Глава 63. Татьяна
Вечером после работы Коблик и Бровиковы зашли в церковь. Настоятель и служащие за многие годы уже привыкли к этим женщинам. Иногда они проводили там и по несколько часов. К ним часто подходил настоятель отец Иоанн. Они тепло здоровались и долго разговаривали.
В этот вечер, выйдя из храма, они быстро распрощались и отправились по домам.
Через полчаса, подойдя к своему подъезду, Бровиковы увидели стоящую женщину. Татьяна вздрогнула:
— Ой, мама, кажется это жена нашего директора. Что она тут делает? Не случилось ли чего?
Они подошли поближе, и женщина, сделав пару шагов к ним навстречу, спросила:
— Татьяна?
— Да, я. Если я не ошибаюсь, вы супруга нашего директора Сергея Сергеевича?
— Откуда вы знаете?
— Вы же бывали с Сергеем Сергеевичем на наших вечерах.
— Да, да, верно. У меня к вам личный разговор. Не могли бы мы с вами прогуляться, а заодно и переговорить?
Татьяна растерянно посмотрела на Анну Степановну и, словно получив согласие, предложила:
— А может, пойдемте к нам домой, там и поговорим?
— Но это личный разговор…
Таня обняла Настю и коснулась рукой Анны Степановны:
— Это моя дочь Анастасия, она уже взрослая, студентка политехнического института, а это — Анна Степановна, мама моего мужа. Мы живем втроем, и у нас друг от друга нет секретов.
Анна Степановна произнесла:
— Простите, а как ваше имя, отчество?
— Меня зовут Валентина Игнатьевна. Разговор у меня сугубо личный, и я бы не хотела вас расстраивать, мне надо поговорить тет-а-тет с вашей невесткой.
— Вы знаете, я уже не молода и чувствую, что у вас вопрос не производственный. Поэтому я с удовольствием приглашаю вас, Валентина Игнатьевна, к нам. В конце концов, у нас три комнаты, вы сможете с Татьяной уединиться и поговорить, а я чайку подготовлю, и познакомимся поближе.
Поколебавшись, гостья решительно произнесла:
— Я бы хотела поговорить один на один, но, раз вы настаиваете, то будь по-вашему, идемте.
Они поднялись на второй этаж. Гостья, окинув глазами большую, чистую, очень уютную и со вкусом обставленную квартиру, спросила:
— Вы здесь все вместе живете?
Мудрая Анна Степановна каким-то особым чутьем начинала понимать, что привело к ним супругу директора. Она жестом предложила гостье усаживаться в кресло и ответила:
— Вы правы, мы здесь живем втроем и все делаем втроем. Гости у нас, конечно, бывают, но это в основном родители ребят, погибших в Афганистане или их вдовы. А мы с Танечкой и Настенькой вот уже тринадцать лет ждем, что вот-вот откроется дверь и войдет мой сын и муж Татьяны, который пропал без вести в Афганистане.
Валентина Игнатьевна, сидя в кресле, тяжело вздохнула и, достав из сумочки конверт, протянула его Анне Степановне:
— Вот, взгляните, пожалуйста, прочтите это вместе с Таней, и вы поймете причину моего визита.
Анна Степановна достала из конверта листок, сложенный вдвое, и протянула его Татьяне:
— Прочти, доченька!
Таня посмотрела на нее, затем на гостью, взяла письмо и громко начала читать:
— «Уважаемая Валентина Игнатьевна! От имени нашего коллектива хотим сообщить и обратить ваше внимание на поведение вашего супруга, которого, как директора, мы уважаем. Но есть поговорка: „Седина в бороду, бес в ребро“. Есть у нас симпатичная, намного моложе вашего мужа сотрудница Татьяна Бровикова. Она была уже трижды замужем и ее последний муж, не выдержав ее постоянных измен, покончил жизнь самоубийством. Он повесился в своей же квартире. Нам известно, что он неплохо зарабатывал, но все отдавал этой Татьяне, чтобы удовлетворить ее капризы и небывалые запросы. Сейчас эта дамочка работает в нашем НИИ лаборанткой. Всем рассказывает сказки, что ее муж геройски погиб в Афганистане, но мы-то, знаем, что произошло. Так вот, эта Татьяна смогла найти ключик к сердцу Сергея Сергеевича. Мы стали замечать, что во время обеда и даже после работы они вместе идут к ней домой. Мы хорошо видим, что Сергей Сергеевич просто ослеплен этой легкомысленной дамочкой, не постеснялся даже повысить ей зарплату в три раза и уже готов найти причину, чтобы расстаться с вами ради этой ветреной дамочки. Вот мы и решили всем коллективом предупредить вас, потому что не хотим своим молчанием допустить распада крепкой семьи и потерять толкового директора. С уважением, коллектив института».
Таня с трудом, не замечая нахлынувших слез, дочитала письмо и протянула его Анне Степановне:
— Что же это такое? Мама!!
К ней бросилась Настя:
— Мамочка, успокойся, мы же знаем, что это неправда! — и обратилась к гостье: — Вы можете пройтись по соседям, спросить, они все подтвердят, что у нас в доме не бывает никаких мужчин!
