Преодоление обозначенного выше непонимания, невосприимчивость к прошлому опыту осмысления философско-мировоззренческих проблем тесно связаны с культурой философского мышления, критической деятельностью как главной особенностью метафизического рассуждения, с проблематизацией интеллектуальных ситуаций на основе принципиально иных оценок идей и выдвижения новых. В текстах самого Хомякова эта невозможность адекватного восприятия идей поясняется весьма слабой заинтересованностью в истине или отсутствием привитой обществом и традицией культуры проблемного мышления.
Эта тема культуры философского мышления весьма тревожила мыслителя. А. С. Хомяков предостерегает от метафизического невежества и одновременно научает культуре интеллектуальных дискуссий.
Самая полемика у нас не приносит по большей части той пользы, – пишет он, – которой следовало бы от нее ожидать. Вы доказали своему противнику нелогичность его положений или выводов: что же, убедили вы его? Нисколько. Он от себя логичности и не требовал никогда. Убедили ли вы по крайней мере читателя? Нисколько. И тому нет дела до логики: он ее не требует, ни от себя, ни от других; а, разумеется, чего не требуешь от себя в мысли, того не потребуешь от себя и в жизни. <…> Конечно, многие полагают, что философия и привычки мысли, от нее приобретаемые, пригодны только (если к чему-нибудь пригодны, в чем опять многие сомневаются) к специальным занятиям вопросами отвлеченными и в области отвлеченной. Никому в голову не приходит, что самая практическая жизнь есть только осуществление отвлеченных понятий (более или менее сознанных) и что самый практический вопрос содержит в себе весьма часто отвлеченное зерно, доступное философскому определению, приводящему к правильному разрешению вопроса[1089].
Хомяков показывает, что, по сути, философия всегда представляла собой особенную форму интеллектуальной деятельности, инструментом и методом которой было критическое мышление. Философская критика есть одновременно и концептуальная оценка событий, и своеобразный «проект» интеллектуального предостережения, и форма культивирования гуманитарных ценностей. Исходя из этих позиций и хотелось бы обратить внимание на некоторые аспекты философского наследия А. С. Хомякова.
Философская концепция А. С. Хомякова как критика немецкого рационализма. В центре внимания философа – немецкая традиция мышления, классический рационализм, господствующий в ХIХ веке и являющийся общекультурным основанием западной цивилизации. Хомяков выступает одним из первых критиков этой европейской традиции, хотя и вырастает, по словам Бердяева, «в духовной атмосфере германского классического идеализма»[1090]. По мнению Алексея Степановича, форма, в которой осуществлялось философское движение в Германии, на уровне главной задачи может быть выражена следующим: «воссоздание цельного разума (т. е. духа) из понятий рассудка»[1091]. Хомяков же в своем анализе ставит цель доказать, что рассудок не может приниматься за цельность Духа.
Начинается немецкая традиция И. Кантом, которого Хомяков хотя и считает «сильнейшим мыслителем всей этой великой школы», но тем не менее замечает, что вся кантианская школа, несмотря на всю свою чрезвычайную значимость, оставалась все-таки рассудочной. Даже разделение философии на самостоятельные части (критики): чистого и практического разума, – существенно не изменило ситуацию мышления, так как в целом доминировал в этой системе отвлеченный (чистый) рассудок.
Не стал приоритетом практический (действительный разум) и в концепциях его преемников. А. С. Хомяков замечает: «Корень <…> общей ошибки Гегеля лежал в ошибке всей школы, принявшей рассудок за целость духа»[1092]. То есть «предмет в себе, – интерпретирует философ гегелевское учение о понятии, – есть не что иное, как понятие о нем. <…> Смешно было бы предполагать, что Гегель, говоря о понятии, думал о понятии личном <…> не должно предполагать не только понятие в личном понимании человека, но даже и понятие в общем каком бы то ни было понимании реально понимающего духа. Понятие тут вполне абсолютно: это не понятие, а понимаемость, возможность в предмете сделаться понятием»[1093]. Поэтому, как подчеркивает Бердяев, в исследовании Хомякова закономерно возникает правомерное предположение о неизбежности перехода гегельянства в материализм, связанный с расцветом панлогизма и господством классической диалектики.[1094]
Шеллинг своей системой знания также пытается воссоздать «цельность духа», восстановить разумные отношения между явлениями и сознанием, но и у него, как показывает Хомяков, доминирующим началом является внутреннее движение самосознающего разума.
