Розанов В. В. Собр. соч. О писателях и писательстве. М., 1995. С. 456–466.
Хомяков и литургия на испанском языке [A. Khomiakoff. Laz de oziente. Madrid… 1912; Leiturgia o santa misa de san Juan Chrisjstomo. Madrid, 1912] // Новое время. 1912. 30 сентября.
Важные труды о Хомякове // Новое время. 1916. 12 октября.
П. А. Флоренский об А. С. Хомякове // Колокол. 1916. 14 и 22 октября.
С. Б. ДжимбиновВ. В. Розанов и А. С. Хомяков
В. В. Розанов обращался к творчеству А. С. Хомякова трижды: в 1904 году, в 1910 и в 1916, то есть каждый раз с интервалом в шесть лет. Между первыми двумя статьями – «Памяти Хомякова» («Новый путь». 1904 г. № 6) и «Поминки по славянофильстве и славянофилам» (май 1904) и третьей – «Алексей Степанович Хомяков. К 50-летию кончины его» («Русское слово». 23 сент 1910) – лежит важное событие: революция 1905–1907 годов, первая попытка сокрушить историческую Россию. Между вторым и третьим обращением Розанова к Хомякову – в 1916 году – лежит другое важное историческое событие – Первая мировая война.
В 1916 году было снова, как в 1904, не одна, а две статьи о Хомякове – «Важные труды о Хомякове» («Новое время». 12 окт 1916 года) и «П. А. Флоренский о Хомякове» – («Колокол». 14 и 22 окт. 1916 г.).
Поразительно, как менялось отношение Розанова к Хомякову в течение каждого из этих шестилетий – с 1904 по 1910 и с 1910 по 1916 годы.
Еще в Московском университете, куда Розанов поступил сравнительно поздно, в 1878 году, когда ему было уже 22 года, Розанов получил стипендию имени А. С. Хомякова (есть на этот счет свидетельство Татьяны Васильевны Розановой). Так что в студенческие годы Хомяков «окормлял» Розанова просто материально. Но естественно предположить, что получая стипендию имени Хомякова, Розанов не мог не обратиться и к его трудам. Правда, в пяти статьях Розанова о Хомякове сравнительно мало цитат из Хомякова, больше всего их в первой статье 1904 года. Цитируется в основном одна работа – «Несколько слов православного христианина о западных вероисповеданиях по поводу брошюры г-на Лоранси» (1853).
Во второй статье (1910) вообще нет цитат – Розанов пишете уже как бы по воспоминаниям о чтении Хомякова, а в статьях 1916 года цитируется главным образом работа Флоренского о Хомякове – «Около Хомякова» (Сергиев Посад, 1916).
Но уже в 1893 году в статье о Достоевском, напечатанной как предисловие к полному собранию сочинений Достоевского в издании А. Маркса, Розанов дает такую характеристику славянофильства и Хомякова: «…Школа славянофилов – название очень узкое <…>. Правильнее было бы назвать ее школою протеста психологического склада русского народа против всего, что создано психическим складом романо-германских народов». «Начала противоположные и частью высшие были указаны ими в народе нашем: начало гармонии, согласия частей взамен антагонизма их, какой мы видим на Западе в борьбе <…> классов, в противоположении церкви государству; начало доверия как естественное выражение этого согласия, которое при его отсутствии заменилось подозрительным подсматриванием друг за другом, системою договоров, гарантий, хартий – конституционализмом Запада, его парламентаризмом; начало цельности в отношении ко всякой действительности, даже к самой истине, которую народ наш различает и ищет не обособленным рассудком (рационализм, философия), но и нравственною стороною своею, <…> наконец, в церкви – начало соборности, венчающая все собою любовь, слиянность с ближними <…>»[570]. Розанов дает и список мыслителей, обосновавших это мировоззрение, – И. Киреевский, Хомяков, Константин и Иван Аксаковы, Аполлон Григорьев, Ю. Самарин, Н. Данилевский, К. Леонтьев, Н. Страхов.
Но обратимся непосредственно к статьям Розанова о Хомякове. Первая статья – «Памяти Хомякова» – написана к столетию со дня рождения мыслителя. Тем поразительнее, что тон этой юбилейной статьи совсем не юбилейный. Это только подтверждает, что Розанов до 1905 года сохранял остатки студенческого либерализма. В двух словах – Розанов резко критикует Хомякова за непонимание им великой драмы протестантизма и католичества: «Мне кажется, начала любви, им проповедуемой, не так много было у него самого»[571]. Это сказано о человеке, который лечил бесплатно всех окрестных крестьян. Дальше уже вполне либеральное: «Во всяком случае, не у Хомякова русские научились простоте, смирению и любви. Если хотите, они этому больше научились даже у Белинского и Грановского. <…> Осмелюсь сказать, что простоте и смиренству они даже научились больше у Некрасова»[572].
