Водитель спросил у Бровикова:
— Нам осталось ехать часа три, может, передохнем. А то есть чертовски хочется…
Андрей не стал беспокоить Середича и тихонько сказал:
— Хорошо, выбери, где можно встать в теньке.
Проехав еще километров десять, водитель свернул в сторону. Бровиков увидел два больших баобаба, которые давали неплохую тень. Ехавшие сзади повторили маневр. Андрей, взглянув на спящего Середича, решил, что, пока они будут готовить еду, пусть поспит еще. Вышел из машины, размялся, сделав руками несколько гимнастических упражнений, и вместе со всеми принялся готовить еду. Затем обратился к Секани:
— Азар, тебе почетное задание — буди шефа!
Середич быстро пришел в себя, сполоснул лицо водой и устроился на небольшом куске брезента. Все поели с аппетитом, а затем оба водителя устроились во втором джипе и уснули. Остальные, кто хотел спать, устроились в первом джипе, а другие, в том числе и Бровиков, прикорнули в теньке. Через полтора часа поднялись. Главное, что водители хорошо отдохнули и выглядели вполне бодро.
И вот они прибыли в Тули. Город был небольшой и довольно чистый. Они нашли отель, правда, без горячей воды, но зато там был недорогой ресторанчик. Середич оплатил за сутки, пояснив, что с утра он постарается решить все вопросы, и они поедут дальше.
И действительно, без двадцати двенадцать он уже вернулся с переговоров и дал команду сдавать номера. Вещи сложили в джипы, зашли в ресторан перекусить перед дорогой. При выезде из города остановились возле супермаркета, прикупили кое-что из продовольствия с собой. Выехав из города, двинулись дорогой, идущей вдоль границы. Середич рассказал свой план, но начал с информации, что фирма, которую они вчера посещали, является на самом деле нелегальной, и сейчас у двух госструктур из-за нее возникли проблемы. Очевидно, что те, кто в ней сейчас работают, поняли, что их дни сочтены, вот поэтому и решили поживиться, напав на гостей.
— Меня заверили, что туда уже сегодня ночью войдет армейское подразделение и всё их руководство будет арестовано, а оружие — изъято. Мне дали соответствующие бумаги и сказали, что даже в Мутаре можно оформить куплю-продажу этой фирмы. А что касается нашего плана, то мы посетим два прииска, которые можно купить, но придется опять заезжать в Тули. Ну, а потом возвращаемся домой, на базу Ни в Мутаре, ни в Хараре заезжать не будем, а прямиком на свою базу!
Обратная дорога продолжалась двое суток… И вот прошло немало времени, а Середич как в воду канул. При расставании Иосиф сказал, что последние две фирмы ему понравились, и он будет проводить переговоры об их покупке. Ну, а пока он потребовал более эффективно работать, при этом оставил в охране всего трех человек, и на этом расстались.
Разговор проходил в доме Минкина, и, когда Середич уехал, Ефим доверительно сказал:
— Ты знаешь, Андрей, мне кажется, что Середич что-то задумал и скрывает от нас.
— Ну, он же хозяин и не должен отчитываться перед нами. Его дело — строить планы, и не обязательно рассказывать о них нам.
— Так-то это так, но почему он оставил только троих из охраны? Да и денег оставил меньше, чем обычно, а потребовал больше добывать. Ты же сам спросил, почему так мало денег.
— Но он же сказал, что скоро подвезет дополнительно.
— Вот-вот, прошел месяц, а он все везет. Даже радиотелефон отключен. Неспокойно мне на душе, ой, неспокойно.
Глава 47. Мамы помнят
Дни шли за днями, месяцы за месяцами, а год за годом стирали в памяти государственных деятелей проблемы Афганистана. И только в сердцах родителей и вдов кровоточила рана потери любимого, дорогого человека.
События, произошедшие на территории бывшего Советского Союза, потрясли всех. Они, как горный обвал, сыпались на головы людей, вызывали растерянность и, конечно же, страх и неуверенность в будущем. Старое государство разрушено, новое еще не построено, оно еще толком не действует, — только новые вывески кое-где повешены. Эти вывески то и дело меняют, перевешивают — ну и что, все равно за ними не скрывается никакой серьезной сущности.
21 сентября 1993 года Президент России распустил Верховный Совет. Тут же вспыхнули волнения, массы людей вышли на улицы, тысячи шахтеров оставили шахты и приехали беспокоить правительство в Москву. Колонны шахтеров в робах, с черными лицами, с горящими на касках лампочками. Грохот ударов их касок о мостовую, казалось, был слышен в самых дальних уголках Кремля. В это время под Белым домом уже строились баррикады и формировались добровольческие отряды. 3 октября 1993 года началась настоящая осада Белого дома. Здесь и разыгралась трагедия, когда танки стали бить прямой наводкой по зданию Верховного Совета. Белый дом запылал огнем, окутался черным дымом. За два дня волнений погибли около 150 человек, еще 400 были ранены.
Было жалко смотреть на белые растерянные лица танкистов. Они не видели врагов, перед ними была стена мирных людей, среди которых были и старики, и дети. А им кричат: «Огонь! Вперед, на толпу!» Гони на родителей своих, братьев, сестер, людей, которые еще совсем недавно назывались «единый советский народ»!
