Однако и применение в мирное время ядерных испытаний, а также проведение крупномасштабных учений в океане на широком географическом и в воздушном пространстве опасны для человечества. Следует подчеркнуть один важный момент: экологическая и военная опасность тесно связаны друг с другом. Это выражается в угрозе человечеству глобальным уничтожением. Загрязнение природы отходами ядерного, химического и иных видов оружия создают возможность необратимых изменений.
Нельзя игнорировать такой опасный техногенный вирус, как радиоактивные отходы. Значительное их количество брошено на дно Мирового океана. Там находятся 5 атомных подводных лодок, 9 атомных реакторов, 7 самолетов с ядерными головками на борту, сотни тысяч контейнеров с радиоактивными отходами[1468]. Складывающаяся ситуация в этой области свидетельствует о том, что человечество постепенно превращает Мировой океан в планетарную свалку.
Наряду с этим в наши дни сохраняет свою актуальность и проблема мирного урегулирования отношений между государствами, вовлеченными в локальную, региональную войну, ведущуюся обычными средствами. Такие военные конфликты время от времени происходят в различных регионах земного шара, и они, как никогда прежде, сказываются сегодня на общей международной обстановке. Свидетельство тому – вооруженные столкновения на Ближнем Востоке (Палестина – Израиль), на Балканах (территория бывшей Югославии), в Афганистане. Они убедительно говорят о том, что развитие мира идет не просто, не однолинейно. Его становление сопряжено с рядом трудностей экономического, религиозного и иного характера. Вот почему изучение современных войн и вооруженных конфликтов, причин их возникновения, а также определение путей и способов их предотвращения являются важной задачей.
Ценность мира как основополагающего условия поступательного движения истории в исключительной степени возросла. Он для нынешнего времени предстает не просто предпочтительным состоянием человеческой жизни или благоприятной предпосылкой международных отношений. Проблема предотвращения войн, а в перспективе их исключения из жизни общества одновременно выступает и как проблема прочного и всеобщего мира, т. е. необходимого условия самого существования и развития человечества. Она достаточно зримо встает в современную эпоху не только как теоретическая, в первую очередь философская, но и как конкретно-практическая проблема, требующая своего основательного и взвешенного решения.
Для становления устойчивого и прочного мира особенно актуально развитие мер доверия. Они имеют целью обеспечить предсказуемость политических отношений, особенно между Россией и США.
В наше время деятельность государств, политиков, общественных и религиозных организаций, направленная на предотвращение войны и утверждение мира, не может пренебрегать никакой частностью, игнорировать локальные и региональные военно-политические конфликты.
Вот почему в начале XXI века политический диалог между государствами приобретает важное значение для судеб цивилизации. Образование общих интересов у человечества в условиях расширения взаимосвязи между народами ведет к трансформации частных национальных безопасностей, ориентированных на внешний мир по отношению к другим государствам, в систему всеобщей безопасности, ориентированной внутрь всего мирового сообщества. Это, в конечном счете, проблема соотношения внешней цели и внутренней целесообразности.
Анализ современного международного положения является важным условием адекватной оценки его возможностей и шансов на мир в будущем. Вместе с тем вопрос, сумеет ли человечество сохранить мир и обеспечить свое развитие в будущем, связан с определением места России как сильного и демократического государства в международной политике. Словно предвосхищая подобную проблему, русский философ И. А. Ильин писал: «Нам не дано предвидеть будущего, но мы не имеем никаких оснований считать, что русские границы замирены, что государственное достояние России закреплено в международном отношении и что им не грозят новые оборонительные войны. По-видимому, дело обстоит как раз наоборот, и сильная власть будет необходима России, как, может быть, еще никогда»[1469].
В настоящее время перед человечеством, как и во время А. С. Хомякова, остро стоит вопрос о мире и безопасности. При этом народы планеты все глубже осознают, что в начале XXI столетия ни одно государство планеты не обладает возможностью абсолютно надежно защитить себя только военно-техническими средствами, при помощи даже самой мощной обороны. В наше тревожное и беспокойное время народы и государственные деятели осознают, что на нынешнем поколении лежит значительно большая ответственность, чем на прошлых, за сохранение человеческой цивилизации. Именно ради выживания человека государства и народы должны овладеть искусством политики жить вместе и в мире. К этому и призывал великий русский мыслитель.