Таня разрыдалась и ушла в другую комнату. Настя последовала за матерью. Анна Степановна подошла к дивану, села и, держа в руке письмо, некоторое время молча смотрела на гостью, а затем сказала:
— Уважаемая Валентина Игнатьевна, мы с вами немолодые люди. Давайте поговорим спокойно. Эта грязная анонимка направлена не только на вас. Это подлый удар по Татьяне, да и по мне. Вот уже тринадцать лет, как мой сын Андрей, кстати, единственный муж Татьяны, отец Настеньки, был тяжело ранен в бою, ему оторвало ногу, а при взрыве мины его отбросило в ущелье. Его так и не нашли, но мы с Таней верим, что он не погиб, и ждем его каждый день. Вы же сами видите, что Таня живет со своей свекровью. И если бы хоть раз я увидела ее аморальное поведение, то, как вы считаете, я стала бы жить с ней под одной крышей? Танечка — верная жена, прекрасная мать, замечательная невестка. Я не хочу вас больше убеждать. Если для вашего спокойствия будет надо, то Татьяна может уволиться, уйти из этого гадкого коллектива. Не стану скрывать, ей не раз предлагали руку и сердце холостые мужчины. Но она посвятила свою жизнь своей дочке и до сих пор ожидает чуда — что Андрей вернется. Так что можете успокоиться, а о вашем муже как о человеке и руководителе у нас самое лучшее мнение. Да и вряд ли кто-то из коллектива писал эту грязную стряпню. Если не возражаете, мы оставим анонимку у себя и обратимся в правоохранительные органы, чтобы установить этого негодяя или негодяйку. Тем более письмо написано от руки, что облегчит задачу установить писаку.
Валентина Игнатьевна медленно поднялась с кресла, подошла к Анне Степановне, села рядом и обняла ее:
— Вы меня простите! Я, как только вошла в вашу квартиру, сразу поняла, что это грязное письмо писала какая-то нелюдь! Поможете мне извиниться перед Таней, успокоить ее?
Анна Степановна громко позвала Таню:
— Танюша, иди сюда, пожалуйста!
Заплаканная Таня зашла в комнату. К ней подошла Татьяна Игнатьевна:
— Танечка, простите меня! Я не хотела верить этой анонимке, но мне надо было самой во всем убедиться. Теперь мне все ясно. Какая-то сволочь решила разрушить мою и вашу жизнь. Я все сделаю, чтобы найти этого актера-подлеца. А вы, ради бога, не таите на меня обиду! Поверьте, вы, ваша мама и Настенька сразу же развеяли мои бабские подозрения.
Анна Степановна взмахнула руками и громко сказала:
— Так, хватит! Давайте уже наконец пить чай! А ну-ка, мои дорогие, помогите мне накрыть стол!
Во время чаепития гостья и хозяйки познакомились еще ближе. Таня успокоилась, спросила Анну Степановну:
— Мама, а мы ведь забыли, в нашей квартире бывал один мужчина — мой папа!
— Да, ты права, — и Анна Степановна рассказала гостье, что мама и отец Тани, полковник милиции, погибли в автокатастрофе.
Глава 64. Гость
Андрей пришел в себя и почувствовал, что он как бы плывет. Открыл глаза и сразу же закрыл от яркого солнечного света. Осторожно открыв глаза снова, увидел над собой безоблачную синеву неба. Понял, что его несут на чем-то мягком, услышал голоса. Тут над ним склонилось знакомое лицо, но кто это, вспомнить не мог. Он напряг память и вспомнил: это начальник охраны Голланд. Он улыбнулся и громко спросил:
— Как себя чувствуешь?
К Бровикову начинала возвращаться память. Сейчас явно день. Но что же было вечером, перед самым наступлением темноты? Он вспомнил, что пошел в селение Роба и встретил недалеко от прииска банду. Из разговора бандитов понял, что они готовят нападение на бухгалтера и охрану. Вспомнил, как открыл огонь из автомата. Попытался связать перестрелку с тем, что его несут.
Его занесли в дом и положили на кровать, какой-то чернокожий мужчина стал его осматривать. Говорил он по-английски, и из его слов Бровиков понял, что ранен в голову, пуля прошла у виска, а так как стреляли сбоку, буквально вырвала ткани лица слева. Чернокожий, чертыхаясь на заросли лица, умело занялся раной. Закончив, перевязал рану, и левый глаз оказался спрятанным под бинтом.
Андрей спросил:
— Что происходит?
Ответил начальник охраны Ральф Голланд:
— Мистер Бровиков, мы рады, что у вас не очень тяжелые ранения. Как я понимаю, мы все обязаны вам своей жизнью. Вчера, когда началась стрельба, мы, зная, что вы отправились в селение, сразу поняли, что очередь из автомата ваша, а беспорядочная стрельба из винтовок — дело рук врагов. Когда стрельба кончилась, мы, вооружившись, бросились к вам на помощь. Недалеко от края леса обнаружили двух раненых, доставили их к себе и допросили. Они признались, что их банда из девяти человек прибыла сюда, чтобы ограбить и убить бухгалтера. Они знали, что здесь немногочисленная охрана, поэтому и планировали уничтожить нас, а потом проникнуть в дом бухгалтера с помощью гранат.
Бровиков тихо заговорил:
— Да, вспомнил, что идти к дому Роба я решил коротким путем — через лес. Как только оказался в нем, сразу же увидел группу людей. Я был недалеко от них и услышал их разговор. Они обсуждали между собой нападение на наш лагерь. Мне пришлось атаковать их. Я рассчитывал, что таким образом предупрежу вас. Не знаю, сколько человек я поразил, но видел, что уцелевшие бросились обратно в лес. Чтобы не оказаться с двух сторон под их огнем, я отошел вглубь леса. Там одна из пуль и попала в меня, дальше ничего не помню. Как я понимаю, вы и нашли меня?