани.
— Свяжись быстро с Фрейдом, он с охранником на дальних приисках, пусть поторопятся. Ты заходи к кустам слева, а я — со стороны тыла дома. Это явно бандиты, откроем огонь без предупреждения! Первым стреляю я, но если тебя обнаружат, стреляй первым.
Прикрываясь зарослями, осколками скал, они начали обходить бандитов. Андрей, оказавшись у дома с тыла, продвинулся вдоль стены и присел в низкорослом кустарнике.
Бандиты сидели и явно чего-то выжидали. Бровиков их видел хорошо, пересчитал — точно шестеро, все, кроме одного, негры. И в этот момент он увидел Минкина. Ефим шел, ничего не подозревая, спокойным шагом к своему жилищу. Бровиков достал рацию из кармана:
— Минкин, Минкин, остановись!
Было хорошо видно, что он услышал вызов, остановился и громко ответил. Тогда Андрей как можно тише, произнес:
— У твоего дома бандиты, не подавай виду и иди спокойно к моему дому.
Но Минкин громко произнес:
— Я плохо слышу. Кто говорит? Говорите громче и разборчиво!
«Хорошо хоть остановился», — с тревогой подумал Бровиков. Бандиты оставались на месте, значит, они видели, что Ефим ведет обычный разговор, который к ним не имеет никакого отношения.
Вдруг один из банды, который ближе всех находился к Минкину, согнувшись, стал приближаться к нему. В его руках был автомат Калашникова. Так как в соседа никто не стрелял, Бровиков решил, что они хотят его схватить. Это было логичным, ведь они не знали, с собой у него ключ от дома или он его где-нибудь спрятал. Минкин нужен был им еще и для того, чтобы показать, где он прячет драгоценности и деньги, кроме сейфа. Наверняка в банде есть осведомленный человек. Тем более Минкин сам рассказывал, что четыре года назад в его жилище пробрались воры. Они не смогли вскрыть бронированный сейф и в поисках ценностей перевернули весь дом.
Бровиков стал просчитывать: «Грохну того, который подкрадывается к Ефиму, затем дам очередь по остальным». Он не стал переводить автомат на одиночный выстрел, ведь по остальным надо будет стрелять мгновенно. Ну, вот, бандит выскочил из кустов и, наставив автомат на Минкина, по-английски крикнул:
— Ни с места!
Ефим чуть не упал от неожиданности. Больше тянуть было нельзя. Бровиков дал короткую очередь по бандиту и, видя, что тот упал, тут же дал длинную очередь по кустам, где находилась остальная пятерка. Он хорошо видел, что двое или трое упали. Остальные повели ответный огонь, их пули засвистели рядом и ударились о камни. Открыл огонь и Секани, выстрелил из пистолета и пришедший в себя Минкин. Бровиков громко крикнул:
— Сдавайтесь! Вы окружены! Или будете уничтожены!
В ответ послышалась длинная очередь. Андрей почувствовал, что ему обожгло щеку, но было не до этого. Бандиты, которых в живых осталось трое, ломая ветки кустарников стали перемещаться в сторону, где находился Секани. Их маневр был на руку Бровикову, и длинной очередью он уложил их троих. Наступила тишина. Андрей громко спросил у Минкина:
— Ефим, твой мертв?
— Да, ты попал ему в голову.
— Возьми его автомат, и давайте медленно с трех сторон будем приближаться к лежащим. Держите их под контролем, если кто-то пошевелится, сразу стреляйте!
В этот момент по рации послышался голос Фрейда:
— Андрей, мы слышим стрельбу. Спешим к вам, будем через пять минут.
Бровиков приказал Минкину и Секани:
— Оставайтесь на месте, будьте внимательны! Подойдем к ним, когда прибудут наши!
Появился Фрейд и еще один охранник. Окружив место, где лежали бандиты, они осторожно приблизились к ним. Все шестеро были мертвы. Фрейд указал на одного белого и одного черного и вскрикнул:
— Так вот они, наши дезертиры!
— Обыщите их! — приказал Бровиков.
Минкин стал их обыскивать и вдруг, казалось, на всю округу, раздался его радостный крик. В руках он держал три крупных алмаза, обнаруженные в карманах белого.
— Кто он? Откуда? — спросил Бровиков у Фрейда.
— Беглый из Замбии. Скорее всего, там промышлял этим, — ответил Фрейд и вдруг внимательно стал всматриваться в лицо Бровикова. У того на лице была кровь. — Шеф, вы ранены?