Е. Ф. ВанюшинаБердяевская рецепция философского наследия А. С. Хомякова
Наше время возвращает русской культуре многие незаслуженно забытые или полузабытые имена. Среди них – имя А. С. Хомякова. Оно неразрывно связано со славянофильством. Попытки оценить значение его наследия, влияние на русскую культуру были предприняты сразу же после смерти Хомякова. Много было написано замечательных слов и продолжателями его учения, и идейными противниками. Однако же все сказанное ушло в архив, припало пылью, и уже в начале ХХ века Н. Бердяев с горечью констатировал: «Проглядели все, что было у Хомякова значительного и ценного, действительно пророческого для нашей национальной культуры»[1470].
Объяснение этому, вероятно, заключается в том, что «целые поколения русской интеллигенции отделяли от Хомякова его славянофильские заблуждения, с которыми исторически ассоциировались слишком тягостные для нас впечатления. Некоторые стороны славянофильского учения Хомякова были захвачены нечистыми руками…»[1471], из-за которых он нередко воспринимался идеализатором отсталых форм жизни, пытавшимся приковать творчество национального духа к этим застойным формам.
Заметим, что денационализированная и атеистическая советская философия давала ему фактически немногим более лестную оценку. В связи с этим представляет особый интерес «реабилитация» наследия А. С. Хомякова Н. Бердяевым, датируемая началом ХХ столетия.
В данной статье мы ограничимся лишь оценкой Н. Бердяевым философского творчества Хомякова и начнем с обзора русской философской мысли к началу ХIХ столетия.
Бердяев пишет, что в России вообще до ХIХ века не было ни богословской, ни религиозной, ни философской мысли вообще. «Православие пережило лишь век патристики, но не имело своего века схоластики, не пережило того возрождения мысли, которое на Западе произошло еще в глубине средневековья»[1472]. Традиция греческой патристики, основная для православия, была прервана и утеряна. Когда же у нас возникла потребность в богословствовании, то пришлось обратиться к западной мысли, католической и протестантской. Католическое влияние просачивалось через Киевскую Духовную академию, Петра Могилу, Стефана Яворского, Феофана Прокоповича.
Оригинальность в русской мысли появилась лишь в ХIХ веке, что было связано с событиями отечественной войны 1812 года и гением Пушкина. Однако «парадокс русской духовной культуры ХIХ века заключался в том, что беспочвенность русской мысли, ее воздушность, ее не связанность с прочной традицией была не только ее слабостью и недостатком, но и ее силой и качеством. Беспочвенность русской мысли в ХIХ веке и русской религиозной мысли в частности была источником ее необычайной свободы, неведомой народам Запада, слишком связанным своей историей. Беспочвенной и совершенно свободной мысли раскрылись бесконечные дали. Мысль наша, пробудившись, стала необычайно радикальной и смелой. И вряд ли повторится у нас такое свободолюбие и дерзновение. Мысль беспочвенная раскольничья всегда бывает более свободной, чем мысль почвенная и связанная органической традицией»[1473]. Таким образом, русская мысль началась без традиции, после пятисотлетнего перерыва мысли в православии, и носителями ее были не церковные иерархи, а свободные мыслители, одним из которых – русский помещик и конногвардейский офицер А. С. Хомяков.
Философские работы А. С. Хомякова носят отрывочный и несистематический характер, но тем не менее, представляют громадный интерес. При уяснении генезиса его взглядов необходимо учитывать, что многие его идеи кристаллизовались при разборе и критике чужих. «Это несомненный факт, бросающий свет на особенности ума Хомякова, склонного к диалектике и в известном смысле вдохновляющегося диалектическим противоставлением своих взглядов чужим. В этом смысле не случайно то, что почти все философские (и богословские) статьи и этюды Хомякова написаны „по поводу“ чьих-либо чужих статей или книг. Некоторая вялость философского темперамента была, очевидно, присуща Хомякову, и потому он так нуждался во внешнем возбуждении, чтобы сесть за писание философских статей»[1474]. Поэтому может создаться ошибочное впечатление, что в группе старших славянофилов «главным» философом был И. Киреевский. Однако это не так, поскольку философские взгляды Хомякова были сформированы значительно раньше. Даже П. А. Флоренский, который достаточно холодно относился к Хомякову, констатировал: «Всякий вопрос о славянофилах и славянофильстве на три четверти, кажется, обращается в вопрос о Хомякове, и сама славянофильская группа мыслится как “Хомяков и другие”. Справедливо ли это? Полагаем, что да…»