Многие статьи могут быть атрибутированы по гонорарной и приходно-расходной книгам. В этих книгах нет записей о выплатах Ф. Достоевскому, который издавал журналы с братом на паях. Записи о гонорарах другим авторам достаточно исправны. Обычно суммы выплат расписывали по статьям, которые приурочивали к тому или иному номеру «Времени». Но нередко авторам, особенно постоянным, платили тогда, когда были деньги. Так, если Ап. Григорьев получал деньги в апреле 1861 года, то это не означает, что он получил гонорар за статьи, опубликованные в 4-м номере, он часто брал деньги вперед мелкими суммами, книгами, табаком. Н. Страхов по обыкновению копил гонорары и получал сумму целиком. Достоверный результат получается только тогда, когда сумма выплат, расписанная по гонорарной книге, накладывается на объем статей, опубликованных за это время.
Судя по гонорарной книге, за первые пять месяцев 1861 года Ап. Григорьев получил деньгами, книгами и табаком 798 рублей 36 копеек[609], в том числе 15 рублей за стихи «Венеция (Отрывок из Байрона)». Остается 783 рубля 36 копеек. При ставке 50 рублей за лист он должен был напечатать во «Времени» 250,7 страниц. Объем 10 статей, которые можно твердо приписать Ап. Григорьеву в февральском-майском номерах «Времени» («Народность и литература», «Западничество в русской литературе», «Знаменитые европейские писатели перед судом русской критики», «Явления современной литературы, пропущенные нашей критикой», «О постепенном, но быстром и повсеместном распространении невежества и безграмотности в российской словесности (Из записок ненужного человека)», «Тарас Шевченко», «Белинский и отрицательный взгляд в литературе», «Явления современной литературы, пропущенные нашей критикой. II. “Псковитянка”, драма Л. Мея», «Взгляд на книги и журнальные статьи, касающиеся истории русского народного быта», «Оппозиция застоя. Черты из истории мракобесия»), составляет в общей сложности 239 страниц: 30 страниц в февральском, 88 страниц в мартовском, 86 страниц в апрельском и 35 страниц в майском номерах. Разница – 12 страниц, или 37 рублей 50 копеек. Долг реален и на фоне общих выплат незначителен. В первом же письме из Оренбурга, отправленном 18 июня 1861 года, Ап. Григорьев писал Страхову о расчете с редакцией «Времени»: «Кстати, я Достоевскому, если и останусь должен, то очень немного. Во всяком случае я скоро напишу статью о Толстом, которую я обещал и которая будет без загогулин. Во всяком случае я вышлю ее на твое имя, с полномочием поступить как знаешь»[610]. Приведенная арифметика подтверждает – из Петербурга в Омск Ап. Григорьев уехал с небольшим долгом, что гипотетически атрибутированные ему раннее Б. Егоровым, а позже В. Нечаевой статьи «Гаваньские чиновники в их домашнем быту <…>. (Пейзаж и жанр) Ивана Генслера», «Несколько слов о Ристори», «Стихотворения Хомякова» и другие принадлежат иным авторам.
Впрочем, на принадлежности Ап. Григорьеву статьи «Гаваньские чиновники в их домашнем быту <…>. (Пейзаж и жанр) Ивана Генслера» Б. Ф. Егоров не настаивал, приведя аргументы за и против.[611]
Комплексное изучение анонимного наследия в журналах «Время» и «Эпоха», проведенное в недавнее время и учитывавшее как традиционные документальные, идейно-тематические и стилистические признаки, так и возможности современных информационных технологий, в частности результаты статистической обработки формально-грамматических и синтаксических параметров, подтверждает заключение Г. Хетса о возможной атрибуции Достоевскому статьи «Гаваньские чиновники в домашнем быту»[612]. В двух последних полных собраниях сочинений статья включена в корпус оригинальных произведений Достоевского.[613]
Автора театрального фельетона «Несколько слов о Ристори», оспорив мнение Б. Ф. Егорова[614], раскрыл В. А. Туниманов, обратившись к гонорарной книге: «…среди авторов, получивших в феврале деньги, фигурирует Е. А. Моллер (25 руб.) – фельетонист и театральный критик»[615].
Особый интерес в данном списке представляет статья «Стихотворения Хомякова», которая опубликована в том же майском номере «Времени», что и статья Aп. Григорьева «Оппозиция застоя», по поводу которой возникли пересуды.