Андрей дотронулся рукой до правой щеки, вся правая рука у него была в крови. Минкин предложил:
— Идемте ко мне, у меня есть аптечка.
Еще раз убедившись, что бандиты мертвы, Андрей обратился к Фрейду:
— Ну, что, Джон, вы превращаетесь в похоронную команду. Соберите оружие и подумайте, где их захоронить.
— Да, сэр! В полицию обращаться не стоит. Все равно разбираться не станут, зато к нам проявят нездоровый интерес.
Бровиков с Минкиным зашли в дом. Ефим быстро достал аптечку и усадил Андрея к зеркалу. Пуля прошла по касательной по щеке и оторвала еще кусок уха, которое и так уже было разбито взрывом еще в Афганистане.
— Ну, вот, — пошутил Андрей, — моя морда стала еще краше.
Минкин, тщательно перевязывая рану, дрогнувшим голосом сказал:
— Андрей, спасибо тебе! Ты спас мне жизнь. Я это буду помнить всегда!
Руки его задрожали и он, с трудом закончив перевязку, плавно сел на кровать и отрешенно стал смотреть в угол. Было видно, что он пытается проанализировать, что с ним произошло.
Глава 39. Агония
1992 год выдался очень трудным. Развалился СССР, сразу же обрушилась вся его экономическая система. С первых дней нового года страна окунулась с головой в «дикий рынок». Специальным указом Ельцина всему населению разрешалось торговать где угодно и чем угодно без каких-либо разрешений.
Впервые появились коммерческие магазины, где торговля шла за валюту или же в рублях по свободным ценам, выраставшим за неделю в десятки раз. Курс рубля весь год неудержимо пикировал вниз, превратив все сбережения граждан в гроши. Отныне люди доверяли только западной валюте, прежде всего «баксу». Наиболее предприимчивые граждане отправились на закупку товара за рубеж. Десятки тысяч людей осваивали новую профессию «челночников». Обнищавшая страна вынуждена была просить Запад об оказании «гуманитарной помощи» продовольствием. Во всех бывших союзных республиках возникли проблемы с продовольствием и товарами первой необходимости. В стране как грибы возникали все новые «инициаторы» улучшения жизни людей. Было объявлено о начале «ваучерной приватизации». Её главный идеолог Чубайс обещал, что один ваучер будет равен стоимости двух автомобилей «Волга».
Вокруг Ельцина сформировалась новая «бизнес-элита», которая за короткое время превратилась в «ельцинских олигархов». Страну заполнил пьянящий воздух свободы, и одновременно началась бандитская эра. Пришло время «бригад», «группировок», «стрелок», «разборок», «братков», «наездов» и «крыш». Население начало вооружаться, а Борис Ельцин издал указ, разрешающий гражданам покупать пневматические, газовые пистолеты, а также газовые баллончики для самозащиты.
Большинство стран СНГ возглавили первые секретари ЦК КПСС. Забросив партбилеты и совесть, они с удовольствием напялили на себя президентские мантии. Во многих республиках начались распри. Пожалуй, только в Беларуси перестройка прошла без кровопролития.
После поспешного вывода войск из Афганистана, который не был похож на бегство благодаря командованию, страну ждал еще один, но уже похожий на бегство вывод войск из бывших социалистических стран. Церемония вывода российских войск из Германии ознаменовалась курьезным поведением лидера великой державы. Событие, неоднозначное для России как страны-победительницы, начиналось пристойно, с торжественного шествия. На последнем параде присутствовало более трех тысяч зрителей. Российский президент начал речь уверенно, подчеркнув роль СССР в разгроме фашизма. Выразил надежду на переход отношений в новый формат, основанный на взаимоуважении и доверии. Но неожиданно президент России вышел к находившемуся на площади полицейскому оркестру и, забрав у дирижера палочку, сам начал хаотично дирижировать. Отчаянные попытки музыкантов спасти положение не увенчались успехом, хотя они пытались воспроизвести нужную мелодию, ориентируясь на жесты своего дирижера. Чтобы помочь музыкантам прочувствовать мелодию, Ельцин завладел и микрофоном, начав напевать знаменитую «Калинку» под дикий хохот присутствующих, в том числе президента США Клинтона. Зрители, корреспонденты и музыканты тоже сильно развеселились. Ничего подобного они нигде и никогда не видели и вряд ли когда еще увидят. Тщетно окружение Ельцина старалось скрыть очевидный случай бытового пьянства, выдавая инцидент за банальную усталость.