Значение Хомякова-философа в том, что он своей поэзией, богословием, публицистическими статьями заложил основы русского национального философствования как целостной духовной школы. Он стал органической частью того духовного движения, которое называется русской философией.
Читая творения Хомякова, можно заметить, как маловыразительно было для него написанное слово само по себе, как материальный знак мысли, и как неполно выражается его спрессованная мысль в написанном. Он считал, что самые важные истины передаются от человека к человеку без словесных рассуждений, одними намеками, пробуждающими в душе скрытые силы. За краткостью сказанного им слова стоят бесконечные просторы мысли.
Идея философии целостного разума, провозглашенная Алексеем Степановичем, задана нам навеки.
И. А. ТреушниковФилософия А. С. Хомякова и П. А. Флоренского: опыт сравнительного анализа
Многие тезисы А. С. Хомякова нашли свое продолжение и развитие в творчестве представителей философской школы всеединства, интереснейшим мыслителем которой является П. А. Флоренский. Влияние теоретических построений Хомякова на творчество Флоренского можно считать несомненным. Однако оно было весьма противоречивым. С одной стороны, Флоренский продолжает и развивает темы, заявленные Хомяковым; с другой – подвергает его учение в ряде пунктов серьезной критике.
Обратим внимание на философские воззрения мыслителей, избегая при этом, насколько это возможно, анализа богословских проблем. Данную установку, впрочем, весьма трудно реализовать, так как философия обоих авторов неотрывна от христианской веры, в частности их историософия практически неотделима от экклезиологии. Наибольший интерес в данном случае представляет историософия Флоренского, которого нередко и справедливо называют неославянофилом.
Метафизические основания системы Флоренского (как и вообще философии всеединства) сформировались не без влияния идей Хомякова. Старшие славянофилы развивали учение о соборности как гармоничном единстве во множественности, отнесенном к социальной и церковной сферам, и концепцию «живознания» (представление о синтетическом пути познания бытия «целостным духом», сливающим волю, веру, любовь, рассудок). Истинная вера «не только мыслится или чувствуется, но и мыслится и чувствуется вместе; словом – она не одно познание, но сразу познание и жизнь»[1167]. Решение гносеологических проблем сквозь призму «живознания», «онтологизация истины» станет характерной чертой русской духовной традиции. Гносеология Флоренского является прекрасным примером развития данного подхода.
Последователи, однако, пошли дальше. В философской системе В. С. Соловьева, являющегося родоначальником философии всеединства, эти конструкции развиваются в целостное всеохватывающее понятие «положительного всеединства», приобретающее космический статус. Флоренский как представитель философии всеединства конституирует в основание своей системы принцип сущностного единства реальности, развивая тем самым интуиции славянофилов. При таком подходе существование всех элементов бытия представляется взаимообусловленным, а связи между ними носят всеобъемлющий характер. Окружающая реальность оказывается сущностно единой, а корни бытия всего тварного (земного) философ видит в мире Небесном.
Стремясь объяснить эту связь, Флоренский создает софиологическую концепцию. София представляется «четвертой ипостасью», однако не входящей в Божественное единство. Философ выделяет Софию Небесную и Софию земную, указывая при этом, что она является единым существом, «идеальным образом мира» и занимает промежуточное положение, находясь на идеальной границе между Богом и миром, направляя Божественные энергии к твари. Благодаря Софии тварный мир способен восстановить утраченное гармоничное единство, те или иные актуализации этого единства Флоренский связывает с ней напрямую, как и специфику русской истории – с «особым покровительством Софии».
Самобытное развитие России Флоренский вообще склонен рассматривать в славянофильском духе. Религиозную веру мыслитель, как и Хомяков, понимает в качестве определяющего фактора развития народа. Культура, по его мнению, обеспечивает служение «некоторой ценности, принимаемой за основную и безусловную». Эта ценность и есть предмет веры, а человеческая деятельность, преломленная сквозь призму служения ей, есть культ. Флоренский был убежден, «что каждый народ, в лучшем своем, определяется тем, во что верит. И поэтому философия каждого народа, до глубочайшей своей сущности, есть раскрытие веры народа, из этой веры исходит и к этой же вере устремляется. Если возможна русская философия, то только как философия православная, как философия веры православной»[1168].
Русское Православие – уникальный религиозно-культурный феномен, генетически связанный как с Православием византийского образца, так и с миропониманием и культурой восточнославянских племен, воспринявших его. Его влияние на материальную и духовную культуру русского народа колоссально, однако оно само претерпело период формирования и в ходе этого генезиса находилось под влиянием определенных сил, непосредственно не связанных с христианским вероучением.