Б. Ф. Егоров привел ряд аргументов в подтверждение авторства Ап. Григорьева. Так, по его мнению, «следующую характеристику Погодина мог во “Времени” написать только Григорьев»: «Передовой публицист, почтенный исследователь, глава направления, которое, несмотря на имена г. М. Дмитриева и иных, несмотря на повести гг. Кульжинского, Архипова и пр., появлявшиеся временами в “Москвитянине” пятидесятых годов и вредившие бесконечно делу, было, однако, направлением новым и свежим». Цитата не завершена. Вот опущенный вывод (явно не григорьевский): «…он постоянно портит левою рукою то, что созидает правою…»[616]. Вряд ли эту критическую оценку деятельности Погодина мог дать Ап. Григорьев, принадлежавший к так называемому «погодинскому направлению славянофильства» и разделявший увлечения и заблуждения издателя «Москвитянина». Месяцем раньше Ап. Григорьев писал в апрельской книжке «Времени» иначе – не столь критично, а взвешенно и сочувственно:
Погодин, явление совершенно особое и самостоятельное, сам глава направления, во многом расходящегося с славянофильством – хоть глава, не всегда сознательный, не всегда смело и прямо примыкавший к тому направлению, которое смело и прямо признавало его главою quand mкme, вопреки пожалуй даже ему самому, т. е. тем странным предрассудкам, которые оригинальнейшим образом соединялись в его взгляде историческом и общественном с самым широким и жизненным захватом, вопреки тому мнению, которое составлялось о нем часто в кружках, по одним его предрассудкам…[617]
Далее фраза:
Мы уже в нескольких статьях говорили и о значении отрицательного взгляда Белинского, …термины – типично григорьевские: «поэт головной», песня «родилась, а не сочинилась» и т. п.
Однако отсылка к «статьям» по поводу «отрицательного взгляда Белинского» – редакционное замечание, которое могло принадлежать и Михаилу, и Федору Достоевским.
Эпитет головной в сходных контекстах, но не повторяющихся словосочетаниях можно найти у Достоевского еще в сороковые годы: «…восторг людей образованных к родной старине, и беззаветное стремление к ней, всегда казалось нам навеянным, головным, романтическим восторгом, кабинетным восторгом, потому что, кто у нас знает историю?» (Петербургская летопись, 1847).[618]
Достоевский писал о головных химерах[619], о «головных, восторженных романах»[620], о жестокости «напускной, до того головной, нарочно подсочиненной, книжной»[621], о впечатлении, которое «было совсем не то, что называет<ся> отвлеченное, головное, выработанное, а совершенно непосредственное»[622], о «головном увлечении»[623], о «головных убеждениях»[624], о «головном восторге»[625], о «безумной, головной идее»[626], о «не выдуманном, не головном, не книжном» преступлении Каировой[627].
Что представляет из себя статья «Стихотворения Хомякова»?
Как и все редакционные статьи, она анонимна. По форме и содержанию она является авторской обработкой компилятивного обзора, составленного по заданию редакции. Почти половина текста – пространные цитаты из двух статей В. Г. Белинского «Стихотворения Лермонтова» (1840) и «Русская литература в 1844 году», опубликованной в 1845 году. Цитаты из текущей критики (статей М. Н. Лонгинова и М. П. Погодина) становятся поводом для обращения к памятным и по-прежнему актуальным суждениям Белинского.
По технологии не написания, а составления и обработки статья о стихотворениях Хомякова – полная калька известной всем статьи «Вопрос об университетах». Если удалить из нее обширные цитаты и оставить только слова, которые являются переходами от цитат и комментариями к ним, что, собственно, и есть обработка компиляции, то остается текст, который следует атрибутировать одному из редакторов «Времени» и автору цикла «Ряд статей о русской литературе» – Федору Достоевскому.
В журналах Достоевских действовало правило, по которому все критические, публицистические и полемические статьи не подписывались авторами. Это было непреложным условием публикации, которое заранее оговаривалось с авторами. Редакция покупала статью: платила гонорар (обычно из расчета 50 рублей за лист), и статья становилась собственностью редакции, которая их правила, как хотела. Зачастую редактировал статьи Ф. Достоевский: делал вставки, исправлял и переписывал чужой текст, исходя из того, что требовала конъюнктура текущей журнальной полемики. Поскольку статья не подписывалась, у автора не было повода отстаивать свой текст, защищать имя и авторское достоинство от посягательств редактора. Подготовленные таким образом редакционные статьи и формировали направление журнала. Лишь некоторым авторам удавалось отстоять свою литературную подпись.
Если исключить из статьи «Стихотворения Хомякова» цитаты Лонгинова и Погодина, пространные цитаты Белинского, реферирование критики и полемики, остается около трети редакционного текста, в котором реализуются установки объявления о подписке на «Время» в 1861 году.