Результатом развития немецкой классической философии, согласно Хомякову, явилось то, что отражение всего разума в рассудке опять заняло место полного. разума и, следовательно, рассудок сохранил за собой приоритетное значение. Тем самым Хомяков утверждается в той мысли, что строить на рассудочном мышлении метафизические системы можно, а вот построить концептуально достоверное, достойное учение о бытии нельзя. Так критический анализ немецкого рациоцентризма подвел А. С. Хомякова под ясное осознание необходимости перехода от «абстрактного идеализма» к «конкретному спиритуализму», что и сделало его «родоначальником самостоятельной русской философии, так блестяще потом представленной Вл. Соловьевым», задача которой состояла в выходе «из этого безысходного круга понятий к бытию»[1095].
А. С. Хомякова прежде всего не удовлетворяет панлогизм гегелевской философии, выводимость из законов мышления всего существующего; в рассудочно-логицистской позиции немецких философов он видит угрозу для бытия, проявляющегося во всем своем жизненном многообразии, а не только рационально-логическом измерении. Классическая западноевропейская традиция, взращенная протестантизмом и традиционно питающаяся католицизмом, нуждается, по мнению русского философа, в культурной переакцентировке: бытие есть абсолютная реальность, а не порождение абсолютной идеи. Гегель же пытается создать мир из отвлеченной идеи.
Философия «целостного разума» А. С. Хомякова. В противовес такого рода рациоцентрированному мировоззрению Хомяков развивает новое метафизическое направление – философию целостного разума (термин И. В. Киреевского). А способ его метафизического рассуждения, как отмечают многие современные философы, представляет собой интеграцию религиозного опыта в метафизику . Так, М. А. Маслин пишет: «Хомяков стал первым в России светским богословом, по-новому, с философской точки зрения трактовавшим православное вероучение»[1096]. «В противовес немецкой философии, – отмечает М. А. Громов, – базировавшейся на протестантском и отчасти католическом духе, славянофилы стремились создать философию, историософию и антропологию в православной интерпретации»[1097]. Светская теология – особое направление в православной теологии, открытое именно Хомяковым, – на этот аспект указывают также Т. И. Благова[1098], А. Д. Сухов[1099] и многие другие исследователи.
По мнению Хомякова, основанием новой философии должна стать воля, а не рассудок: «Вся великая школа немецкого рационализма, – пишет он, – так же, как и ее слабый переродок, материализм, заключала в себе бессознательно идею безвольности (нецессарианизма). Это ее внутренняя болезнь, непременно приводящая к неразрешимым противоречиям и, следовательно, к распадению»[1100]. Как видим, весьма корректно и оценочно точно квалифицирует Хомяков немецкую философию как «систему безвольности». Причиной такого подхода мыслитель считает ориентацию немецкой школы на принцип отражения мира в сознании. Это приводило к тому, что в «слепках», рассудочных образах весьма «урезанного» таким образом сознания не находилось места для воли, в то время как именно воля, согласно Хомякову, является центром целостной личности.
Думается, что такая основательная обращенность философа к категориальной разработке воли дает возможность оценить концептуальные разработки Хомякова и в контексте истории становления неклассической школы в философии, традиционно в этом аспекте увязываемой исключительно с подходами А. Шопенгауэра и Ф. Ницше.
Своеобразная «философия жизни» Хомякова переплавляла метафизические принципы в методологические подходы. Так, рассуждая о перспективах русской художественной школы, он также ориентирует на идею целостности сознания: «Полнота и целость разума во всех его отправлениях требуют полноты в жизни; и там, где знание оторвалось от жизни, где общество, хранящее это знание, оторвалось от своей родной основы, там может развиваться и преобладать только рассудок – сила разлагающая, а не живительная, сила скудная потому, что она может только пользоваться данными, получаемыми ею извне, сила одинокая и разъединяющая»[1101].
Общие концептуальные оценки философии Хомякова приводят к фиксации существенного для дальнейшего развития философской традиции противоречия, четко просматривающегося в его подходе. Речь идет о противоречии между формой категориального мышления философа и