Надо признать, что в Беларуси обстановка была поспокойней. Рабочие, выйдя на улицу, требовали зарплату и товаров в магазинах. Правительство Кебича делало все, чтобы не допустить кровавых разборок. С интересом был воспринят закон о приватизации жилья, когда люди становились собственниками. Беларусь была принята в ОБСЕ, начала сотрудничать с Международным валютным фондом. Было подписано соглашение о полном выводе из молодой страны ядерного оружия. Появилось много посольств других стран.
Узнали и имена новых героев. Например, Виталий Щербо стал чемпионом Олимпийских Игр. Он получил шесть золотых медалей. Его имя было внесено в Книгу рекордов Гиннесса. Такого Героя в республике еще не было. Он мог сравниться только с многократным чемпионом мира и Олимпийских Игр борцом Александром Медведем.
Чтобы отвлечь народ от тяжких проблем, телеэкраны заполнили сериалами «Санта-Барбара», «Богатые тоже плачут». И действительно, для наших людей это была новинка. Даже на работе, в цехах, отделах, на стройках люди обсуждали очередную серию.
Честь и хвала правительству Вячеслава Кебича, которое как могло старалось сохранить спокойствие в обществе. Конечно же, в это время было не до воинов-интернационалистов и их семей.
Вера Федоровна, как и другие родители погибших и пропавших без вести в Афганистане, понимали, что их проблемы не стали общесоюзными, а затем и Содружества Независимых Государств. Правда, удалось в рамках СНГ образовать Комитет по делам воинов-интернационалистов. Возглавил его Герой Афганской войны Руслан Аушев. В Беларуси заработал Комитет по делам военнослужащих, сотрудников органов внутренних дел и их семей. В нем был образован отдел по делам воинов-интернационалистов, но, к сожалению, его аппарат, состоявший из воинов-«афганцев», оказался неспособным решать свои задачи.
Когда начался вывод войск из европейских стран, на Комитет взвалили массу вопросов. Надо было решать проблемы солдат и офицеров действующей армии, которые, прибыв в Беларусь, оказались невостребованными. Особенно тяжело было тем, кто ушел в запас: работы и жилья нет, а у многих семьи. Поэтому Комитет стал создавать центры переподготовки офицеров, многие из них получали мирные профессии — токаря, слесаря, сварщика и так далее. На заводах, которые и так находились в тяжелой ситуации, не было свободных рабочих мест. Некоторые отставники, так же как и интернационалисты, бросились в торговлю. Одни превратились в «челноков», другие стали лотошниками или директорами коммерческих магазинчиков.
На улицах можно было повсеместно видеть, как на перевернутых деревянных ящиках бабушки торгуют петрушкой, изнуренные серые мужики — ржавыми вентилями, а юноши призывного возраста средь бела дня приезжают в рестораны на «мерсах» и джипах и там подолгу «скучают».
В госструктурах стало появляться все больше случайных людей — необразованных, самоуверенных, которые не могли и не знали, что и как делать. Лучшим способом для них скрыть свою профессиональную непригодность стали отписки, грубость и наглость.
Как-то вечером к Вере Фёдоровне заглянули в гости Анна Степановна с Татьяной. Они принесли письмо от Леонова и Николаева, в котором ребята поздравляли Анну Степановну с днем рождения и рассказывали о своей жизни. В письме говорилось, что в Москве ситуация сложная, а противоборствующие силы пытаются перетянуть воинов-интернационалистов на свою сторону. Вера Фёдоровна, прочитав письмо, сказала:
— Какие хорошие ребята! Дай Бог им спокойной жизни, чтобы не пришлось им больше воевать, тем более в своей стране или, еще хуже, друг против друга.
— Я сегодня сходила в военкомат, — промолвила Анна Степановна, — а мне ответили: «Мы розыском вашего сына не занимаемся. Сюда больше по этому вопросу не приходите!» Я спросила: «А кто тогда занимается?» А мне в ответ: «Милиция, КГБ, МИД». Не знаю, причем здесь милиция, розыск же надо вести на территории других стран. Мы с Танюшей решили, что завтра сходим в КГБ.
— Ой, боюсь, что и там в том же духе ответят, — махнула рукой Вера Федоровна. — Я слышала, что Комитет по соцзащите недавно подписал договор с американцами о сотрудничестве по установлению судеб пропавших без вести военнослужащих. Я даже читала вчера в газете, что нашим удалось установить уже десять судеб американских военнослужащих.
— Хорошо, что вы рассказали. Завтра же пойдем в этот комитет, — сказала Таня и повернулась к Анне Степановне: — Ну что, пойдем?
— Конечно, доченька! У нас же в сердцах надежда.
Коблик ничего не сказала, только покачала головой.
Вдруг она встрепенулась, посмотрела на часы и предложила:
— А что, девочки, давайте пойдем в церковь, еще успеем на вечернюю службу. Батюшку встретим, а он сказал, что мы можем приходить в любое время. Они с матушкой живут там же, при церкви. Я всегда после службы захожу к ним, побеседую, и мне становится легче на сердце. Он такой добрый, мудрый человек, сразу видно, что служит Богу!