Вера является детерминантой духовной культуры народа. «Русская вера, – пишет Флоренский в статье “Православие”, – сложилась из взаимодействия трех сил: греческой веры, принесенной нам монахами и священниками Византии, славянского язычества, которое встретило эту новую веру, и русского народного характера, который по-своему принял византийское православие и переработал его в своем духе. Византизм явился среди русских славян огромной силой, прежде всего потому, что он поддерживался властью; во-вторых, он сам по себе был силой организованной; в-третьих, он нес с собой науку, гражданское и церковное право, просвещение. Он явился источником, откуда русский народ пил веками, почти не имея ничего другого»[1169]. Однако для Флоренского большое значение имеет не только факт влияния христианства на Русь, но и обратное, если так можно выразиться, воздействие древнерусской религии и характера народа, двух сил, определяющих культуру дохристианской Древней Руси, на византийскую религию. Эти факторы способствовали трансформации византийского Православия в Православие русское, которое, по выражению Флоренского, «есть нечто иное». Богослов уделяет место в своей статье для краткой характеристики славянской религии и ее основной черты – мистического отношения к природе. Кроме того он характеризует национальный характер, используя материалы В. О. Ключевского. Выдающийся русский историк отмечал противоречивость и нелогичность поступков великороссов, вызываемые обманчивой природой северо-восточной Руси.
Летописный рассказ о выборе веры князем Владимиром Флоренский приводит в качестве символического выражения сущностных черт русского народа. Христианство явилось Руси как «религия абсолютных оценок», «религия суда», «религия спасения», «религия милосердия» и религия, способная в богослужении «воссоединить людей с Богом». Именно христианство выбрал князь Владимир для своей земли и «таинственным способом предугадал», по словам Флоренского, судьбу Православия как религии народа, России[1170].
Таким образом, русское Православие определяет развитие отечественной культуры, накладывает отпечаток на процесс эволюции хозяйства и государственности. Развивая данный тезис, Флоренский указывает идею, которая явилась определяющим началом духовного развития России, – идею соборности. Принимая принцип единства во множестве, актуально воплощенный, по мнению мыслителя, в Пресвятой Троице, в качестве задания и основной черты истории России, Флоренский мыслил как философ, принадлежащий к школе всеединства, и шел в данном случае по пути славянофилов. Учение о соборной идее, развиваемое Хомяковым, просвечивает в построениях Флоренского, который в статье «Троице-Сергиева лавра и Россия» отдает древней и средневековой Руси первенство в создании соответственно софийского и троичного культов, характеризующихся прежде всего абсолютизацией гармонического единства, т. е. соборного принципа. Соборная идея, таким образом, является качественной характеристикой России и проявляется или чаще потенциально закладывается не только в развитии культуры, но и в хозяйстве, и в государственном строительстве. «По творческому замыслу основателя, – пишет Флоренский о преподобном Сергии, – Троичный храм, гениально им, можно сказать, открытый, есть прототип собирания Руси в духовном единстве, в братской любви»[1171].
Именно по этой причине мыслитель наделял лавру ноуменальным характером по отношению к России и нашей истории. Другой монастырь – Оптина пустынь, по мнению Флоренского, выраженном в письме к Н. П. Киселеву, может являться «завязью новой культуры», характеризующейся «гармоническим сочетанием и взаимодействием духовных сил». Отношения в этих монастырях являются живым воплощением Церкви Небесной и, следовательно, проявлением идеальных соборных начал. Россия, как показывает Флоренский, сохранила в себе осколки таких отношений, которые могут стать основой для идеальной социальной общности. Связь с трансцендентным, достигаемая благодаря интенсификации духовной жизни, реализация идеала гармоничного единства во множестве выступает сущностной чертой русского православного образа жизни, сущностью русского народа.
В Православии синтетически слились все три силы, обозначенные выше. Флоренский уделяет много места характеристике православного быта, являющегося конечным продуктом встречи Православия и мировоззрения русского народа, культура которого, сохранившаяся к началу ХХ века прежде всего в среде крестьянства, отличается глубоко онтологическим пониманием действительности. В быту и в отношении к природе крестьянин всякое явление и всякую вещь рассматривает как часть живого целого, одухотворенную сущность, сопровождает каждое свое действие молитвой. Флоренский специально останавливался на органическом единстве «первобытного» миросозерцания русского народа, символизм которого в понимании действительности и восприятии мира как целого представлялся Флоренскому спецификой одухотворенной, можно сказать, примитивно-наивной, но философии, имеющей, по мнению мыслителя, сходство с учением Платона. Он отметил, что «это миросозерцание кажется гораздо ближе стоящим к истине, нежели многие лженаучные системы». К этой принципиальной способности постигнуть Истину следует прибавить пронизанность всей жизни церковными установками и молитвой, иррационализм и покорность, свойственные русскому народу, готовность к благотворительности из любви и, наконец, особое отношение к церкви. «Церковь для православного, – пишет Флоренский, – не внешний авторитет, как у католиков; православные никогда не дорожили церковным единством, которое покупается потерей свободы членов церкви, но они далеки также от протестантского понимания свободы, при котором церковь становится пустым звуком… В Православии Церковь немыслима без народа, и верующий народ есть Церковь»