«“ – Дом – не тележка у дядюшки Якова”, – в этом стихотворении Некрасова больше чувства народности, непринужденного, само собою сказавшегося, чем во всех стихотворениях Хомякова»[573]. Далее, в противовес Хомякову, Розанов подробно пишет об исторических заслугах Лютера и католической церкви, которых не понял в своих полемических работах Хомяков. В целом труды Хомякова, по Розанову, имеют только историческое значение.
Почти так же критична и следующая статья – «Поминки по славянофильстве и славянофилам». «…Перед проверкою делом большинство его теорий: исторических, общественных, не говоря уже о научных, оказываются не реальнее и не целебнее, чем знаменитое средство от холеры»[574].
«Из ста народных учителей и учительниц, довольно-таки самоотверженно зябнущих и голодающих в деревне, 99 не заглядывают ни в Хомякова, ни в Данилевского, ни в Страхова. До последней степени очевидно, что человеческая волна, идущая сюда, имеет импульс свой совсем в другом месте»[575]. И далее Розанов объясняет: тут главной была роль К. Ушинского, В. Стоюнина, Н. Пирогова. Что же касается православия, то и тут Серафим Саровский и Амвросий Оптинский «были современниками зарождения и расцвета славянофильства, но едва ли принимали его близко к сердцу»[576]. Далее Розанов говорит о влиянии Пушкина, Гоголя и русского романа (Тургенев, Гончаров, Достоевский, Толстой).
«Почему земцы, почему особенно народные учителя – не славянофилы?»[577] Потому что у славянофилов все было засахарено, без перца и остроты. «Теории… славянофилов… навевают мечты какого-то золотого века, когда вокруг нет никакого золотого века»[578]. И только в самом конце Розанов делает исключение для семьи и детского воспитания: «Но поистине семья и детское воспитание есть уже в быту самом – тоже осколки первобытного счастья: и закон рая уместен в раю»[579]. То есть только в семье положения Хомякова действуют и работают.
Но вот наступила революция 1905–1907 годов, Россия закачалась, народ тоже показал себя не с лучшей стороны, и Розанов пишет статью «Алексей Степанович Хомяков. К 50-летию со дня кончины его». И здесь уже совсем другой тон. Розанов объясняет успех Ницше и Шопенгауэра в России: «Мы стали зачитываться этими философами, как дети пустыни зачитываются Шехерезадою». «Самое главное, а для Хомякова самое несчастное, заключалось в том, что он не давал заоблачной теории, не давал и своей личной выдумки, усвоив которую каждый носился бы с нею, как со своим личным украшением…» «Хомяков же гениально объяснил просто русскую жизнь, разлитую вокруг нас, которая своей привычностью и обыкновенностью “претила” <…> грубой части толпы». «Увы! Это общий закон: хотя корова нас кормит, а на слона мы только любуемся в зоологическом саду, но слона мы с любопытством рассматриваем со всех сторон… <…> Тогда как с коровы спрашиваем только хорошего молока, при болезни ее закалываем». «Значение Хомякова в истории русской мысли не подлежит ни уничтожению, ни забвению. До настоящего времени и, вероятно, навсегда, он был и останется самою высокою вершиною, до которой достигала так называемая славянофильская мысль». Как видим, совсем другой тон и другая оценка.
Хомяков «…выразил, что в натуре русских лежит что-то, что делает русских первым настоящим христианским народом. Русские – христиане. Вот, в сущности, главное его открытие, усиленно потом повторенное Достоевским (только повторенное)»[580].
Но даже здесь – критика стиля Хомякова: «По идеям – Марк Аврелий, а по форме и выражению идей – точно сотрудник из “Figaro”»[581].
Последнее по времени высказывание Розанова о Хомякове – обстоятельная рецензия на монографию В. Завитневича о Хомякове с привлечением отзыва о ней о. Павла Флоренского «Вокруг Хомякова». Рецензия называется «Важные труды о Хомякове». Начинается она так: «Проф. Киевской духовной академии В. Завитневич с 1892 (издавал с 1902 по 1913 гг.) и по сие время трудится над изучением “первоначального” славянофильства, Хомякова, и напечатал уже три громадных тома исследований его жизни, личности и умственного творчества».
Далее Розанов задает вопрос актуальный и в наши дни: «Почему Академия наук не предпримет давно нужного и значительного сводного издания русских славянофилов, мышление которых вообще представляет ядро русского национального самосознания?»
Далее о труде Завитневича: «На этот-то пока единственный труд появилась довольно обширная и очень углубленная критика первенствующего в наши дни в богословском и философском направлении П. А. Флоренского (только что вышедшая книжка “Богословского вестника”). Яркость и блистания мысли Хомякова попали под гранение его страстного почитателя, вождя теперешнего молодого славянофильства (в Москве), но для коего “magis arnica veritas”»